Пляж Уэстона в нескольких сотнях метров от нашего дома. С тем же успехом можно пытаться перебраться на другую сторону земного шара — мама не в состоянии встать с кровати, не говоря уже о том, чтобы дойти до набережной.
— Сегодня солнечно, Адам?
— Да, но не очень жарко.
— Хочешь мороженое?
— Давай сначала дойдем до пляжа. Сейчас прилив.
— Да что там идти-то? Всего каких-то полмили…
— Мы не пойдем, мама, а побежим.
— Точно! Спорим, я первая добегу?
— Ни за что! Я уже убежал далеко вперед.
— Тогда подожди меня. Держи меня за руку…
— Нет, ты должна догнать меня…
Мы бежим по ровному песку к мерцающей серебристой кромке, почти беззвучно омывающей берег. Я нарочно сбавляю шаг, пока она не хватает меня за плечо.
— Я тебя поймала!
И мы бежим, взявшись за руки, вперед и вперед, в морские волны…
Открываю глаза. Я в пустой камере, один.
Почему она ушла? Почему оставила меня? У меня от нее ничего не осталось.
Снова закрываю глаза и слышу наши голоса. Мы произносим те самые слова, которые я прочел в ее письме. Она написала его, зная, что умирает: «Надеюсь, ты меня помнишь, но если начнешь забывать, как я выглядела или какой у меня голос или еще что-нибудь, это ничего. Помни только саму любовь. Остальное не важно».
Помни любовь. Остальное не важно.
У меня все еще есть ее любовь. Никто и ничто не сможет отнять ее у меня. Даже смерть.
И у меня есть люди, которых я люблю, и которые любят меня.
Этого Савл и не понимает. Просто не понимает. Сколько бы жизней он ни прожил, он так и не разобрался в том, что по-настоящему важно.
Возможно, от этого он стал более опасным. Возможно, от этого он стал уязвимым. Я не знаю этого, но я точно знаю, что есть у меня. У меня есть любовь, а это то, за что стоит бороться.
То, ради чего стоит умереть.
Уныло поблескивает холодный серый металл лезвия. Он прижимает кончик ножа к моей коже. Но я ничего не могу сказать. Во рту кляп, и он душит меня. Мои умоляющие глаза неотрывно пытаются поймать его взгляд. Но его глаза пусты. Он не чувствует моего ужаса, не реагирует на него. Он ничего для него не значит.
Не убивайте меня.
Не убивайте меня.
— Я уже делал это… — говорит он, и я в этом не сомневаюсь.
Господи, помоги.
И вдруг взрыв. От громкого хлопка задрожали перепонки в ушах.
Открыв глаза, я слышу следующий взрыв. Первое, что приходит в голову, — Хаос. Все началось заново. Оглядываюсь на Мию. Она не спит. Начинает выть сигнализация.
— Мама, что? — с испугом спрашивает Мия.
— Пока не знаю, — говорю.
Внутренне подбираюсь в ожидании нового толчка. Из коридора доносится гул. Мимо нашей двери бегут люди. Сигнализация продолжает заливаться. Еще несколько мгновений — и людей больше не слышно.
Снова звучат взрывы. Теперь они раздаются не поодиночке, а канонадами: один, другой, третий… В коридор высыпает новая толпа народу. Топот множества ног, крики.
Поднялся такой гвалт, что я даже не услышала, как повернулся ключ в замке. На пороге стоит Адриан. Форма застегнута кое-как, волосы всклокочены.
— Скорее, Сара, — говорит он. — Пошли. Я понесу Мию. Укутай ее и захвати с собой что-нибудь теплое.
— Что происходит? Что это за шум?
— Потом объясню. Нам надо идти.
Заворачиваю Мию в полосатое одеяло.
— Куда идем? — бормочет она.
— К папе, — шепчу.
Адриан подхватывает ее, а я достаю из-под кровати свое старое пальто. Он останавливается в дверном проеме. Мимо бесконечным потоком цвета хаки проносятся солдаты.
Тем не менее охранник снаружи нашей комнаты все еще на месте.
— Мне приказано эвакуировать эту парочку подальше от входа, — говорит ему Адриан. — Пойдешь впереди? Мы идем в медицинское крыло.
Охранник ни о чем его не спрашивает.
— Пропустить заключенных, — рявкает он и отправляется навстречу потоку, прокладывая дорогу.
Адриан и я следуем за ним по пятам.
Мне трудно бежать. Чем больше я отстаю, тем сильнее меня пихают и оттесняют люди, движущиеся в противоположную сторону. Я вижу личико Мии, которая смотрит на меня через плечо Адриана, но затем она растворяется в море взрослых лиц.
— Адриан! — зову.
Он оглядывается и замирает.
— Стой! — кричит он нашему провожатому, и тот тоже останавливается.
— Извините, — говорю. — В боку колет. Не могу бежать.
— Ничего страшного. Иди впереди меня. Мы пойдем в твоем темпе.
Мы почти добираемся до медицинского крыла, когда раздается новая канонада взрывов. На этот раз трясется пол, и на секунду-две народ застывает на месте. По коридору гремит голос:
— Код 5. Код 5. На входе 1 — код 5.
— Что это значит? — спрашиваю Адриана.
— Чрезвычайная ситуация.
Наш охранник протискивается обратно мимо нас.
— Вы тут как, нормально? Проберетесь? — говорит он. — Код 5 все-таки.
— Да, конечно, — говорит Адриан. — Спасибо тебе.
Солдат уносится прочь.
Мы смотрим ему вслед, и тут Адриан говорит:
— Надень-ка пальто.
— Что происходит, Адриан? Я не хочу в медицинское крыло.
— Мы туда и не идем, — говорит он. — Мы идем на склад. Пошли, вот сюда.
— На склад?
Я пытаюсь выяснить у него что-то на ходу, но это не особенно получается, потому что я пыхчу и отдуваюсь как паровоз.
— Это единственный оставшийся выход. Склад начинается в коридоре, затем продолжается в сети пещер, проходящих прямо сквозь холм.
Мы оказываемся в боковом коридоре.
— Здесь я с вами прощаюсь, — говорит Адриан и ставит Мию на пол. Гладит ее по щечке. — До свидания, солнышко. Главное — идите вперед, Сара. Вы найдете путь без меня. А с той стороны вас встретят.
Но я не готова отпустить его прямо сейчас. Что, если будут еще взрывы? Что, если Мия так испугается, что не сможет идти? В своем нынешнем состоянии я не смогу нести ее.
— Пройди с нами еще немного, пожалуйста, — говорю. — Совсем чуть-чуть. Я хоть дух переведу.
— Хорошо, только недалеко. Мне нужно вернуться на пост прежде, чем они поймут, что вы исчезли.
Бетон под щекой начинает вибрировать. Раз. Другой. Затем раздается шум. Два удара, точно кто-то громко хлопнул дверцей машины.
