- Ой, йёшеньки, Стася! - мигом оценив ситуацию, с досадой произнес водяной. - Я ж тебя предупреждал насчет сегодняшнего дня.
- Предупреждал, - согласно кивнула я. - Но...
- Вы что, его знаете? - склонился ко мне музейщик с таким выражением на лице, что, мне показалось, это я его мутузила несколько минут под водой.
- Да. И... заткнись пока, - в ответ, не хуже русалок, зашипела я на мужчину. - Бухлюй, давайте разойдемся миром. Этот человек пришел на твой пруд по своей... неосведомленности и сейчас уйдет отсюда вместе со мной.
- Боюсь, что ему придется остаться, - с кривой ухмылкой заявил водяной.
- Тогда мы останемся с ним вместе, и... Ты знаешь, это - война. А мне бы очень войны не хотелось.
- А как же наш договор? - ухватив, ринувшихся к берегу русалок за руки протрубил Бухлюй. - Мы его оба подписывали.
- Я помню. И мне очень жаль, - перекрыла я спиной дернувшегося навстречу им мужчину. - Этот человек - мой гость и, пока он в моем доме, я за него отвечаю. Значит, и здесь тоже буду отвечать я. Это, хоть и не договор, но правила гостеприимства. Ты же знаешь, Бухлюй.
- Значит, непредвиденные обстоятельства? - нехорошо сузил глазки детина.
- Они самые.
- Значит, с этого мгновения мы - враги?
- К сожалению... Но, ты забыл еще кое-что, хозяин Чилимского пруда.
- И что же?
- Если сегодня здесь будет освидетельствована попытка убийства человека, вступит в силу уже совсем другой документ. Уж я постараюсь. Ведь у тебя хватает ума понимать, что со мной вам не справиться... на суше?
- Хватает, - зло буркнул Бухлюй. - Говори, что еще за удильный крючок, этот твой документ?
- Закон о ссылке на Склочные болота, дорогой, - возникла совершенно бесшумно Агнесса и одним лишь взглядом заставила шипящих русалок присмиреть. - Я тебе о нем много раз говорила. В этом случае нас всем скопом туда сплавляют, а она сможет и дальше беспрепятственно здесь нырять... А ты не так проста, - плавно развернулась она ко мне. - И где та девочка с широко разинутым от удивления ртом?
- Жизнь всех меняет, - не зная, толи краснеть, толи злиться, пожала я плечами.
- Конечно... Кроме моего супруга. Дамы, за мной, - мелькнули через мгновение в глубину три пары бледных женских ног, две из которых, из чистой мести одарили нас напоследок целыми фонтанами брызг.
- Значит, так? - изрек, глядя на успокаивающиеся круги, насупленный водяной. - Ну, что ж. Это - твой выбор. Прощай, магичка Стася, - попятился он спиной вперед.
- Бухлюй, постой!.. Ветран, подождите меня в сторонке. Уже можно, - с нажимом добавила я вскинувшему брови музейщику. - Так надо, - и пошла в воду.
- Чего тебе? - даже не посмотрел тот на меня.
- Извиняться не буду. Не жди. Скажу лишь, что мне, правда, очень жаль... Ой, а у тебя новая бородавка!
- Где? - испуганно растопырил пальцы детина.
- Шутка... неуместная... Скажи, если мы сделаем с тобой вид, будто здесь сегодня ничего не произошло, наш договор останется в силе?
- Нет, Стася. Как я объясню своим...
- ... бескорыстным подругам? - ехидно расплылась я.
- Ну, надо же, а ты еще помнишь, - невесело вздохнул Бухлюй. - И им тоже. Что я за хозяин такой, если слово свое не держу?
- Хорошо... А что, если я тебе, в качестве моральной компенсации окажу какую-нибудь... услугу? Точнее, не тебе, а всему твоему пруду? На нашем языке это уже гордо называется высокая дипломатия, можешь у Агнессы спросить.
- Услугу? - стараясь по-прежнему выглядеть суровым, попытался скрыть свою заинтересованность водяной. - Услугу... Я, пожалуй, подумаю.
- Вот и подумай, - оглянувшись на застывшего неподалеку Ветрана, похлопала я детину по плечу. - Только, в рамках здравого смысла, конечно.
- Ну-у, - разочарованно протянул, вдруг, Бухлюй. - А, ладно, что уж теперь то? Как надумаю, зашлю к тебе Хоуна. Ты же его знаешь? - сузил он свои смышленые глазки.
- Знаю, хозяин Чилимского пруда. Значит, снова мир?
- Мир, упрямая магичка Стася, - подал мне водяной свою зеленую и совершенно безбородавочную пятерню. - Только, стоит ли он всего этого, твой гость?
- Он? - еще раз глянула я на Ветрана. - Любая жизнь этого стоит.
- Даже моя?
- Даже твоя...
Обратно шли молча: сначала я, неся в руках отяжелевшие от воды сандалии, следом музейщик в распахнутой рубахе и с перекинутыми через плечо за шнурки ботинками. Хотя, хотелось сказать очень многое. Видно, у Ветрана тоже язык чесался, потому что предгрозовую тишину нарушил именно он:
- Скажи мне, этот договор, что он собой представляет?
- И с каких пор мы перешли на дружеское общение? - не оборачиваясь и не сбавляя хода, заметила я.
- С тех самых, как ты сказала мне 'Заткнись' вместо 'Заткнитесь'.
- Когда это я? - вот теперь уже я развернулась и даже удивленно замерла, перегородив собой узкую дорожку.
- Да какая разница, Анастэйс? Главное, что я не обиделся и... заткнулся, - обезоруживающе расплылся мужчина, заставив меня вновь зашагать по тропинке. - Ты не ответила про договор. Или это ваш с Чилимским прудом секрет?
- Да какой секрет? - качнула я одной из сандалий. - Как бы тебе объяснить... Тебя ведь сейчас наверняка больше другое волнует: почему я общалась с этой нечистью, как с равными? Так?
- В общем, да, - через паузу подтвердил Ветран. - Я такое впервые вижу. И мне, честно говоря, странно.
- А мне, честно говоря, странно именно то, что тебе это... странно. Ведь у каждого из нас - своя природа. Ты родился человеком со своими качествами и отличиями. Я - магом с предрасположенностью к управлению энергией. Бухлюй - водяным с фамильными бородавками и инстинктами. И это нормально, когда каждый находит в этом мире свое место. Свой пруд или дом или дерево, как дриады. Ты знаешь, что Бухлюй полностью его очистил от мусора и тины? А то, что он развел в нем форель, а его жена, Агнесса выращивает белоснежные водяные лилии? И вербейник по берегам тоже они насадили. Да и вообще, не такие уж они и страшные. Не страшнее нас с тобой. В прошлом году недалеко от пруда местный пастух пас коров и после обеда в тенечке задремал, забыв про сынишку... Его потом полуживого вытащили из воды русалки... и откачали сами. Мальчик побежал за бабочкой и нечаянно навернулся с высокого берега прямо в воду. А договор... Думаешь, у меня одной он есть? Я лично знакома еще с тремя такими же счастливчиками. Правда, они - рыбаки. И Бухлюй разрешает им ловить на уду своих откормленных форелей. Только, чтобы, как он говорит: 'без пакостей и свинства', - изобразила я трубный голос водяного. - Вот и весь договор.
- Но, если они все такие замечательные, то, что тогда сегодня было?
