верить, что жизнь оборвется на взлете, и одновременно молила, понимая, что допустить побег подопытных нельзя…
Нас догнали.
Седьмой молниеносно обернулся. Взглянул так, будто знал – именно мои зубы застучали от страха в наступившем безмолвии. А я во все глаза уставилась на непривычные сиреневые радужки, ощущая почти транс. Даже не заметила, как амиот приблизился, осознала, лишь когда он с привычной легкостью подхватил меня с пола. Шагнув к ближайшему сиденью, не глядя вышвырнул из него другого пленного и усадил мое обмякшее тело, немедленно зафиксировав всеми возможными креплениями. Потребовалась ему на это пара секунд…
От стремительности происходящего у меня потемнело в глазах. Но Седьмого рядом уже не было – отойдя, он развернулся к обзорному экрану; участь других пленных его не заботила. Какое-то время я по инерции пялилась на спину своего похитителя, хотя все вокруг пришло в движение.
Неудивительно. Вслед за Седьмым взглянув на экран, обмерла – на фоне черной бездны космоса белыми росчерками возникали и превращались в яркие неподвижные блестки космические корабли.
Началось!
Отправленных на перехват было много. Немыслимо много! Досчитав до двадцати, сбилась со счета из-за синхронности появления кораблей. Конечно, это видели и другие пленные. Кто-то подавленно молчал, реально оценивая собственные шансы как нулевые, других накрыло паникой – я слышала монотонный обреченный скулеж.
Только Седьмой на потенциального противника уже не смотрел, лишь на Игеря.
– Запускай плазменный двигатель, – приказал спокойно.
А я сообразила: отвлекшись на суету, перестала следить за временем. Пока мы возились с амиоткой, транспортник вышел в свободный космос и набрал нужную скорость, чтобы начать переход в подпространство.
Штурман под взглядом амиота сначала покраснел, потом побледнел, судорожно дернулся и сипло выдал:
– Нельзя. Прямо по курсу пространственное искажение. Оно помешает создать свою зону погружения.
Врал? Нет. То есть частично. Искажение действительно было – именно из него и появлялись крейсеры, но наш корабль все равно мог создать свою зону. Только последствия полета сквозь нее непредсказуемы.
– Разве я спросил… мнение? – Седьмой по-прежнему не сводил глаз со штурмана. С таким же спокойствием вели себя все бывшие пленники, находившиеся в пределах видимости. Как же их непрошибаемая невозмутимость контрастировала с деморализовавшим меня ужасом! – Это приказ.
– Это самоубийство! – истерично выкрикнул Игерь и захрипел, когда рука не известного мне амиота схватила его за горло и выдернула из кресла.
Одно мгновение, и тело мужчины с такой силой впечаталось в стену, что, казалось, штурман испустил дух. По крайней мере сознание точно потерял – когда серокожие пальцы разжались, он безвольным кулем рухнул на пол. Единственный пленный, способный управлять транспортником, вышел из игры…
Что творят амиоты?! Подобно другим я судорожно наблюдала молниеносную атаку на Игеря, и каждый из нас разделял мнение штурмана: шансов нет. Или это признак запредельной паники? Той, чьи приметы я безрезультатно силилась рассмотреть на невозмутимых лицах?
Оторопело уставившись на несчастного, не сразу заметила стремительное перемещение Седьмого. Он сам занял кресло пилота и теперь сосредоточенно рассматривал рабочую панель, водя ладонями в нескольких сантиметрах над ней и не касаясь датчиков.
Неужели он разберется в принципах работы систем корабля и в управлении ими? Настолько отчаялся, что попытается сам спасти транспортник, направив его в подпространство? Это будет настоящая фантастика! Хотя…
Страшась даже мельком взглянуть на внешний экран, неумолимо демонстрирующий приближение преследователей, я уцепилась за идею спасения. Таков уж инстинкт самосохранения: даже на пороге гибели больше всего думается о жизни.
Что, если бы способ был? Имелась объяснимая вероятность? А ведь она на самом деле существует! Наверняка координаты точки выхода штурман заранее ввел в систему, и параметры погружения программой уже рассчитаны. Осталось нажать правильную кнопку. Тут даже дилетант не ошибется – вон как недвусмысленно мерцает, привлекая к себе внимание, сенсорная панель контроля движения в подпространстве. И активатор запуска трудно не заметить – он в самом центре!
Нужно всего лишь утопить до упора кнопку механической блокировки и провести пальцем по шкале, увеличивая мощность плазменного двигателя. Слева направо, как было написано в методичке по пространственным перемещениям, которую мы разбирали на занятиях исключительно в общеразвивающих целях. Сейчас я мысленно видела этот текст и пусть в теории, но хорошо знала последовательность манипуляций.
Каким же все кажется простым! И одновременно недостижимо сложным. Кто бы решился на подобное в свистопляске надвигающегося конца? Я бы не решилась. Хотя…
Представила, как все происходит, и вздрогнула. По трем причинам.
Первая – рука амиота проделала все то, о чем я так отчаянно раздумывала.
Вторая – пол и стены корабля мерно задрожали, реагируя на включение плазменного двигателя и формирование зоны погружения в подпространство.
Третья – Седьмой обернулся, бросив на меня взгляд, полный обжигающего внимания и… Признательности?!
Ох, нет! Сердце едва не разорвалось в груди, а глаза распахнулись от потрясения. Что же получается?.. Я подсказала ему, как действовать?! Собственными мыслями подтолкнула к отчаянному шагу и лишила нас, пленных, пусть призрачной, но надежды на освобождение? Впрочем, о чем я…
Посмотрев на экран переднего обзора, едва не засмеялась истерично. Горько и зло. Никто не собирается нас выручать. Целью военных кораблей, что спешно перестраивались, уходя с траектории нашего транспортника и занимая стратегические позиции на траверсе, было совсем иное. Уничтожение! Полное и безоговорочное. Не подразумевающее ни переговоров, ни требований к амиотам сдаться, ни выдать заложников. Нас просто обстреливали.
Нас расстреливали! И это были уже не капсулы со взрывчаткой – разрушительные, но не такие уж опасные, пока не соприкоснулись с обшивкой. Сейчас на нас обрушилась мощь полноценных залпов новейшего оружия, которым были оборудованы боевые крейсеры. И если бы не защитный силовой экран, от транспортника в первый же миг обстрела лишь горстка пепла осталась бы.
Однако незамысловатая защита не могла продержаться долго. Слишком неравные силы – стандартный силовой экран, рассчитанный больше на отражение ударов метеоритных потоков, противостоял превосходящим возможностям противника. Убийственные бело-голубые молнии сминали защитное поле, с каждой секундой все сильнее прижимая его к корпусу и безжалостно отбирая энергию. Еще немного, и испепеляющие заряды разнесут обшивку в клочья, огненным шквалом ворвутся в рубку, сжигая все, что окажется на пути.
Корабль словно дрожал, и все мы – пленники, запечатанные в его нутре, содрогались вместе с ним. Одно утешало: надолго происходящее не затянется. В ожидании нестерпимой боли я зажмурилась, сжалась в кресле, подтянув ноги и вцепившись в подлокотники сведенными судорогой пальцами.
Удар, второй, третий… Снаряды попадали в такт биению сердца, и я считала их, гадая, на котором оборвется моя жизнь. Все прекратится. Навечно.
Однако трагичный финал не наступал. Мерный гул по-прежнему нарастал, свидетельствуя о нормальной работе двигателя и продолжении процесса погружения, в рубке было тихо, если, разумеется, не прислушиваться к перемещениям амиотов. Но они двигались с поразительной невозмутимостью.
Рискнула приоткрыть глаза.
