Она рыдала, и халат пропитывался её горем. Мозоли на ладони выцепляли волоски из кос. Руан гладил её по голове и представлял вереницу лиц, о которых она говорила. Аулун повернулась к нему, спрятала лицо у него на груди и затихла в его объятиях. Укан спал, кашляя во сне, а Тур бормотал что-то в своём углу, беспокоя Ичима.
26. Кам.Хочу оставить его себе
Гатэ улыбнулась и махнула рукой. Камайя встала и пересела, повинуясь этому жесту.
- Пуулар! - громко сказала Улхасум. - Я буду купаться. Приготовьте. Камайя, я готовлю тебе подарок. Ты не носишь подарки моего сына?
Камайя опустила взгляд на перстень и несколько тонких колец на пальцах.
- Только один перстень. Он слишком мне нравится. Я не хотела принимать и его, но теперь не могу отказаться. Этот камень слишком красив. Он чистый, но в нём и дым, и изъяны, и всё же он прекрасен. - Она улыбнулась. - У меня был прекрасный перстень с молочным опалом, но он натирал соседние пальцы и мешал мне, а этот будто сделан под меня. Я хочу оставить его себе.
- Давным-давно он был моим, - рассмеялась Гатэ. - Я привезла его из Телара, а потом передала в сокровищницу Бутрыма. Твои пальцы гораздо тоньше моих. Надеюсь, он будет радовать тебя долгие годы, прежде чем надоест. Пообещай, что мой подарок ты тоже не отвергнешь.
- Обещаю, досточтимая, - улыбнулась Камайя. - Девушки уже шепнули мне. - Она смотрела, как служанки заносят купель и наполняют её водой, как Пуулар разбирает сложную причёску и расплетает волосы госпожи, и как чёрная ночь с вплетёнными в неё лунными лучами рассыпается по спине Улхасум, почти достигая колен. - Как я могу отвергнуть его?
- Подарки от Улхасум обязывают. - Гатэ опустилась в воду, на поверхности которой колебались отражения светильников. - От них не принято отказываться. Добавь ароматное масло, Пуулар… Восемь капель теларского. Некоторые из подарков причиняют значительные неудобства. Гораздо большие неудобства, чем то твоё кольцо. Уши болят от тяжёлых серёг, шея - от крупных подвесок и цепей.
- Но твой подарок не такой, - улыбнулась Камайя. - Я уверена, досточтимая.
- Я бы не отдала тебе то, с чем ты не совладаешь. - Черные глаза смеялись, и Пуулар улыбнулась, расчёсывая волнистые от кос волосы госпожи. - Не хочу рассказывать тебе заранее. Так не интересно.
Тихий плеск воды с разводами ароматного масла и негромкий напев Салах успокаивали. Пуулар нежно тёрла мягкой тряпицей кожу Гатэ, и та махнула рукой.
- Салах, приготовь мне праздничный наряд. Сегодня пир. Камайя, тебе стоит сходить в гарем сына и проведать Нуун.
- Я сказала Чимре отправить к ней Аулун.
- Чимре… Мои уши. - Гатэ вышла, опираясь на руки служанок, из деревянной купели и стояла, пока они вытирали её и наносили на кожу притирания из маленького горшочка, которые наполняли комнату ароматом дерева айго и лимона. - Неуёмное создание, которое я безошибочно узнаю по шагам. Допрыгается когда-нибудь. Я рада, что вы стали друзьями.
Камайя прикусила губу, вспомнив вдруг, кто недавно уже действительно допрыгался.
- Госпожа, я не сказала ещё одно… Девушка из гарема Бакана, Келим, носит дитя.
Гатэ резко повернулась к ней, тревожно глядя в сторону яркого пламени очага.
- Это не дитя Бакана. Один глупец пробрался в его гарем, подкупив служанку. Это было больше двух месяцев назад. Он не хасэг, и, как только дитя родится, всё сразу станет ясно. Улхасум, что…
Гатэ смеялась, и Салах, заплетавшая ей волосы, с укором посмотрела на Камайю: коса госпожи ускользнула из её рук, и служанка со вздохом начала плести её заново.
- Вот это прыть, - сказала наконец Гатэ. - Келим, да? Она совсем юная. Ей всего семнадцать. Ты уверена, что это дитя того глупца?
- Аулун сказала, что срок сходится.
- Я поняла. Я решу этот вопрос. Дай, я поцелую тебя.
Гате протянула руки. Камайя наклонилась к Улхасум, и та мягко поцеловала её в лоб.
- Ступай, милая. Пусть любовь направляет твои шаги.
- Да будет Мать Даыл благосклонна к тебе, досточтимая.
Вирсат встала со скамеечки и подала Камайе плащ. Служанки шептались в углу лестницы, но замолчали, увидев, как они с Вирсат проходят мимо.
- Пойдём в гарем, - сказала Камайя, когда они пересекали двор с запорошенными снегом клумбами. - Зайдём за Сэгил и Тулым. Мне нужна поддержка. Надо пойти к Нуун.
Девушки шли за ними молча, тёплые стёганые халаты тихо шелестели. В одном из переходов их догнала Далэй. Камайя обернулась к ней.
- Я с тобой, госпожа. - Далэй была бледной и взволнованной.
- Ты не боишься меня? - усмехнулась Камайя.
Далэй серьёзно посмотрела на неё и покачала головой.
- Я не тебя боюсь, госпожа. - Голос был тихим, как и шаги, и Тулым с Сэгил переглянулись. - Пойдём.
У шатра наложниц стояли взволнованные Эрту и Дерре. Постепенно гаснущий за густыми серыми облаками рассеянный свет бледнил их лица. Камайя напряжённо всмотрелась в их глаза, и они опустили головы.
- Саурт прогнал Аулун, - сказал Дерре шёпотом, когда Камайя подозвала его к уху. - Госпожа, ты уверена, что тебе стоит туда идти?
Камайя молча вошла в шатёр, отодвигая звенящий металлическими подвесками полог, и девушки последовали за ней. Она остановилась и стиснула зубы. Нуун лежала на своей кровати, покрытая мелкими каплями пота, и тяжело дышала.
- Добилась своего, мерзавка? - прошипела Иймэт из угла. - Смотри, она при смерти! Даже лекарства, что оставил Саурт, не помогают!
Распухшие, отекшие пальцы Нуун лежали на покрывале. Камайя села на край постели и смотрела на лицо девушки, одутловатое, бледное, морщась от запаха, исходившего от неё.
- С утра так? - спросила она у Тинхэн.
Та кивнула, бледная, тихая.
- Она сначала жаловалась на головокружение, потом на сильные боли вот тут. - Тинхэн показала на поясницу и живот. - Было несварение и рвота… Она не приходит в себя.
Камайя со злостью растёрла лицо руками.
- Довольна? - крикнула Иймэт со своей кровати. Тулым вздрогнула. - Чтобы тебя не приняла Мать Даыл, когда ты сдохнешь, подлая тварь!
- Уймись, дура, - резко сказала Камайя, поворачиваясь к ней. - Ты не понимаешь, что происходит?
- Прекрасно понимаю! Госпожа Йерин предупреждала, что ты на всё пойдёшь, лишь бы остаться тут единственной! Я сейчас позову Саурта и скажу ему, что ты тут снова что-то замышляешь!
Камайя обернулась. Рисэл сжалась в комок на кровати и плакала.
- Госпожа… Прошу… Я не сделала тебе никакого зла… - пролепетала она сквозь слёзы. - Пощади!
Гамте! Камайя зажмурилась, смягчая взгляд, от которого Рисэл так шарахнулась, и встала.
- За мной! - Она ткнула пальцем в Тинхэн. - Пошла, паршивка!
Сумерки постепенно синели. Девушки стайкой шли за ней через двор, когда из-за угла показалась Аулун в сопровождении Шуула. Камайя подняла бровь, поймав взгляд лекарки, и показала глазами на здание, где располагались её покои. Аулун кивнула.
- Всё плохо.
Девушки сидели полукругом на ковре. Тулым вернулась с чашками для ачте и разливала золотистый настой, а Камайя, кусая губы, оглядывала сидящих перед ней.
- Всё плохо, - повторила она, глядя на Аулун, которая вошла с таким лицом, что вопросов не требовалось. - Кто-нибудь ещё из присутствующих считает, что это моих рук дело? - Она махнула рукой в сторону шатров, девушки покачали головами. - Почему все молчат? Вы же знаете, чья это работа?
- Прости, госпожа, - сказала Тулым. - Я не могу пойти против Йерин. Она может выдать меня замуж за какого-нибудь старика… Второй женой. Я не могу рисковать. Я хочу замуж за Лио.
- Ладно. Я поняла. Вы все боитесь. Я бы тоже боялась на вашем месте. Гатэ - не шестирукая теларская небесная дева, но как так получилось, что Йерин держит в страхе весь гарем?
- Она имеет влияние на Ул-хаса, - сказала Далэй. - А примерно шесть лет назад она скинула. Это был мальчик, и он бы всё равно родился нездоровым. Она тогда решила, что её отравили. С тех пор она будто обезумела. У неё раньше были сторонницы, но после того, как она три месяца просидела, заперевшись в своих покоях, её стало не узнать. Она одной рукой сыплет золото, а другой, - и гораздо чаще, - втыкает нож тебе в спину. Ул-хас был готов вывести её вперёд, но та потеря заставила его передумать. Она потеряла дитя и захотела власти. Мне тогда было двадцать, и я боялась её, но сейчас я боюсь ещё сильнее. Ул-хас верит ей.
