Прекрасная девушка призналась ему в любви, а он просто ушел. Если он оставит это так, то Мариэль будет совершенно права – он трус, нерешительный слабак, которому нужна боевая жена, чтобы заткнуть прорехи в характере.
Заглянув в кабинет, Нортон взял с подоконника вазу, роза в которой светилась осколком луны. Даже если Мариэль собралась уехать, то пусть заберет подарок. Он сделал это для нее, от всей души.
Выйдя в коридор, подошел к двери в гостевую спальню и остановился. Выдохнул, набираясь решимости и занес руку, чтобы постучать, но опустил.
Как-то глупо. Она сказала, что любит его, а он дарит ей вазу. Причем ту, от которой она уже отказалась. Нет, надо придумать речь. Вроде: «Вы найдете кого-то достойнее меня».
Дикая ревность вгрызлась в сердце, стоило лишь представить Мариэль рядом с другим мужчиной, пусть тот будет хоть со звездой во лбу.
Что же сказать?.. Или лучше все же уйти и подождать, пока время само излечит раны?
По коридору дикими скачками пронеслась пушистая серая тень, а потом с ревом прыгнула с разбегу прямо на дверь, которая дрогнула и отворилась.
Мариэль испуганно обернулась, а кот-предатель исчез, как не бывало. Нортон сглотнул от волнения, шагнул в комнату, так и не придумав, что сказать. Лунная роза отразилась во влажных глазах Мариэль, и они зажглись как колдовские огни – манящие, лишающие воли, не оставляющие выбора. Да и был ли он, тот выбор, хоть когда-нибудь, или все было предрешено уже тогда, когда она появилась на его пороге?
И как-то так случилось, что все слова оказались лишними, как и ваза, которая с грохотом выпала из его рук и откатилась к стене. Остались горячие губы, нежная кожа, мягкий шелк волос, скользящий между пальцами. Теплое дыхание, срывающееся на стоны, податливое тело, которое Норт с нетерпением высвобождал из одежд. У него был долг и обязательства перед семьей, но если бы он сейчас ушел, то предал бы самого себя.
Поэтому Нортон Мрок целовал свою любимую и был честен как никогда.
***
Я проснулась довольно рано, несмотря на бессонную ночь. Нежный утренний свет падал косыми лучами на разбросанную по полу одежду, но я давно смирилась с тем, что с уборкой и порядком у меня не ладится. Зато Нортон Мрок лежал рядом и обнимал меня, и его длинные пальцы смотрелись очень красиво на моей обнаженной груди. Как будто там им самое место.
Я облизнула саднившие от поцелуев губы, рассматривая спящего мужчину. Тень от длинных ресниц, щетина, подчеркнувшая мягкий изгиб губ, твердый подбородок – все это теперь мое. Я поторопилась записать себе поражение, не распознав близость победы.
Впрочем, как добропорядочная девушка я все же проиграла. Но как же сладко было отдаться на милость победителя! А обычно сдержанный Нортон Мрок в постели не знал пощады.
Щеки загорелись от воспоминаний, и я отвернулась, как будто мои бесстыжие мысли могли проникнуть в сны Норта, и заметила вазу. Волшебный подарок в очередной раз был отвергнут и забыт, а бедная роза валялась там же, на полу, и ее нежные лепестки, окрашенные в золотисто-розовые цвета рассвета, поникли.
Я осторожно выскользнула из-под руки Норта, встала. Быстро одевшись, подняла вазу вместе с розой и, выйдя из спальни, услышала внизу шум. Спустившись по лестнице, заглянула на кухню.
– Ага, – только и сказала Фрида, окинув меня цепким взглядом.
Смущенно улыбнувшись, я набрала в вазу воды, поставила в нее розу и водрузила на стол. Лепестки тут же расправились и замерцали золотистыми искорками.
– Но ты-то губу не раскатывай, – пробурчала кухарка, выкладывая припасы из большой плетеной корзины.
Я выцепила оттуда еще теплую булку, отщипнула хрустящий кусок горбушки и положила в рот.
– Чего это? – спросила я, жмурясь от удовольствия.
Еще немного – и замурлыкаю как кошка. Вот Вилли удивится.
– Ну, знаешь, затянуть мужика в койку – особого ума не надо, – продолжила бухтеть Фрида. – Дальше-то что? Он сказал, что любит тебя? Что это серьезно? Что он бросит невесту?
Чего он мне только не говорил… Щеки опять запылали, стоило лишь вспомнить слова, что звучали ночью. И про любовь там тоже было, точно. А вот про невесту… Я нахмурилась, вспоминая. Вообще-то нет, про расторжение помолвки не прозвучало ни слова. Все как-то закрутилось, и нам было не до разговоров. Нортон Мрок так страстно целовал меня, а его руки творили настоящую магию. Быть может, у артефакторов есть какой-то особый курс, о котором на остальных факультетах не знают?
– То-то и оно, – с удовлетворением произнесла Фрида. – Покувыркался со служанкой, а женится на другой.
– На мне он женится, – заявила я, начиная сердиться.
– Ой ли…
– Вам-то что? Откуда такое злорадство?
– А ты думаешь, одна такая? – фыркнула она, отчего-то вдруг раскрасневшись. – Не бывает, чтобы из служанок и в дамки. Только в сказках. Тем более и домоправительница из тебя негодящая. Посуду вчера чего не убрала? И воняет повсюду как будто цедрой для пирога. Что тут вообще произошло?
– Мышей травила, – ответила я, думая о другом.
А вдруг Нортон просто решил воспользоваться ситуацией? Вдруг для него это ничего не значит? Что, если сейчас он спустится вниз как ни в чем не бывало и потребует вишен без косточек?
– Тебе вот, кстати, – вспомнила Фрида и выудила из корзины конверт. – От другого Мрока. Что-то насчет мышей.
Я выхватила конверт из ее руки и открыла. Загадка, не дававшая мне покоя – зачем Артей Мрок взял вину за мышь на себя. Был, правда, вариант, что он тоже запустил следилок к младшему брату, но письмо говорило о другом:
«Если не желаете, чтобы брат узнал все от меня, приходите к левому выезду из поместья прямо сейчас.»
Вот так поворот. Я приехала, чтобы найти компромат на Мрока, а теперь меня саму пытаются шантажировать. И что Артей скажет, интересно? Какие у него доказательства? Надо было сразу говорить, что мышь не его, а теперь все, поздно.
Я повернула конверт и уставилась на имя.
– Сюда Артей идти не хочет, – пояснила Фрида. – Говорит, и у стен есть уши. Как думаешь, что это значит? Может, Норт каких подслушивающих артефактов в углы насовал? Так-то я не против. Ведь как верная служанка не замышляю дурного. И вообще исполняю все обязанности честно и добросовестно.
Последнее она произнесла громче обычного и куда-то в потолок. Я же сползла с высокого стула и пошла к двери, разглядывая имя на конверте: «Шарлотте Эверли». Выходит, Артей меня узнал! Как он может использовать это против меня? Скажет, что я
