мне, как Джокер, убив Самуила Яковлевича, поколдовал над стеной и нырнул в небольшой лаз.
Я пыталась потом найти рычаг, шарила по обоям, но ничего не обнаружила. А потом прикрыла глаза и провела ладонью по стене. Щелчок. Скрежет. Лаз открылся. Вот она, разгадка! Джокер, чтобы открыть потайной ход, просто провел рукой по стене. Как и я. К тому же, междумирье наотрез отказалось искать его.
А теперь вспомним еще кое-что. Тот день, когда нас обстреляли Хранители, и мы заехали в магазин, чтобы переодеться и переобуться. Помню молодого парня, не старше 25, руки в карманах, который стоял, прислонившись к стене и, склонив голову, разглядывал меня. Его интерес не был мужским. Я молча смотрела на его отражение, а он – на мое. Даже вибриссы притихли, словно решили не высовываться, чтобы не огрести ненароком неприятностей.
Он кого-то напоминал. Короткие светлые волосы, чувственные пухлые губы, голливудские скулы – хоть орехи ими щелкай, одет в модные сейчас тонкие голубые джинсы в облипочку и белый джемпер с черными крыльями во всю грудь.
Женщины, проходя мимо, заглядывались на этого парня, томно вздыхая и краснея. Но он даже не замечал их. Прищурившись, незнакомец глянул на меня с явной неприязнью. Высокий лоб прорезали глубокие морщины.
Меня тогда уязвила такая реакция. Но когда я развернулась, чтобы разразиться тирадой, ставящей нахала на место, там, где стоял голубоглазый с крыльями, было пусто.
И, наконец, мозаичные фрески в Айя-Софии – Богоматерь с младенцем Иисусом. Рядом – Архангелы. По ее левую руку – Гавриил, по правую был Михаил, но «изображение практически утеряно». Но я видела мужественное лицо с голливудской квадратной челюстью, блондинистыми кудрями до плеч и глазами такой небесной голубизны, что она казалась неестественной. Архангел прищурился, глядя на меня с неприязнью. Высокий лоб прорезали глубокие морщины. Он хмурился, как будто я ему крыло отдавила.
Я покачнулась и упала бы, не устояв на подкосившихся ногах, если бы не сильные руки Драгана.
– Любимая?
– Я знаю, кто мой злейший враг. Поняла, кто такой Джокер!
– Кто, родная?
– Горан, – я посмотрела прямо в его глаза, – это Архангел Михаил. Главный Архангел. Архистратиг Воинства Небесного. Правая рука Бога.
Метели хриплый шепот все громче с каждым днем.Время жатвы «Полярная звезда»
Иронично, опять же, у нас с Киллианом общий враг. Теперь понимаю, кто он, так отчетливо, что от этого знания сводит скулы. Ослушавшийся воли Господа Архангел.
В моей жизни не бывает совпадений. Так что при мысли о том, что не зря я его назвала Джокером, совсем плохеет. Потому что Джокер – карта в колоде, которая бьет все остальные. Кроме самой малой. А я родилась простой смертной женщиной. Теперь вопрос на засыпку – смогу ли я победить главного Архангела?..
Одного не понимаю – чем успела прогневать этого крылатого? «Не мешай мне». Чему именно и как? И почему не оставляет ощущение, будто что-то упускаю?
Я вздохнула, вглядываясь из окна «светелки» в хлопья снега, падающие из темной хмурой тучи. Ветер, забавляясь, подхватывал их и то заставлял лететь вверх, то швырял о землю, в быстро нарастающие сугробы. Сначала стремительный взлет, дарующий крылья, а потом – умирать в холоде и безвестности. Совсем как в жизни. Я вздрогнула из-за скрипнувшей двери.
– Как ты, родная? – прошептал Горан, подойдя сзади и обдав меня морозной свежестью. Расстроен, раздражен и крайне зол.
– Что? – спросила я, обернувшись.
– Мы не сможем сегодня улететь – из-за метели. – Признался мужчина. – Будь она проклята!
– Успокойся. – Я обняла его. – Значит, так было нужно.
– Зачем, любимая?
– Что-то мне подсказывает, что скоро узнаем.
– Вот это и пугает.
– Смотри на плюсы – здесь, по крайней мере, точно нет Архангела Михаила!
– Жизнь моя! – вздрогнув, Драган крепко прижал меня к себе и уткнулся лицом в волосы.
– Ты обещал не сходить с ума и не загоняться по этому поводу, помнишь?
– Стараюсь.
– Хэмингуэй писал, что «В метель всегда начинает казаться, будто на свете нет ни врагов, ни вражды».
– Это точно не наш случай! – фыркнул санклит.
Стук в дверь спас меня от повторной лекции, призванной успокоить сходящего с ума главу клана.
– Ужин подан в малой столовой, гос… – Натаниэль запнулся и покраснел. – Саяна.
– Там все собрались?
– Да, как вы и велели.
– Просила. – Уточнила я. – Идем, Горан.
Когда мы следом за Натаниэлем вошли в зал, «местные» подскочили и согнулись в поклоне. Пришлось потратить уйму времени на объяснения и просьбы так не делать, но в глубине души я понимала – от того, что впиталось с молоком матери, избавиться почти невозможно. Что ж, тем интереснее будет работать бригаде психологов, что притихла, раскрыв рты от удивления. А пока применим испытанную тяжелую артиллерию.
– Натаниэль, попроси, пожалуйста, принести вино из погреба. – прошептала мисс Хайд на ухо рядом сидящему парню.
– Как прикажете.
Через полчаса гнетущая тишина растворилась во всплесках смеха, гуле разговоров и понятных только местным шутках.
– Наконец-то! – удовлетворенно кивнула я, прижавшись спиной к горячей груди Горана.
– Госпожа Ангел всех споила! – выдохнул он мне на ухо.
– Ай, накажу! – повернув голову, я поцеловала его. – Так нечестно! У твоих губ вкус вина! А мне пить нельзя!
– Пока беременна и кормишь грудью нашего малыша, твоему санклиту придется терпеть тебя трезвую! – продолжил издеваться мужчина. – Какой ужас! – Драган поставил передо мной стакан сока. – А вот это можно пить без ограничений.
– Терпеть трезвую. – Эхом пробормотала я, не в силах отвести взгляд от вишневой жидкости.
– Любимая, это была шутка! – санклит побледнел. – Прости идиота, умоляю! – но я не слышала его.
Перед глазами всплыл первый завтрак в замке. До сих пор помню, как в столовую медленно вошел слуга. На подносе стоял бокал с вишневым соком. Бережно, как величайшую драгоценность в мире, он поставил его передо мной на стол.
– Пей. – Приказал мучитель. – Без разговоров, Саяна.
Я молча влила в себя сок, машинально отметив какой-то неприятный привкус и решив, что из-за беременности сбоят вкусовые рецепторы, бывает.
Вот дура! Какие рецепторы?! Киллиан что-то добавлял в тот сок! Трижды в день! И обязательно следил, чтобы все было выпито до
