— Горшочек, вари! — завопила я, поймав кураж и не вполне осознавая, что делаю, но результат впечатлил.
Река из каши с маслом, кипящая, скользкая, вырвалась из кухни и унесла незваных гостей вместе с предводителем далеко за пределы двора «Золотого вепря».
Казалось бы, пора кричать: «Урррааа!», но даже Патрик не позволил себе порадоваться нашей триумфальной победе, да и мне было не до смеха. Мы все трое смотрели на зверюгу, рычащую вслед нашим мучителям, и каждый думал только об одном. Сейчас Кекс (вернее то, что с ним стало) отвлечётся от неизвестных хулиганов и повернётся к…
— Ррррр… Фрр!
Монстр, капая слюной и обнажив клыки, действительно повернулся и бросился ко мне — ласкаться. Саблезубый мопсище упал на спину, доверчиво подставив пузо — любимая наша с ним игра.
— Кексик… Мальчик. Хороший! Молодец… Герой! А ты теперь таким и останешься?
— Это зависит от вас, — раздался за спиной знакомый бархатный голос короля Стефана. — Прикажите, и всё вернётся.
— Хочу, чтобы Кекс стал прежним, и двор очистился от каши!
Я произнесла всё это как можно громче и уверенней — уж очень мне хотелось, чтобы всё вернулось на круги своя. Спасибо земле, спасибо моей ведьминской силе и волшебному (правда, слегка прОклятому, но с этим разберёмся) королевству за то, что защитили меня и мальчиков, но Кекс мне нужен прежним. Я слишком привязана к маленькому плюшевому медвежонку. Возможно, стоит завести кого-нибудь повнушительней для охраны «Золотого вепря», не спорю. Более того, сегодняшний инцидент показал, что об этом надо серьёзно подумать, но Кекса я не отдам!
— Коснитесь земли, Наташа, — терпеливо подсказал Стефан, глядя на меня, как на нерадивого ученика.
Ненавижу, когда со мной разговаривают таким тоном! Но в данном случае, я, наверное, и впрямь произвожу подобное впечатление. Вздохнула, присела на корточки, коснулась земли и повторила приказ.
— Кекс! Мальчик! — мы с пузатым, неуклюжим коротколапиком бросились обниматься, не обращая внимания на взгляды короля, мальчишек, и летающую с пронзительным чириканьем её высочество синичку.
Всё хорошо, что хорошо кончается. Понять бы ещё, что это были за похитители и что теперь с этим делать?
— Пойдёмте в дом, — я посмотрела в синие глаза рыжего красавца-мужчины. — Выпьем чаю.
16-2
Когда я пригласила всех в дом, то была уверена — вот сейчас, как ни в чём не бывало, сделаю шаг, потом второй. Напою народ чаем и возьмусь за суп, немного сожалея о целой реке из каши — собрать бы, люди ждут горячей еды…
Но не тут-то было. Вместо этого коленки подкосились, и я рухнула на землю (счастье, каша исчезла волшебным образом, иначе хороша бы я была!). Мгновение спустя я разрыдалась. Наташа, ты ли это?
Вдруг накрыло осознание того, что произошло. А если бы я не сообразила, что делать, или сила бы не послушалась? А если бы не Кекс и… каша?
Король опустился рядом со мной на колени — обнял и прижал к себе молча, без слов. Он не пытался поднять меня на ноги, не стал утешать, и от этого сразу стало легче. Если бы Стефан попробовал со мной заговорить, я бы, наверное, этого просто не вынесла!
Но маг знал, что делать. Его величество делился силой и уверенностью в том, что всё будет хорошо. Тёплые, сильные руки гладили по спине и лицу, возвращая способность дышать.
Я представила себе, как выгляжу со стороны. Нос красный, лицо опухло, глаза превратились в щёлки, и от этого взвыла ещё горше. Я и так, по сравнению с дамами, которые окружают Стефана… как бы помягче выразиться, не сильно красива, а тут…
Каша, разбойники и ревущая ведьма Наталья Владимировна, преподаватель средней школы никчёмного, лишённого магии мира. Какая уж тут страсть?
Вот зараза, а не жизнь. С одной стороны, счастье, что есть поддержка. А с другой — как тут перестать рыдать в голос? Хотя… говорят, плакать полезно. Яд из организма выходит. Последний раз, когда я в своём мире, что с каждым днем всё больше и больше кажется сном, попыталась пустить слезу от жгучей, невыносимой жалости к себе, всё закончилось не сладким успокоением, как в юности, а дикой головной болью.
Так что спасибо прОклятому королевству за возможность развести сырость без последствий — мелочь, а приятно.
— Всё, — раздалось над моим ухом, — собираемся, и во дворец.
— Как это? — у меня от неожиданности даже слёзы высохли.
— На вас напали, — строго начал кроль. — Значит, оставаться опасно. Здесь, на отшибе, вы слишком уязвимы. Я не могу этого допустить, поэтому вы возвращаетесь, Наташа.
— Но как же… Как же еда? Обед. И… сырный суп? Мы ведь только начали.
Король, посмотрев на детей, смог проглотить ругательства. Учись, Наташа! Вот это сила воли! У меня бы не получилось.
— Жили мы без горячей еды столько лет и ещё проживём! — отрезал его величество тоном, не терпящим возражений (вообще-то я всегда считала, что это — мой конёк). — Я не допущу, чтобы женщина, которая мне…
И тут он замолчал. На самом интересном месте! Его лицо стало странным — бледным, застывшим. Словно он никак не мог решить что-то очень важное.
Я же чувствовала под ладонями вибрацию земли, полную отчаянного сожаления. Мне было тепло, хотя вокруг — снег и холод. Земля меня понимала. Поддерживала. Она знала, что я сейчас поднимусь, сяду в карету и сбегу от проблем. Земля не осуждала, но она… плакала. Таверна не хотела оставаться одна, без хозяина. Без магической силы, что текла во мне и передавалась ей — в этом я была совершенно уверена, даже если всё, к чему я привыкла говорило о том, что никакой магии нет и быть не может. Земля и дом, они ожили, а я убиваю их вновь.
— Не могу, — прошептала я и посмотрела в синие глаза Стефана, надеясь, что он поймёт.
Должен понять! Мне доверились, а я возьму и уеду? Не могу, понимаешь?
Я подняла голову. Вывеска «Золотой вепрь» медленно покачивалась на ветру, поскрипывая тяжёлыми цепями, жалуясь снежинкам на несчастную судьбу. Лард и Патрик стояли молча, а Злата…
Злата? Принцесса обернулась, не скрываясь. Ну и правильно. Невозможно же вечно прятаться. Они с отцом во всём разберутся. Обязательно.
Я перевела взгляд на видневшийся за постройками приют. Там дети. Матушка Мю. Одно дело лечь спать, когда дети согреты и сыты, и совсем другое помнить о том, что на ужин у твоих воспитанников была сырая морковка и листик салата. А Кекс? Мой бесстрашный малыш так переволновался, что даже не ревновал к его величеству, а это, скажу я вам, практически невозможно. Никто не смеет меня обнимать, если рядом Кекс. Мопс никак не реагировал, и я за него по-настоящему переживала.
Что же делать? С одной стороны, я не могу оставить таверну. Не могу бросить всё вот так, запросто, когда на успех нашего предприятия надеется так много людей! С другой — я подвергну опасности не только себя, если останусь. А как же Патрик, Лард, Злата, король, кучер и охранник, солдаты, что вызвались нам помогать, кузнец? Одна, без их помощи я не справлюсь всё равно.
Чёрт… Чёрт, чёрт, чёрт! За что? Почему? Я только-только нашла здесь, в этом мире себя, дом, сына… Магию!
Наверное, все эти мысли были более чем живописно отражены на моём лице, потому что Стефан покачал головой, тяжело (очень, очень тяжело) вздохнул и произнёс:
— Если оставаться, то…
Он задумался, а я медленно встала и принялась отряхивать снег с юбки. Хватит, Наташа. Возьми себя в руки! На ногах ты уже держишься, так что иди в дом, ставь чайник. С остальным разберёмся…
— Наташе нужна охрана, — подала голос принцесса. — Нам нужна. Всем…
И тут до его королевского величества дошло, что принцесса уже не синичка. Он медленно развернулся, глаза отца и дочери встретились. Они смотрели друг на друга долго. Очень долго. Мне показалось, что целую вечность.
Подростки безжалостны к чужой слабости, даже если речь идёт о самых близких, родных и любимых. Но это не от того, что они злы и жестоки, просто они ещё не умеют справляться с собственными страхами. Девочка боится, что её не примут. Сейчас очень важно, что сделает Стефан. Я незаметно сжала кулаки, умоляя землю и всех, кто слышит меня в этом мире, чтобы отец обнял дочь.
