от души. Но вместо этого:
– Конечно, Верховный, следуйте за мной, – указал на дверь.
Задержался лишь на то мгновение, чтобы повернуть к себе девушку и нежно поцеловать в губы.
– Помнишь, да? Я обещал быть примерным. Не волнуйся. Твой отец выживет, – улыбнулся ей ласково.
– Спасибо, – поблагодарила она с ответной мягкой улыбкой и крепко обняла, прежде чем отпустить.
От дверей послышалось громкое рычание отца Мириам и тяжёлые удаляющиеся шаги, наряду с обречённым вздохом от её матери. Она проводила меня каким-то странно-нечитаемым взглядом. Точно не злилась. Но… было что-то ещё. Не особо приятное. Не стал зацикливаться. В конце концов, я изначально знал, что они не обрадуются нашим отношениям. Вот и направился вниз к чёрному волку. И уже на последних ступенях различил твёрдое и непреклонное от той, кого оставил:
– Я его люблю. И он прекрасно ко мне относится. Каким бы он ни был. Так что даже не начинай, мама. Он не обязан нравиться всем подряд, конкретно вам или кому-либо ещё. Не вам с ним жить. А мне. Я останусь здесь. Это моё решение.
На губах против воли расплылась улыбка, а в груди – привычное тепло. Не знаю, такая ли это любовь, но мне впервые за четыре столетия хотелось остановить время и продлить минуты нахождения рядом с Мириам.
– Отвисай, аль-Хайят, разговор нам предстоит не из лёгких, – вернул меня в настоящее мрачный голос Йена.
– Идём в сад, – кивнул на выход из гостиной и первый направился к нему.
Остановился, только когда мы достаточно отдалились от дома.
– Я слушаю, – произнёс отчуждённо.
Да, смотрю на цветущие кусты и слушаю. Как гулко стучит моё сердце в груди. Как оно ударяется о грудную клетку, стремясь вернуться к той, кого оставил меньше минуты назад. И по кому уже безмерно скучаю.
– Это касается Мири.
Кого же ещё.
Усмешка исказила мои губы против воли. Злая. Понимающая. Ненавидящая. Гостя. За то, что вмешался. Помешал. Всему.
Ведь ясно уже, что без дочери он отсюда не уедет. Как и ясно то, что я не отдам её без борьбы.
Вот только на этот раз Верховный удивил. Он не стал беситься, угрожать или требовать. Нет. Обернувшись к нему, я увидел обычного усталого волка. Отца, который переживает за свою дочь. Не главу всех оборотней. Это напрягло больше, чем если бы он мне грубил.
– Видишь ли, аль-Хайят, – начал О'Двайер говорить и замолчал, не спеша продолжать. И молчал он довольно долго. Но, наконец, продолжил: – Мириам не простая волчица. Она особенная.
Знаю. Иначе я и не шёл бы на такой риск, как кража.
Но то про себя. А вот вслух:
– И что это значит?
– А то, что она универсал, – вдохнул, выдохнул и: – Способна составить пару любому оборотню.
Вот тут я напрягся. Хотя постарался не показать этого.
– Мы об этом не распространяемся по понятным причинам, – продолжил делиться откровениями чёрный волк. – Это выяснилось в её шестнадцать. Когда она впервые влюбилась. Щенку тому тогда башню снесло в буквальном смысле. Он готов был убивать за право обладать ею. Как парой. Даже выкрасть попытался. Знакомые симптомы? – посмотрел на меня пытливо.
– И что с того?
Я, по его мнению, что, не способен отличить одно от другого?
– А то, Амин, что его отпустило после недели изоляции. Всё прошло, как не было, – повысил голос мой собеседник, поняв, что его слова никак не тронули меня.
– Повторяю вопрос: что с того?
– А то, что это Мири! – с нажимом произнёс он. – Когда она влюблена, она источает особые феромоны, от которых объекту её чувств буквально срывает все тормоза. Ему непременно нужно ею обладать. Ровно то, что происходит сейчас с тобой, аль-Хайят. Но стоит ей тебя покинуть, как всё пройдет. Не сразу, конечно. Сперва жёстко ломает, а уже затем происходит откат и осознание. Раньше у меня получалось вовремя замечать и пресекать её интерес, изолировать волков. А потом вдруг всё прошло. Как отрубило. На долгие годы. Мы даже решили, что это всё из-за переходного возраста происходило. Бунт гормонов. Пока я не увидел, как ты смотришь на неё в Лондоне. Понимаешь? Мне жаль, но это всё не твое, Амин. Это лишь феромоны. Волчица ими удерживает тебя возле себя.
– И что ты хочешь от меня услышать сейчас, О'Двайер? – поинтересовался, сам себя не слыша.
А в груди от сердца по всему телу распространялось ледяное жжение.
Верил ли я?
Не знаю.
Но и Йен не из тех, кто станет выдумывать подобные байки, чтобы вернуть дочь. Он, скорее, голову оторвёт и забудет. И уж точно не станет распинаться перед похитителем.
А на мой вопрос оборотень шумно выдохнул и довольно нервным жестом взлохматил свои иссиня-чёрные волосы.
– Не знаю, – сказал уже вслух. – Но ты должен понимать, что дочь я заберу в любом случае. Несмотря на беременность. Я понимаю, что она любит тебя. Это видно. Но…
А у меня назрел новый вопрос.
– Она так же способна после забеременеть от другого?
Не знаю, почему именно этот вопрос. Но я вдруг отчётливо представил, что такое может произойти, и… захотелось перебить всё мужское население мира. Чтоб уж наверняка только моя и ничья больше. И плевать, чем вызвано это желание.
– Предположительно, да, – кивнул Верховный. – Ты ведь помнишь, когда я пропал на год шестьдесят лет назад? Я попал в руки людей. Как и Ярослава. Над нами провели эксперимент. Мириам стала его плодом. На других дочерях никак не отразилось. А на ней – таким вот образом.
Да, я помнил тот случай. Для всех было сказано, что Верховный с семьёй отдыхает на каком-то отдалённом острове. Много тогда недовольных было этим в Совете. Предлагали даже отстранить Йена от должности главы всех кланов оборотней. Но он вдруг вернулся. Вовремя, надо сказать. Но всё это не отменяло основного:
– И что ты теперь от меня хочешь?
– Отпусти её, – стало мне ожидаемым ответом.
– Нет! – сжал кулаки до хруста.
– Ты слышишь? Это всё ненастоящее, Амин! Этого хочет Мири! Её желания! Не твои!
– Я всё слышу и понимаю, – пожал плечами. – Но мой ответ по-прежнему "нет".
Потому что мне всё равно, чем вызваны мои чувства. Мне они нравятся. Как и нравится дочь стоящего передо мной волка, пребывающего в откровенном смятении из-за моего упрямства.
– Ты ведь понимаешь, что я всё равно её здесь не оставлю? – взглянул на меня исподлобья. – Но мне совсем не хочется с тобой драться, Амин.
– Так не дерись, Йен, – сунул руки в карманы брюк. – Кто тебя заставляет? Кстати, Мириам
