Но тут включилось рациональное мышление и заявило, что я должна быть сильной и что мне нужно уходить.
Сев во внедорожник, я вставила ключи в зажигание. Пошел снег. Маленькие снежинки лениво кружились и тут же таяли, упав на лобовое стекло.
Я завела машину и выехала с парковки.
Поскольку я оставила сотовый в комплексе, пришлось поискать платный телефон. И после почти часа езды я, наконец, нашла один такой. А потом мне понадобилось еще десять минут, чтобы отыскать в машине достаточно четвертаков, чтобы позвонить.
Папа ответил на втором гудке.
— Алло? — осторожно произнес он.
— Пап, это я. У меня немного времени. Я звоню с платного телефона.
Он громко выдохнул.
— Если ты звонишь мне с платного телефона, то я могу лишь предположить, что у тебя неприятности.
Я сильнее сжала трубку и посмотрела на парковку АЗС. Начало подниматься солнце, и жители подтягивались на стоянку, чтобы подзаправиться бензином, кофе и пончиками. За станцией находилась пекарня, и я отсюда ощущала запах жареного теста.
В животе заурчало.
— Мне нужно остановиться у тебя на несколько дней.
— Анна, — быстро проговорил папа, — ты знаешь, что это небезопасно, и…
Я больше не могла сдержать слез. Они полились сами собой, и я закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Бесполезно. Мое дыхание задрожало, и отец тут же сдался:
— Где ты? Все еще в Мичигане?
— Да.
— Какое место встречи ближе всего к тебе?
Через неделю после нашего побега из штаб-квартиры Подразделения мы с отцом договорились о нескольких местах для встреч в Мичигане и по всей стране, поэтому могли сказать друг другу, где встретиться, просто используя код.
Никогда нельзя быть уверенным, что линия безопасна или приватна. Мужчина, одетый в деловой костюм с ярко-красным галстуком, зависший возле газетного киоска у меня за спиной, вполне мог оказаться сотрудником Подразделения.
Я должна быть осторожна. Всегда.
— Я ближе всего к четвертой локации.
Четыре было кодом для встречи в Мичигане в Миллертон Парке, сразу за Гранд-Рапидсом.
Я никогда там прежде не была, но, договариваясь с отцом о местах для встреч, справлялась по карте Мичигана.
— Это в двух с половиной часах езды от меня, — сказал отец. — Скоро встретимся там.
У меня перехватило горло.
— Спасибо.
— Будь осторожна, пока я туда не доберусь. Хорошо?
— Хорошо.
— И, Анна, мальчики с тобой? — спросил он.
Зажмурившись, я намотала телефонный шнур на палец.
— Нет. Я сама по себе.
Папа вздохнул, словно ожидал такого ответа.
— Скоро увидимся, ладно?
— Пожалуйста, поторопись.
— Хорошо.
На заправке я купила кофе и пончик, а потом села на парковке, набивая рот.
Я не меньше часа просидела у заправки, так как не хотела слишком рано добраться до места встречи, потом выехала на шоссе. Я приехала в Миллертон Парк чуть раньше девяти.
Парк располагался в центре города и в общей сложности охватывал пять акров. В нем было около шести стоянок, поэтому мы с отцом условились встретиться на парковой скамейке ближе к центру, возле фонтанов.
Я плюхнулась на скамью, от холода застегнув пальто на молнию. Фонтан за моей спиной не работал, основание было захламлено мусором и сухими листьями. Игровая площадка прямо на следующем холме пустовала.
Мне казалось, что я вечность прождала папу, и когда он, наконец, показался, мы смущенно топтались на месте, ожидая друг от друга каких-то действий. Мы с папой редко обнимались.
— Рад тебя видеть, — сказал он, засунув руки в карманы пальто.
— А я тебя.
Я пару секунд разглядывала папу. Мы с ним виделись в последний раз несколько недель назад, и за это время он сильно постарел. В уголках его глаз и у рта появились новые морщины.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.
Он пожал плечами.
— Нормально. А ты? Выглядишь похудевшей. Ты хорошо питалась?
Я рассмеялась.
— Да. Просто занималась пробежками с парнями.
Никто из нас не уточнял причины моего неожиданного интереса к тренировкам на выносливость и физическим упражнениям. В конце концов, отец частично нес ответственность за мой новый жизненный путь. Долгое время он был служащим Подразделения и возглавлял программу, которая изменила меня и парней.
Но я его не винила. Он делал то, что считал тогда правильным. И помог нам, когда это было нужно. А вот он сам все еще чувствовал вину, поэтому я старалась поменьше упоминать о Подразделении.
— Идем, — позвал папа, кивком указывая на стоянку за своей спиной. — Уйдем с холода.
Я в любом случае планировала избавиться от угнанного Ником автомобиля, поэтому принесла из него свои вещи. Папа отвел меня к пикапу цвета индиго, с несколькими пятнами ржавчины и белыми полосками по обоим бокам.
Я залезла внутрь и поставила свои вещи на пол. Папа сел рядом и после недолгих уговоров завел автомобиль.
— Подразделение никогда не заподозрит, что я вожу "Шевроле" восемьдесят первого года, — улыбнулся он мне. — Этот автомобиль хорошее прикрытие.
— Мне он нравится.
— Тебе нет нужды лгать. Он пахнет сигаретами и ездит хреново, но свою работу выполняет.
— Это все, что имеет значение.
Папа поехал на юг города, придерживаясь проселочных дорог. Снегопад немного ослабел, но условия вождения были не лучшими, а главные дороги представляли из себя жидкое месиво.
— Хочешь рассказать мне, что происходит? — наконец спросил папа. — В последнее наше общение я должен был по просьбе Сэма взглянуть на новую технику "промывки мозгов". Теперь ты одна и нуждаешься в моей помощи. Сэму же не промыли мозги?
— Нет.
Папа заметно расслабился.
— Что ж, это хорошо. Не знаю, достаточно ли мы сильны, чтобы идти против Сэма.
Не достаточно.
— Рассказывай, — попросил папа.
— Даже не знаю, с чего начать.
— Лучше с самого начала.
Я подробно изложила все, что мы узнали. Папа слушал, грызя соломку.
— Ты подозреваешь, что Сэм убил твоих родителей? — несколькими минутами позже спросил он. — Это только теория.
— Это не теория. Это записано в файлах Сэма. И мой дядя тоже был там той ночью.
Папа нахмурился.
— Твой дядя?
— Что? Почему у тебя такое выражение лица?
— Не знаю, — пожал плечами папа. — Мне сказали, что у тебя не осталось семьи. Полагаю, мне не следовало верить ничему из того, что говорил Коннор. Я не знал, что у тебя где-то есть дядя. Если бы я…
