– Я спрашивал не это! Прорывы – ваших рук дело?
– Кто ты такой, жалкий некромантишка, чтобы я перед тобой отчитывался?
С большим трудом подавил в себе порыв свернуть шею бывшему командиру. Ограничился ударом в челюсть.
– Как ты создал прорыв, если амулет у меня? – продолжал трясти его.
– А что? Не вышло домой вернуться? – вновь мерзко расхохотался он. – Так и быть, утолю твоё любопытство. Амулет – всего лишь источник сильной магии, чтобы напитать заклинание. Его легко можно заменить, скажем, десятком магически одарённых тупиц, – фыркнул пренебрежительно. – А вот само заклинание ты никогда не узнаешь! Клянусь, что унесу его с собой в могилу, если потребуется. Больше ничего не расскажу! Если хочешь когда-нибудь вернуться домой, отзови свою ручную зверушку и верни то, что украл у меня!
Мы с Белиндой переглянулись. Я кивнул хранительнице, и она с неохотой отпустила пленника.
– Умный мальчик, – издевательски похвалил меня Фиш. – Амулет, живо! – требовательно протянул руку, будучи уверенным, что я послушаюсь.
Вот только он просчитался: я уже давно не подчиняюсь ни чьим приказам. Фиша настолько трясло от нетерпения получить желаемое, что он даже не заподозрил подвох в моей покорности, когда я протянул ему амулет.
Александрит почти коснулся его грязной ладошки, но я подкинул артефакт высоко вверх. Фиш отвлёкся, и этого момента мне хватило, чтобы сделать то, о чём мечтал полтора года службы: свернуть ему шею. Грузное тело рухнуло на землю одновременно с тем, как я поймал амулет.
Присел рядом обыскивая карманы Фиша. К своему разочарованию, не нашёл ничего, даже связного артефакта.
– Ну и зачем? – брезгливо скривилась Белинда, наблюдая за мной со стороны уже в человеческой форме. – Он же теперь тем более ничего не скажет. А так я могла бы надавить…
– Не смогла бы.
Отряхнув руки, встал и выпустил тьму, направляя её в мёртвое тело.
– Ты ведь слышала: он поклялся унести заклинание в могилу.
Дав время умертвию подняться и поправить свёрнутую голову, приказал:
– Ты расскажешь мне всё, что знаешь о прорывах, о Тенебрис и ваших целях.
Из горла Вельса Фиша вырвался жалкий сдавленный сип.
– Косяк, – покачала головой Линда, успевшая нахвататься от меня нетипичных для хранительницы словечек. – Похоже, ты ему голосовые связки повредил.
Выругался, понимая свою оплошность.
– Руки целы? Писать сможешь? – спросил мертвеца.
Фиш повращал кистями, пошевелил пальцами и слишком резко кивнул, от чего его голова вновь неестественно свернулась.
– Тогда пошли.
Развернувшись, я направился в храм, не сомневаясь, что бывший командир последует за мной не в силах ослушаться.
Две недели потребовалось умертвию, чтобы нацарапать на бумаге кривым почерком нужное заклинание. Писать быстрее он не мог, иначе слова выходили совсем неразборчивыми.
Ничего полезного Фиш больше сделать не успел: при попытке выведать личности других аватаров, сработало незамеченное мной отложенное заклинание, превратившее Вельса Фиша в кучку пепла.
Всю следующую неделю я не мог сомкнуть глаз, мучаясь сомнениями, а стоит ли возвращаться? Мне не хватало сил принять положительное решение.
Белинда же совсем не помогала. Она, ранее настаивавшая на моём возвращении домой, в этот раз предпочла отмалчиваться и оставить конечный выбор за мной.
– Я приму любое твоё решение, – с вежливой улыбкой повторила она, когда я в очередной раз попытался пристать к ней со своими сомнениями. – Иди лучше поспи. На тебя смотреть страшно. Сам как умертвие по храму бродишь.
С прискорбием оценив свой внешний вид, всё-таки заставил себя лечь поспать.
Место, которое мне приснилось, показалось знакомым. Вспоминаю, что уже был здесь однажды. Давно. Почти двадцать лет назад.
Но что я делаю за гранью сейчас?
«Лео…»
Кто-то зовёт меня?
Оборачиваюсь и сквозь непроглядную тьму замечаю слабое свечение.
«Лео!» – повторяет всё тот же голос.
Сердце болезненно колет, когда я догадываюсь, кому он принадлежит. Бегу на свет сквозь вязкую тьму, боясь оказаться правым. Каждый шаг даётся с трудом, но я не сдаюсь.
Агния.
Сомнений нет, это она. Точнее её душа. Замираю напротив, не в силах вымолвить и слова. Что Агния делает за гранью?
«Я ждала тебя!» – улыбается ведьмочка и тянет полупрозрачную руку к моей щеке.
Прикосновения не ощущаю. По наполненной грустью улыбке, понимаю, что она тоже.
«Мне пора!»
В полном ступоре смотрю, как силуэт девушки, которую любил несмотря ни на что столько лет, растворяется во тьме. Ещё несколько мгновений, и её не станет.
Не сегодня!
– Чёрта с два я дам тебе уйти! – кричу, срывая голос.
Злюсь на себя. Злюсь на неё. Злюсь на все семь миров, чтоб их бездна поглотила!
Хватаю Агнию за прозрачную руку, дёргаю на себя. Девушка ошеломлённо смотрит на меня широко распахнутыми глазами, пока отдаю ей свою силу. Но просто удержать душу не достаточно – её нужно вернуть в тело.
А для этого я должен вернуться домой.
_____
Бонус-арт
Глава 38. Агния
Лекарский корпус Столичной межграничной академии Первого мира. Наши дни.
Говорят, за миг до того, как твоя душа отправится за грань, перед глазами пролетает вся жизнь.
Наглая ложь! Это я вам как вернувшаяся с того света авторитетно заявляю.
Я очень удивилась, придя в себя в больничной палате уставленной моими любимыми тюльпанами. Настя, обычно сдержанная на эмоции, рыдала у меня на груди раненым оборотнем, мешая подоспевшим лекарям проверять моё состояние.
И пяти минут не прошло, прилетела Аня. В прямом смысле – на моей метле. Отругать за то, что младшая дочь взяла артефакт без спроса не успела – палата пополнилась на ещё двух ведьм и одну демоницу.
Персоналу пришлось даже обращаться за помощью к главе Академии, но и он не смог своим авторитетом повлиять на моих дочерей и подруг не желавших покидать меня ни на минуту. Ох и несладко будет ректору Виларду осенью, когда Аня и Настя поступят.
Из сбивчивых объяснений узнала, что меня ранила тёмная тварь, и я неделю пролежала без сознания. Слабость ещё ощущалась. Мне дали восстанавливающее зелье и рекомендовали остаться под наблюдением специалистов ещё хотя бы пару дней.
Девочки до хрипа спорили с главным лекарем, что под их присмотром дома мне будет лучше, а отсутствие у них профильного образования не считали достаточным аргументом против. Я не знала, как отказать, чтобы не обидеть дочек, понимая, что их гиперопека лишь сильнее утомит меня. Мне же сейчас совсем домой не хотелось.
На помощь пришла Ольга, мастерски проведя переговоры с обеими сторонами. В итоге девочки согласились, чтобы я ещё сутки полежала под наблюдением в Академии. Ольга же выгнала всех из палаты, напоследок подмигнув, и оставляя меня один на один со своими мыслями.
А подумать было над чем. Меня не покидало ощущение, что я что-то забыла. Что-то очень важное, и никак не могла вспомнить.
Тогда я решила не просто перебрать воспоминания, а записать их в дневник. Для этого попросила у санитарки, принесшей мне обед, несколько чистых листов и ручку. Уточнив для чего, получив ответ, она понимающе кивнула, и попросила подождать, а четверть часа спустя, принесла целую пачку бумаги и дюжину шариковых ручек. На моё изумление, что мне столько не понадобится, женщина лишь по-доброму улыбнулась. Уже под утро, когда закончились чернила в последнем стержне, рядом со мной высилась стопка исписанных листов, а запястье нещадно болело, я поняла, как она была права.
Никогда не вела дневников, и не знала, как это делать правильно. Я просто записывала всё подряд, что приходило в голову, даже самые незначительные воспоминания.
Детство моё прошло в западном ковене. Я рано осталась без родителей и совсем их не помнила. Верховная ведьма Валентина Мауль вырастила меня как родную. Там я подружилась с Марго Мауль – племянницей моей опекунши, такой же сироткой, и с Ольгой Шварц. Наша неразлучная троица часто хулиганила, добавляя верховной седых волос.
