Неужели больше никогда? И правда никогда мы не будем гулять? Неужели эта ночь закончится, и с ней закончится все? Согласна ли я на это? А на жизнь среди слуг согласна?
— Мне так жаль, — произношу снова и вытираю слезы рукавом.
— Перестань, — равняется со мной Маркус. — У меня нет для тебя утешения… как и для себя самого, — произносит отстраненно, глядя под ноги.
Смотрю на его мрачный силуэт и думаю о том, что скоро, очень скоро все закончится. Возможно, у меня больше никогда не будет возможности коснуться его.
Делаю глубокий вдох и заставляю себя протянуть руку. Робко касаюсь его пальцев и сразу думаю, что сейчас он еще сильнее разозлится. И правильно. Ведь я по сути отвергла его предложение. Сколько бы я ни искала оправданий, я отвергла того, кто искренне желает быть рядом со мной.
— Все будет хорошо, — Маркус берет мою руку и пытается улыбнуться. Но от его улыбки на глаза снова наворачиваются слезы, которые я спешно вытираю.
Как только мы заходим в квартиру, Маркус буркает что-то вроде: «Я собираться» и быстрым шагом скрывается в своей комнате. Остаюсь в прихожей в одиночестве и растерянности. Но медлить нельзя. В любой момент может объявиться Лиск.
Одно воспоминание о его взгляде заставляет быстро скрыться за собственной дверью. Возможно, он уже забыл обо мне. Возможно, если не увидит и не вспомнит. Что за детские мысли? Конечно же, он не может забыть о таком досадном недоразумении, как пара у своего собственного слуги.
Недоразумение. Вот как называется вся эта ситуация. Человек, что попал в сети к высшему. Вампир, что обречен вечно быть слугой лишь по воле случая. И я, что по случайному стечению обстоятельств оказалась его парой. И наша пара и есть это самое недоразумение.
Маркус ушел собираться, а стоит ли собраться мне? Я уже знаю, что у меня нет права отказаться в течение месяца, так как пара была сформирована в исправительных целях. Есть ли у Лиска право разорвать эту связь? Вряд ли. Так что да, наверное, стоит собираться.
Дверной звонок оживает через час, когда я уже взволнованно сижу рядом с собранным чемоданом. Замираю, повинуясь какому-то древнему инстинкту. Возможно, если страшный зверь не заметит, то и нападать не станет. Забирать с собой в страшную нору не станет.
Слышу шаги Маркуса по коридору. Проходит мимо моей комнаты и идет открывать. Встаю и тихо подхожу к своей двери, чтобы послушать их разговор.
— О, мальчик мой, добрый вечер, — слышу бодрый голос хозяина.
В ответ тишина, но я слышу, как он проходит в прихожую.
— Можешь не стараться, на твоем лице уже все написано, — продолжает немного спокойнее.
— Что написано? — с недовольством буркает в ответ Маркус.
— То, что твоя кошечка тебе отказала, но не волнуйся… — на этом моменте голос прерывается на пару секунд. — Мы найдем тебе тех, кто не отказывает.
— Заткнись, — рычит в ответ слуга.
Судя по разговору, Лиск как будто и не собирается меня забирать. Может, все обойдется?
— Так что же, вижу, ты уже собрался и готов отправляться?
— Готов.
— И ты решил отправиться один?
— Да.
— Ты уверен в своем решении?
— Уверен.
— Возможно, это твой единственный шанс, ты понимаешь это?
— Понимаю.
Зажимаю рот рукой. Голос Маркуса твердый и спокойный, но я знаю, с каким трудом даются ему эти слова. Сколько боли и страданий причинила ему я, причинила ему система. И все из-за чертового недоразумения, дающего пустую надежду.
Пустую мечту.
— Хорошо, раз ты все решил — пойдем, — бодрый и, кажется, довольный голос Лиска.
Задерживаю дыхание, чтобы точно ничего не пропустить. В коридоре слышится движение. Маркус шнурует ботинки и надевает куртку. Все это происходит в абсолютном молчании.
Через несколько секунд до меня доходит, что я больше никогда его не увижу. Эта мысль озаряет сознание так ясно и внезапно. А я все продолжаю молча стоять, прижавшись к двери, надеясь, что меня не найдут, хотя они оба прекрасно знают о моем местоположении.
Шум в замочной скважине говорит о том, что они уже на пороге, уже выходят. Уже уходят навсегда. В тот мир, что обычным вампирам недоступен, что отделен от нас незримой стеной.
Сама не осознаю, как оказываюсь в коридоре. Нога просто делает шаг вперед, а дверь просто растворяется в воздухе, словно ее здесь никогда и не было. Стою и смотрю на приоткрытую входную дверь. Тяжело дышу, словно только что пробежала марафон, хотя сделала всего шаг.
Мужчины оборачиваются и смотрят на меня с удивлением. Словно действительно забыли о моем существовании. Пара ярко-желтых приковывает к полу, затрудняя движение.
— О, ты все-таки вышла проститься, как это мило, — расплывается в улыбке Лиск, делая короткий шаг в мою сторону.
Маркус смотрит на меня молча, с некоторым осуждением, но он как будто… все же рад меня увидеть напоследок.
— Неужели вы и правда… — открываю рот и понимаю, что произнести это будет также сложно, как и необходимо. — Уедете без меня?
— О, — удивленно хлопает глазами Лиск. Фигура Маркуса немного расслабляется. — А ты хочешь поехать с нами, маленькая кошечка?
— Нет, я просто… — отступаю на пару сантиметров, и нога тут же увязает в тяжелой массе.
Пара ярко-желтых глаз появляется из-за правого плеча, и я вздрагиваю, но даже это движение поглощает эта тягучая темная масса. Вместе со всем светом.
— Хотела убедиться… — с трудом возвращаю голову на место и вижу Маркуса, который все еще стоит неподвижно, но расстояние между нами будто в разы увеличилось.
— Ох, право, какая жалость, — совсем рядом слышу голос Лиска, растягиваемый тьмой. Его цепкие длинные пальцы крепко сжимают мое плечо. — Но не бойся, силой заставлять тебя не будем.
Моргаю, стряхивая с ресниц тягучую темноту. Лиск с Маркусом стоят все там же.
— Если ты, конечно, не станешь сопротивляться, ох, это было бы так неловко, — протягивает драматично, указывая в мою сторону тростью.
— Ч-чему сопротивляться? — осторожно спрашиваю. Вдруг я все же неверно поняла ситуацию.
— Ох, не притворяйся, ты ведь прекрасно знаешь, что находишься в исправительной паре и должна следовать за своим партнером, если его куда-то перемещают, пусть это и может быть немного опасно, но… — многозначительно поднимает палец вверх. — Я со своей стороны приму меры для того, чтобы градус опасности снизить, — примирительно улыбается, оглядывая нас с ног до головы. — Ну что, в путь, детишки!
