обычная реакция самца-дракона. В данный момент ты моя пара, моя дэйлира, поэтому повторюсь — просто держись подальше от других мужчин. Конечно, если у тебя нет желания увидеть, как я превращаю твоих ухажеров в фарш.
Всё. Я стала пунцовой вся, с головы до пят!
Отвернулась и уставилась на доску — там как раз писали какую-то формулу. Наверное важную. Вероятно даже интересную. Вот только притвориться, что слушаю преподавателя не получилось — барьер посторонние звуки не пропускал.
— Мы договорились, Элия? — голос Рэйтрана стал чуть мягче.
А разве я встречаюсь с какими-то мужчинами? Разве даю повод для ревности? — захотелось спросить мне.
Но я опять промолчала.
Заодно вспомнилось то неприятное слово «человечка», и с языка сама собой, просто от нервов, слетело:
— Ящер.
Я не видела, по почувствовала, как Рэйтран замер. Застыл, а потом… тихо-тихо, совершенно беззлобно, но зарычал.
И стало смешно. Правда! Он — ящер, я — человечка, скоро к нам придёт Непроявленный, но прежде драконий принц превратит всех моих несуществующих ухажёров в фарш.
Впрочем, один поклонник у меня всё-таки имелся — вспомнив об этом, я посмотрела на Салиса.
Миг, и голову, от макушки до самого основания черепа, опять пронзило болью. Но это ещё ладно, вслед за болью пришло яркое, сильное и очень странное желание… Я вдруг поняла, что искренне, всем сердцем, хочу этого смазливого красавчика убить.
Желание вспыхнуло, разрослось и на несколько бесконечных секунд превратилось в настоящую ненависть. Окажись в моих руках арбалет, я бы непременно выстрелила. Причём не просто в голову, а в глаз, чтобы болт вошёл сразу в мозг.
Салис, который, наплевав на лекцию, тоже смотрел на меня, словно что-то понял. Сокурсник резко побледнел и отвернулся, ну а я…
У-у-у…
Вспышка ненависти прошла, боль тоже отступила, но голова стала ватной. Мне было плохо. Вот просто плохо. И даже снятие защищавшего от прослушки барьера не спасло, не помогло полностью вернуться в прежнее состояние и реальный мир.
Остаток занятия я сидела как зомби, а на перемене — впервые в жизни! — подошла к преподавателю и отпросилась, объяснив невозможность учиться плохим самочувствием.
Даже девочкам своим ничего не сказала.
Отчитываться перед драконом тоже не собиралась. Просто развернулась и, бросив взгляд на необычайно хмурых друзей Рэйтрана, ушла в жилое крыло.
Ну а добравшись до комнаты…
Добравшись, я сбросила ученическую мантию, кое-как избавилась от платья и забралась в постель. Голова была свинцовой, тело ослабло настолько, что я даже одеяло показалось неподъёмным.
— Наверное это нервы, — пробормотала под нос.
Тут же вспомнилась мама… Она была чувствительной, у неё случались приступы слабости на нервной почве, но до сего момента я считала это преувеличением и, в определённой степени, притворством.
Зато сейчас прочувствовала. Всем своим существом, каждой косточкой!
Зарылась лицом в подушку, закрыла глаза, и… почти сразу уплыла в сон.
Глава 15
Рэйтран
Реакция Элии была ожидаемой и неприятной — леди не обрадовалась. Более того, она расстроилась настолько, что ушла с занятий, оставив меня со жгучим ощущением зова и с тревогой в груди.
Симптомы, вызванные активацией хрустального артефакта, усиливались. Телесного контакта, полученного в процессе первой лекции, не хватило категорически! Я не насытился.
Был порыв отправиться за дэйлирой, поймать и прижать к себе, чтобы надышаться, но это было бы слишком.
Я остался в аудитории — заставил себя заняться другим, не менее важным. С определённым усилием сместив взгляд в примитивный спектр человеческой магии, я принялся разглядывать энергетические тела адептов и преподавателя. Хотел сравнить с тем, что видел у Элии. Найти отличия и взаимосвязь.
Выходило со скрипом — это было так, словно умея читать со скоростью десять страниц в минуту, вынужден перебирать слоги и буквы. Причём результат эксперимента восторга не вызвал — энергетические тела людей были очень похожи, Элия являлась этаким середнячком.
Тела отличались плотностью и интенсивностью свечения, в остальном всё одинаково. Единственной особенностью моей дэйлиры были шрамы — у других ничего похожего я не нашёл.
Едва вторая лекция закончилась, я встал и направился к сородичам. Мотнул головой, призывая тех покинуть аудиторию и замок, а когда очутились во дворе, спросил:
— Ну, что скажете?
Шорэму, Таону и Хорину было поручено тоже самое — смотреть на тела и делать выводы. Наши выводы совпали, вот только…
— Рэй, я сейчас изучаю человеческие книги, — сказал Шорэм, — там есть разъяснение про шрамы. Такую форму отпечатков оставляют на энергетическом теле разного рода внушения.
— Внушения? — удивился я.
— Да, например любовные. Люди называют их приворот.
Я застыл. В лицо ударил порыв тёплого весеннего ветра, он принёс множество запахов.
Любовное внушение? Серьёзно? На человека можно повлиять в вопросах… любви?
— Но разве можно внушить любовь? — озвучил мой вопрос Хорин.
— Разумеется нет. Зато можно усилить влечение, создать некую воронку, которая будет подхватывать мысль об объекте внушения и заполнять весь разум. То есть усилить элементы, которые обычно сопровождают чувство влюблённости. Имитировать любовь.
Повисла пауза. Мы стояли и осознавали слова советника, а потом Таон произнёс:
— Если предположить, что Элию принудили любить того хмыря, тогда понятно почему она смогла активировать хрустальный артефакт, невзирая на то, что её сердце «несвободно».
— Угу, — Хорин кивнул. — Потому что любви нет, только имитация.
Кажется, я разучился дышать.
— Внушение может быть и другим, — резонно напомнил Шорэм. — Каким угодно, не только любовным.
— Блокировка магии? — предположил Таон.
Тут Советник отрицательно качнул головой:
— Нет. Блокировать силу, вернее сосуд для перекачки и преобразования этой силы, люди пока не научились. Если ты говоришь о проблеме Элии с магией, то со шрамами она точно не связана. Там нечто иное. Более того…
— Говори! — приказал я.
— Внушение, которое глубоко неприятно жертве, всегда имеет ограниченный спектр действия, оно не может находиться в активной фазе постоянно. В таких случаях, если верить книгам, сначала производится первичное внушение и закладывается некий ключ. Жертва живёт обычной жизнью и понятия не имеет о том, что подверглась какому-то воздействию. Но в определённый момент, когда происходит активация, жертва словно сходит с ума. Она начинает выполнять заложенную посредством внушения программу.
— Что является ключом? — уточнил я.
— Как правило, это некая фраза или особенный, сложно воспроизводимый жест.
Я шумно выдохнул, перед глазами полыхнуло алым.
Но на этом откровения Шорэма не закончились:
— После активации внушения всегда происходит откат. Жертве всегда плохо. И тем хуже, чем большее внутреннее сопротивление она оказывала. Обычно откат выражается в головных болях и сильной слабости, могут появиться и другие симптомы. Летальный исход тоже не исключён. И да, жертва, как правило не помнит, что произошло.
