Сработало. Осторожно брать пробы местной флоры и исследовать ее на опасность для гуманоидов, было интересно. Разделывать местного обитателя водоема – противно, но опять-таки интересно, есть свежепожаренное мясо, пусть приправленное ароматизатором из безжалостно выпотрошенной упаковки с пищевыми концентратами – интересно и вкусно.
И только драка, в которую вылился конфликт на пустом месте, не давала мне покоя. Как и намек Эрика на Белое крыло… То самое, которым уже много лет бессменно руководит мой отец. Меня не посвящали в дела крыла, отец своим преемником всегда видел Александра, старшего сына. Я же была перспективной инвестицией, средством получить определенные преференции…
Мыли эти неприятны, отдают тухлятиной, и я не выдерживаю, встаю. Дежурное освещение не дает возможности читать, а вот одеться, не натыкаясь на углы – вполне.
Выхожу из каюты и останавливаюсь в нерешительности, потому как места для полночного променада на катере не так чтобы много. В медблоке делать точно нечего – там обосновался Эрик, пусть называть так этого незнакомого человека, ничего общего с улыбчивым нергитом не имеющего, все еще странно и непривычно. Он смотрел на меня так, словно я причина всех его неприятностей, и видеть его не хотелось совершенно.
На камбузе сытно и точно никого нет, но одиночество там мало отличается от сидения в каюте. Никогда не думала, что главной моей проблемой станут мои же собственные мысли…
Как так получилось, что единственным, кто может помочь мне справиться с собой, стал чернокрылый, притворявшийся несносным стюардом? Я задалась этим вопросом когда уже стояла у самой двери в рубку, где предпочитал ночевать Лиам. Спать в кресле наверняка было неудобно, но он не жаловался, да и альтернативы не было.
– Не спится? – он заметил меня раньше, чем я вошла. Иногда кажется, что у него глаза на затылке. Рентгеновские, просвечивающие стены.
– Не спится. Слишком много… всего.
Лиам понимающе, как мне кажется, кивает, и жестом приглашает расположиться в кресле второго пилота. Не думаю, что раньше оно пользовалось такой популярностью, а тут стало самым популярным местом. Даже камбуз не так популярен, как небольшая по размерам рубка.
Панель управления выглядит почти мертвой. Светится всего несколько тумблеров, остальное погашено. Дежурный неяркий свет прячет мелкие детали, и кажется, что кроме нас двоих и нескольких тусклых огоньков, словно бы висящих в темноте, ничего и нет.
Слишком интимная обстановка. Сразу захотелось встать и уйти, но даже встать я не успела.
– Ответь-ка мне, Соня, на один вопрос, – задумчиво начинает Лиам, разглядывая меня от встрепанной макушки до подошв ботинок и обратно. – Не то чтобы он меня мучил, но признаться, я нахожусь в некотором недоумении уже долго время. Вот наше… хм… знакомство семь лет назад. Это что было такое?
Кровь бросилась в лицо. Я покраснела вся, мгновенно, вплоть до ушей и шеи. Вселенная, как я была рада, что оне не поднимает этот вопрос! Как надеялась, что так будет и дальше!
Наивная девочка Соня. Скажи спасибо, разговор этот он завел наедине, а не при Эрике.
– Что тебе не нравится, не понимаю, – я огрызаюсь и жалею, что пришла сюда. Подумаешь, бессонница. Поворочалась бы с боку на бок пару часов, ничего бы со мной не случилось.
Смешок в полумраке слышен отчетливо, словно мужчина стоит у меня за спиной, склонившись к самому уху.
Мурашки по коже. Хорошо, что выражения лица толком не разглядеть…
– Кто сказал, что не нравится? Просто… – он пожимает плечами. – Этот поступок выглядел странно тогда. Сейчас, когда я узнал тебя получше – он еще более необъясним.
Надеюсь, он не видит, какого цвета у меня сейчас лицо. Очень-очень надеюсь.
– Мы с отцом… немного не сошлись во взглядах на мое будущее, – все же отвечаю я. Ужасно неловко, но поговорить и правда стоит. Пусть он знает, что мной двигало тогда, а не строит дикие наверняка предположения. Представляю, чего он себе успел надумать… – Он хотел отдать меня в качестве тиньфу среднему принцу Пхенга. Я же рассчитывала приносить пользу семье более… интеллектуальным трудом.
Лиам издает какой-то неопределенный звук, и я совсем не понимаю, о чем он сейчас думает. И хочется зажечь наконец верхний свет, посмотреть ему в лицо, но…
Страшно.
И стыдно, хотя казалось бы, тридцать первый век на дворе, сакральность интимных отношений осталась в далеком прошлом.
Но не для высшего света Империи.
– У его императорского высочества своеобразные предпочтения, и я… я подумала…
Все, слова встают в горле, застревают намертво. Оказывается, в некоторых случаях сделать что-то гораздо проще, чем озвучить сделанное словами.
– И как, помогло? – спрашивает Лиам, и в ровном голосе его мне слышится издевка.
– Как видишь, нет, – отвечаю чуть резче, чем собиралась. Но насмешка именно от него задевает сильнее, чем я могла себе представить. Обидно, хотя ничего такого он не говорит. Но, видимо, я все еще слишком девочка, чтобы спокойно разговаривать на такие темы, не получая поддержки от собеседника.
Дура. На что надеялась?
– Отец разозлился, принц был недоволен… Мне пришлось покинуть Шен-ло, взять девичью фамилию матери…
Единственное решение, о котором я ни капли не жалею. Семь лет свободы стоили всего. И внезапного безденежья, когда на ходу пришлось учиться экономить и жить на небольшую стипендию, и бессонных ночей, проведенных за учебниками. Семь лет дышать полной грудью, жить без оглядки на мнение высокого общества, потому что на Соню Белозерову, талантливую, но бедную студентку, всем было наплевать.
– Как тебе это удалось? – теперь Лиам спрашивает с неподдельным интересом. – Сделать поддельные документы не так-то просто. Как и улизнуть от взора Чона. Он, конечно, глава только над Белым крылом, его подчиненные медики и ученые, но при необходимости… Чернокрылые поднимутся по первому зову.
Кажется. он разбирается в том, о чем говорит. И теперь я понимаю, как много на самом деле сделала для меня эта случайная знакомая, секретарша отца. И колеблюсь, не уверенная. что стоит рассказывать о ней.
Но у нас же вечер откровений, не так ли? Да и времени прошло порядком. Вряд ли Лиам сможет ей навредить.
– Мне помогли, – неохотно признаюсь. – У отца тогда была такая сообразительная девушка в секретарях, Эва. Я наткнулась на нее случайно после всего…
– Эва? – Лиам весь подбирается, как хищник перед прыжком, и настроение в рубке резко меняется. Повеяло холодком и на языке снова появился гнилостный вкус.
– Да, – говорить уже не хочется, но я отчего-то продолжаю. В конце концов, имя уже прозвучало, хуже я точно не сделаю… Куда уж хуже. – Она купила билет. Подсказала про Эдем – густонаселенный и безопасный. Помогла с документами. И они, кстати, не поддельные, я же говорю, это фамилия мамы. Имею право как совершеннолетняя выбрать, как меня будут звать.
– Вот значит как… – тянет Лиам, и кажется, что сейчас он больше увлечен больше собственными мыслями, чем моими словами.
Гадкий вкус на языке становится сильнее, я пытаюсь подняться, но стены кружатся, пол внезапно бросается мне навстречу, и последнее, что я вижу – полупрозрачные синие завихрения, выползающие из темных углов рубки.
43
ЛиамЛиам не успел обдумать новую информацию об Эве, которой его буквально ошарашила Соня, как события завертелись, как картинки в калейдоскопе.
Соня вдруг побледнела, привстала на кресле и свалилась прямо ему под ноги. Лиам успел подхватить ее в последний момент и боковым зрением заметить странное движение в полумраке рубки.
– Свет! – почти выкрикнул он команду.
Катер отреагировал с задержкой в пару секунд, что не очень хорошо, но отреагировал. Зажглось рабочее освещение, под безжалостными лучами которого полупрозрачные синеватые завихрения тумана стремительно истаяли.
– Чтоб вас няши драли! – выдохнул он, наблюдая за клубящимся в углах туманом, но быстро пришел в себя, перехватил Соню под ноги, и с ней на руках спешно направился в медблок. Заодно Эрика растолкает, пусть тот тоже включается в борьбу с инопланетными нематериальными вторженцами.
