Иссил пожал плечами, прикрыл глаза и сотворил. Была бы Ирина с ребятами, удивилась бы. Посреди леса стоял добротный, простейший тарантас, на который в шесть рук мужчины повязывали длинные, праздничные, беленые полотнища с узкой полоской вышивки по торцам.
Когда последний рушник был закреплен, на поляну выскочило семейство лосей.
Парни даже головы не повернули на новых питомцев вожака. Зато жених крякнул:
- Это олешки?
- Ты сам сказал, что лучше быки, - возмутился Деб. - А тут вон и бык, и корова, и теленок, правда дикие. Телку почти два года. Он практически взрослый, и его можно запрячь в телегу.
- А его родителей под седло? - хохотнул Иссил и переменился в лице, когда увидел кивок Хранителя.
- Ну да! Я их ментально закодировал. Будут слушаться только нас, то есть признают своими седоками. Вы с Пардом - верхом. Мы с женихом на повозке, - оглядев нарядных парней, распорядился Хранитель Его взгляда на Лиграна хватило, чтобы рубаха и штаны последнего изменили цвет. Глядя, как сородич с изумлением осматривает обновки, шутник усмехнулся, — Поехали?
Когда на околице появилась таратайка в сопровождении двух всадников, то поселяне так опешили, что даже бревном не перегородили проезд. Скорость продвижения кавалькады и животные, что гордо и непринужденно несли седоков, просто шокировали охранников, отвечавших сегодня за доступ в деревню. Переполох, конечно, начался, да и про ворота вспомнили, но путники уже пролетели через центр села.
Возле дома старосты процессия остановилась, но опять ненадолго, только для того, чтобы принять в повозку старосту с его жинкой. Зеваки еще не успели собраться, а кавалькада направилась к дому знахарки. Самые смышленые из ребятни оседлали плетень возле избушки Бины. А взрослое население поспешало степенно, ведь понятно, что это за пришлыми приехали.
Опять ведьма как в воду глядела, когда настояла у себя их разместить. Но это и к лучшему! У старосты не сильно стребуешь свою долю, а все, чем ее одарят за гостеприимство, в народ пойдет, как откуп за долги.
Лоси неслись по улочке не пугаясь лая собак, не обращая внимания на суету во дворах. Да и где же это, люди добрые, смогли их приручить? Видать, издалека чужаки попали, потому что у соседей таких чудес не видели, да и о таком ни от кого не слыхали.
Каково же было удивление народа, когда навстречу всадникам из домика калечки выплыли две наряженные павы. В одной, по старенькому плату, узнали Бину, только непонятно откуда у нее обновы.
Молодцы, что приехали верхом на лосях, спрыгнули и бросились к белоликой девице, что поутру простоволосой разгуливала:
- Сестра Иррина, по добру ли? Здорова ли? Испугала нас.
Вроде не похожи, но есть в них что-то неуловимое - родственное. Оба высокие, плечистые, статные. Одеты одинаково. Стоят перед девкой, ручки ей жмут, в глаза заглядывают.
Светлые короткие волосы ветерок треплет, на крутые лбы пряди швыряет. На скуластых лицах улыбки. Дымчатые глаза под дугами русых густых бровей вроде сестру осматривают, а нет-нет, да на Бину поглядывают.
А чужачка, бесстыдница, при всем честном народе отодвинула платок и по очереди их обняла да в щеки расцеловала, приговаривая:
- Со мной все в порядке, мальчики. Ох, как я испугалась, - затем окинула собравшихся сердитым взором и нехотя поправила диковинную накидку. - Позвольте вам представить нашу спасительницу - очаровательную целительницу. Бина, — обернулась она к спутнице, — это братья мои: Пард и Иссил.
Глава 19
Оба молодца поклонились ведьме в пояс, как благородной. А та не будь дурой, возьми, да и ответь им, словно право имеет. Словно не ходит по деревне сплетня...
Ну да ладно, знахарке перед чужаками отвечать...
А перед домом начиналось действо, да по всем правилам!
- А чья будет красавица? - спросил юноша из повозки, пристально глядя на побледневшего старосту. А тот как воды в рот набрал. Сидит в таратайке, глаза отводит, словно его сватают. Заворчал люд, зашептал...
Но старостина жинка - баба бойкая, не растерялась:
- Так нашего роду-племени. Чьей же ей еще быть?
- И муж, детки имеются? - опять начал пытать юнец. А одет-то еще наряднее тех парубков, что возле девиц стоят. У него и рядом с ним сидевшего богатыря рубахи со штанами, словно снег белые.
Только вот чудо! Мужик вроде старше всех будет, но молчит. Глазами по толпе водит, вроде недруга выискивает. Да откуда же у него здесь ворогам взяться, коли только приехал.
Вот и старосте бы промолчать, да после слов парня влез:
- Да кому она нужна?
Жинка его чуть не зашипела как кошка, да при чужих сдержалась, только взгляды косые кидает. А Пард с Иссилом, услышав эти слова, обрадовались, развеселились:
- Ну, раз вам не нужна, то себе возьмем! - хохотнул один.
- Отец, хочешь себе такую умницу? - обернулся на старшего мужика другой, а тот вдруг кивнул молчком.
А парнишка из повозки опять не растерялся:
- Ну, коли у вас есть товар, а у нас объявился купец...
Вся толпа от такого поворота растерялась. Должны были своих забрать да уехать, ну коли на бабу нацелились, то сговориться о ней... А они выкуп начали, решили увезти знахарку. Это даже не сговор, это уже невесту забирают.
И ведь сколько лет эта перестарка никому не нужна была, а тут на тебе...
Кто-то в толпе гоготнул от неожиданности, но тяжелый взгляд молчуна тут же заставил заткнуться всех весельчаков. Он словно предупреждал, чтобы не вздумали с ним тягаться за невесту. Да кто же полезет против такого молодца. У него вон в плечах косовая сажень*, да руки как налитые.
(*Расстояние от носка левой ноги до конца среднего пальца поднятой правой руки взрослого мужчины. Составляет почти два с половиной метра. Со временем - слово сократят и образуется фразеологизм: “косая сажень”)
Тут выскочил вперед внук старейшины и встал перед ведьмой:
- Не отдам! Она моя! Вырасту и женюсь на ней!
Со всех оторопь слетела мигом. Рассмеялся народ, захохотали гости от его заявления. Вроде выходку постреленка можно принять за детскую шалость, а вроде как мужчины поселения, в его лице, попытались свою девку отбить...
А он стоит, сам чутка выше пояса сватам-братовьям, но смотрит храбро им в глаза и старается Бину за своей щуплой спиной спрятать. Выцветшие на солнце кудри ветерок теребит, рубашонка не опоясанная тряпкой болтается.
- Керрах! - обратилась к нему светлолицая. И откуда только имя его узнала?
Ах, он же их с озера выловил, а его брат вытаскивал, пока малой за подмогой бегал. Да только кого же посреди бела дня, кроме бабок беззубых да детей, в домах найти можно. Это сейчас немного народ подсобрался, а тогда…
Только их дед на завалинке грелся, да благо, что староста еще не уехал по каким-то делам, вот они и пошли ведьму сопровождать, хоть глава и ворчал, что это излишняя трата времени.
А сейчас сидит, словно рыба на берегу, рот раскрывает, да смотрит, как Иррина нахального пацаненка по голове гладит.
- Когда вырастешь, приезжай к нам. Мы для тебя тоже самую лучшую невесту найдем. Если в нашем поселении не отыщем, то из соседнего сосватаем.
- А чтобы не обижался на нас, что мы твою невесту украли, — хлопнул его по плечу тот парень, которого белолицая Иссилом именовала, — та бочка, в которой сестра с Лиграном к вам приплыли, тебе с братом в дар остается.
- А народу? - ожил староста. - Мы ее сколько лет кормили, поили.
- А народу? - задумался парнишка в повозке.
- Может, новый серп? - оглянулся на него Пард.
- Три! - воскликнул староста. - И эту повозку.
- Ты хочешь нас с женщинами пешком в дальний путь отправить? - прищурившись, заглянул ему в глаза паренек, и эти двое на мгновение застыли, вперившись друг другу в очи.
- Люд честной! - вдруг громко окликнул народ юнец. - А девицы молодые у вас не пропадали?
Побелел староста. Рот раззявил, губами шлепает, но молчит - слова вымолвить не может.
