Будто само мое присутствие его раздражает.
– Он со всеми так любезен?
– Не бери в голову, – отмахивается Лим. – Коннетабль никого не почитает, особенно Блумов.
– В смысле?
– Я… не должен был…
– Лим, – Марена вырастает за его спиной, – когда ты уже научишься держать язык за зубами?
Ловлю на себе ее взгляд и понимаю, она не просто злится. Она боится. Но чего? О чем таком важном чуть не проболтался Лим? И что имел в виду под «Блумами»? Ведь я единственный Блум в семье. Разве нет?
– Живо вперед, мы и так отстали, – толчок в шею, и Лим отскакивает вперед, а вместе с ним и моя возможность узнать правду. Марена слишком боится. Из нее я вряд ли выжму хоть каплю информации. Придется выждать подходящий момент. В любом случае я должна знать правду.
Чем дальше в лес, тем сильнее в кожу въедается сырость. Холод появляется, стоит только переступить границу чащи. Наверное, это из-за деревьев. Натягиваю шарф Мирилин до самого подбородка. В конечном счете почти каждый вручил мне что-то наудачу. Шарф Мирилин, кинжал Уилла, амулет Китти. Они так добры ко мне, а я ничего не дала взамен. Разве что обещание вернуться с лекарством. Но обещание – это лишь слова. Пока они не подтвердятся поступком, от них никакого толку. Надеюсь, у меня еще будет возможность их отблагодарить. Километровые ели погружают в темноту все вокруг. Они буквально закрывают отголоски света, служащие нам как ориентир. Теперь, в кромешной темноте, необходимость найти место для ночлега тревожно бьется в спину. Наконец, после долгих часов подъема, Блэквуд останавливается на перелесье.
– Разбить лагерь.
Давно пора! Наконец-то сможем передохнуть. Ноги просто онемели. Не помню, когда в последний раз так долго ходила. К тому же эти походные ботинки слишком жесткие. Как и вся одежда. Будто тонну камней на себе несешь.
– Ты, – Блэквуд жестом указывает на Лима, – займись палаткой. Одну установи, вторую – вместе со снаряжением сложи в рюкзак.
– На тебе, – кивает он в сторону Марены, – костер и ужин.
– А мне что делать?
Его взгляд едва касается моего плеча.
– Постараться ничего не сломать.
Во мне словно спичка вспыхивает. Кем он себя возомнил? Думает, что может так запросто тыкать пальцем в людей и заставлять их бегать на цыпочках? Если сиринити он помыкает, то меня вообще ни за что не считает. Стражи принимаются разбирать вещи, а я сажусь на камень и показательно отворачиваюсь. А вот и ты, приятное чувство бесполезности. Подозреваю, ты будешь моим постоянным спутником. Лим бросает в мою сторону сочувственный взгляд, от которого мне почему-то становится легче. Пока он возится с палаткой, а Марена пытается добыть искру, Блэквуд осматривается. Причем как-то странно. Обычно смотрят всю территорию по периметру. Он же всматривается в каждое дерево, проводит рукой по каждому стволу, словно до этого деревьев не видел. Или он знакомится со здешней природой, или что-то ищет. Но что и почему именно на деревьях? Впрочем, неважно. Нас Блэквуд все равно в свои планы не посвятит. Он даже компас подержать никому не дает. Сам его вертит, а нам только указывает пальцем, куда идти и где сесть.
В воздухе витает сотня запахов. Стоит принюхаться, и можно услышать, как в полотне сырости отголосок грибов переплетается с сосновыми шишками, а если хорошенько напрячь обоняние, можно отделить аромат мха от влажной древесины. Приятно, когда можешь вдохнуть на полную грудь. Что-то мне подсказывает, что в будущем такая возможность будет нечасто. В сумраке костер вспыхивает, как факел, к которому я подаюсь в поисках спасительного тепла. Нет ничего приятнее жара огня после дня холода. Хотя нет, есть – запах еды после изнурительного подъема. Аромат походного пайка заставляет мой желудок перевернуться по часовой стрелке. Марена улыбается, замечая, что я глаз не свожу с костра.
– Кто-то изрядно проголодался?
– Извини…
– Ничего, мы все умираем от голода. Не так ли, Лим?
– Это точно.
Лим, который как раз закончил с палаткой, садится рядом.
– Еще полчаса, и я буду готов жевать траву.
– Думаю, до этого не дойдет.
Пока Марена наполняет тарелки, ищу взглядом коннетабля. Похоже, он потерялся, осматривая территорию. Что ж, это к лучшему. Беру миску и вдыхаю запах. Похоже на гуляш. Самое время отвлечься от лишних мыслей. Лим с аппетитом набрасывается на тарелку, и я его прекрасно понимаю. Пряные овощи и маринованное мясо просто тают во рту. Ничего вкуснее не ела уже… да, в общем-то, никогда. Не верится, что подобную вкуснятину можно приготовить из походных консервов. За спиной слышны шаги. Блэквуд берет свою порцию и усаживается в тени. Почему-то меня это не удивляет.
– Здесь водятся дикие звери?
– Кроме моровов? – подмигивает Лим. – Все может быть.
Моровы… снова это слово. Всего три слога, а по спине уже разбегаются мурашки. Каждый раз, когда оно звучит, внутри все сжимается в ком, а в голове мелькают обрывчатые картинки: стена, крик, разорванные тела. Конечно, он всего лишь пошутил, ведь моровов на Другой стороне давно нет, но все же…
– Что, если ночью на нас нападут звери?
– Не бойся, – Лим проглатывает кусок мяса. – Я тебя прикрою.
Изо рта Марены вырывается смешок.
– Да ты хоть бы о себе позаботился. Забыл, что в последний раз мне пришлось вырывать тебя из пасти моровов?
– Эй, хоть мои навыки боя и не идеальны, я не настолько плох, как ты думаешь.
– Да, ты неплох. Ты просто ужасен.
Не могу сдержать улыбку. Прямо как мы с Эми. В детстве мы всегда дрались из-за игрушек. Однажды она чуть не вывихнула мне кисть в беспощадной драке за пульт от телевизора. У меня тогда еще пару дней пальцы были опухшими. Наверное, со стороны мы выглядели так же: наивные и беззаботные.
– Если бы не я, тебя б давно не было в…
– Достаточно, – Блэквуд ножом разрезает разговор. – Ужин закончен. Всем отбой.
Лим и Марена в растерянности на него смотрят.
– Выполнять, живо.
Желчь в его голосе портит не только настроение, но и вкус еды. Теперь гуляш, минуту назад казавшийся мне деликатесом, застревает камнем в горле. До чего отвратительным может быть человек. А ведь я думала, хуже уже некуда.
Лим и Марена молча идут к палатке. Я не двигаюсь с места.
– Значение слова «отбой» тебе неизвестно?
– Я не страж и не обязана тебя слушаться.
Он в ярости. Это видно не только по глубине наклона его бровей, но и по тому, настолько крепко его рука сжимается в кулак.
– Здесь не Диснейленд. Это Застенье, и если ты думаешь, что твой статус позволяет тебе все, можешь катиться на все четыре стороны. Мне не нужна обуза.
По коже прокатывается волна холода. Не только от его слов, но и оттого что его лицо приобретает неестественный оттенок серого. Или у него всегда такой цвет кожи? Благо это длится
