мою ягодицу. Причем не просто держался – нет, пожмякивал, как кот любимую игрушку.
Долго гадать, кто бы это мог быть, мне не пришлось. Легкое похрапывание и пряный аромат чистого мужского тела говорили сами за себя.
Я потыкала вторженца под ребра.
Он хрюкнул, дернулся, но действий своих похабных не прекратил.
– Эй, вообще-то, это моя постель, – негромко сообщила я, на случай если Эмберскейл заблудился.
– Я в курсе! – буркнул он, не открывая глаз.
– И моя задница, – добавила после долгой паузы.
Вижу, сам не сообразит.
– Да? Прости!
Вины в голосе драконища не было ни на грамм. Он даже отодвинуться не соизволил. Руку только убрал, причем с явной неохотой.
– Может, ты все же вернешься к себе в спальню? – потеряв терпение, поинтересовалась я в полный голос.
– Шшш! – генерал имел наглость сунуть мне под нос палец, вроде как молчи.
– Нас атакуют? – сбавила я тон, приподнимаясь на локте и настороженно озираясь. Полумрак комнаты немного разгонял слабо светившийся полукруг ночника на прикроватном столике.
Полезный артефакт все-таки, хочешь – фонарь, хочешь едва заметная лампочка.
Удобно.
В усадьбе стояла полная тишина. Где-то вдалеке поскрипывала от мороза ставня, полоса лунного света пролегла между окном и шкафом. Часть полосы отливала рыжиной – по небу неподалеку проходила массивная маглиния, истончавшаяся и исчезавшая ближе к Инхейму.
– Нет. Спи! – лаконично отозвался Эмберскейл.
Если он думал, что я смирюсь с ролью плюшевого мишки, то глубоко заблуждался.
Генерал неосмотрительно устроился на краю постели, а потому немного поднапрягшись, я скинула его на пол.
Дракон шмякнулся с глухим кхеканием, сел и обиженно на меня воззрился.
Я демонстративно завернулась в одеяло, как в кокон.
– Если хочешь спать здесь, ставь отдельную кровать! – милостиво разрешила незваному гостю. – А то я пинаюсь, царапаюсь и храплю. Громко.
– Не заметил, – поморщившись, Эмберскейл потер ушибленные места и поднялся.
Нежная девица на моем месте, наверное, должна была зажмуриться и заверещать. Спал генерал в одних трусах, что явственно обрисовывали все его нескромные достоинства. Но поскольку я женщина с опытом и врач, вместо лишних телодвижений с интересом изучила полуприкрытую анатомию.
– Нравлюсь? – не без гордости поинтересовался дракон.
И довольно развернул и без того широченные плечи. Воображение тут же дорисовало за спиной крылья, да так явственно, что я аж зажмурилась и помотала головой.
– Проверяю, не осталось ли шрама. А то вчера я только со спины осмотрела, – честно (ну почти честно) ответила я.
Эмебрскейл сдулся и посмотрел обиженно, как щенок, получивший под хвост полотенцем.
– Я же говорил, у нас тела сильнее и лучше восстанавливаются, чем у обычных людей, – пробурчал он.
Огляделся, подходящего ложа не нашел и со вздохом вернулся к себе в спальню. Но дверь не закрыл.
– А почему у тебя магия осталась, если дракона больше нет? Я думала это взаимосвязано, – повысив голос, поинтересовалась я.
В проеме снова возник генерал. С натужным хеканием он продёрнул в узковатый ход небрежно свернутый рулоном матрас вместе с бельем и одеялом, и со вздохом облегчения уронил всю эту кучу на пол. Пинками распределил поровнее и рухнул без сил.
Меня куснула совесть. Все-таки он после боя уставший, зачем я его мучаю? Полежал бы рядом, кровать большая, на четверых бы хватило спокойно.
Потом вспомнилась уверенно лапающая меня рука, и сочувствие тут же улетучилось.
Мне в этом теле еще дальше жить. Возможно, замуж выходить. И репутация генеральской подстилки меня совершенно не устраивает. А так всем будет понятно – спим отдельно. Эмберскейл джентльмен, потому не заставляет целительницу ночевать на полу, но держится поближе к источнику излечения.
Во всех смыслах.
Все пристойно и целомудренно.
Ну, насколько это возможно в нашей ситуации.
– Сам не знаю, – признался дракон, устраиваясь на матрасе поудобнее и закидывая руки за голову.
Взгляд сам восторженно прикипел к отлично развитым грудным мышцам.
С чисто теоретическим восторгом, да.
– Единственное объяснение, что приходит в голову – что ипостась не зависит от магии во мне, – продолжал тем временем Эмберскейл, не замечая или мастерски делая вид что не замечает моего внимания. – В двенадцать у меня сначала проявился дар, и лишь потом постепенно тело подготовилось к обороту. Скорее всего, сейчас я снова на той же стадии. Но случится ли оборот снова…
Он тяжело сглотнул и замолчал.
Я тоже молчала, не представляя себе слов поддержки. Наверное, для него это как ампутация. Помнить, каково это было – парить в небе, чувствовать в себе необъятную мощь и быть не в состоянии ощутить это снова. Настоящая пытка.
С другой стороны, и не к такому человек привыкает.
В конце концов, магию он не утратил, вон как лихо смерчи устраивает. А что для своих стал изгоем – зато люди его готовы на руках носить.
Однако вслух я утешать его не стала.
Такие, как Эмберскейл, часто принимают сочувствие за жалость. А жалеть этого мощного, умного и сильного мужчину, как по мне, совершенно не за что.
Дракон через полминуты уже сладко посапывал, а я еще долго не могла уснуть. Постель пахла непривычно, сквозь неплотно задвинутые занавески просачивался лунный свет, усиливающийся отражением от снега, а в голову лезли самые разные непрошеные мысли. В основном не слишком радостные.
Задремала я лишь под утро, а когда проснулась, то генерала давно и след простыл. Зато в спальню настойчиво стучала Айслин.
– Что же вы дверь-то запираете? – первым делом поинтересовалась она, когда я наконец поднялась и позевывая, откинула задвижку. Девушка стрельнула любопытствующим взглядом на разложенный лишний матрас, но благоразумно вслух вопросов задавать не стала.
Догадалась, куда будет послана.
Как ни странно, осуждения со стороны прислуги я так и не дождалась. Ни от горничной, ни от двух служанок, встретившихся нам по дороге на завтрак. Они вежливо присели в приветственном книксене и поздоровались – в общем, обращались со мной как с целительницей, а не подстилкой генерала.
Что меня несколько успокоило.
То ли связи с драконами действительно не порицаются, то ли мой статус личного лекаря разрешал совместные ночевки с пациентом.
А может быть, местные работники настолько благодарны драконам за то, что дают им крышу над головой и еду, что заранее прощают все фанаберии. Как самим крылатым, так и их приближенным.
То есть мне.
Просторная столовая практически пустовала. За длинным столом персон на двадцать сидел лишь генерал и двое незнакомых мужчин, и те при моем появлении откланялись, оставляя наедине с Эмберскейлом.
Зато изобилие на столе радовало глаз. После быстрых перекусов в дороге, когда больше
