— Ну конечно, — пробормотала она. — Значит, я не смогу сбежать.
Джилл откинула покрывало и уставилась на свое обнаженное тело. Быстрый осмотр показал, что она осталась чистой. Ничего не болело, но Джилл все равно ощупала свою шею, не обнаружив никаких укусов. Все же крылышки накачал ее чем-то. Его поцелуй так сильно возбуждал, что Джилл ничему не сопротивлялась.
Она встала и проверила рукой развилку бедер. Там тоже ничего не болело, значит, Джилл была практически уверена, Эвиас воспользовался только ртом.
Ее переполнял гнев. То, что он сделал с ней, было неправильно. А Эвиас еще говорил о чести, но чертовски хороший человек, каким он себя считал, не сотворил бы с ней подобного.
Замок на двери ванной комнаты все еще был сломан. Джилл вошла в уборную и уставилась на свое отражение. Она оглядела тело, извиваясь и поворачиваясь, чтобы посмотреть, не укусил ли ее Эвиас. Но на коже не было каких-либо ранок или синяков. Джилл умылась, почистила зубы и вошла в свою спальню. На кровати лежала чистая рубашка. Девушка замешкала, но все же оделась. Это было все равно что ходить голышом. Рубашка, конечно, принадлежала Эвиасу, но доходила лишь до бедер Джилл.
Она открыла дверь в коридор и учуяла запах еды. В животе заурчало. Какая-то ее часть хотела забаррикадироваться в спальне, но Джилл была слишком зла. Она никогда не пряталась. Ее жизнь всегда была тяжелой, поэтому она привыкла лицом к лицу сталкиваться с проблемами. В том числе и со странными людьми с крыльями. Им с Эвиасом было о чем поговорить.
Джилл босиком ринулась на кухню и нашла Эвиаса, сидящего за стойкой спиной к ней.
— Надеюсь, ты хорошо спала.
Его низкий голос испугал ее, так как Эвиас даже не пошевелился на барном стуле. Вероятно, он услышал или учуял ее приближение. Джилл скрестила руки на груди и остановилась.
— Вот тебе и разговорчики про честь и прочую ерунду. Ты чем-то накачал меня.
— Не намерено.
— Чушь, — она не повелась на это.
Он медленно повернулся и встал. Черты его лица удивили Джилл. Эвиас выглядел усталым, а его живые глаза теперь были просто голубыми без каких-либо признаков серебра.
— Подобного никогда не происходило, Джилл. Я даже не подозревал, что способен свести тебя с ума одним лишь поцелуем. Меня можно называть по-разному, но не лжецом.
— Но я не кошка. И не впадаю в горячку.
— А я по большей части горгулья. При определенных обстоятельствах мы можем вызвать горячку у людей, ликанов и даже других горгулий. Я не планировал ничего подобного. Может, ты хотя бы выслушаешь меня?
— Разве у меня есть выбор? Я вроде как пленница.
— Ты голодна?
— Как будто я доверю тебе что-то приготовить для меня. Однажды ты уже меня одурманил. Значит, можешь сделать это снова.
Эвиас сел.
— Каждые тридцать лет горгулья переживает опустошение. Обычно мы получаем предупреждение за день или два до того, как оно наступит. Наши эмоции становятся нестабильны, а на затылке образуется комок. Это химическое накопление половых гормонов. Мы находим женщину, которая согласится разделить с нами опустошение.
— Я не соглашалась на подобную хрень.
Он кивнул.
— Я в курсе. Могу продолжить?
Она молчала, пристально глядя на него.
— Мы используем шприц, чтобы удалить часть химического вещества, или гормона, как называешь это ты, и перелить его в стакан. Женщина должна это выпить. В этом случае она впадает в горячку также быстро, как ты от моего поцелуя. Если хочешь, можешь ощупать мою шею. Там нет никакой шишки. Мои эмоции вполне стабильны. Я не в состояние опустошения, да и не должен быть, но по неизвестной причине мое тело каким-то образом произвело химическое вещество у меня во рту, когда я поцеловал тебя. Клянусь, я не знаю, почему и даже как это случилось. Подобное произошло впервые.
— Я все еще считаю это чушью.
В его глазах промелькнула серебристая вспышка, но быстро погасла, оставляя лишь ярко-голубой цвет.
— Понимаю твое недоверие, но я говорю правду. Тебе не кажется, что я бы полностью овладел тобой, если бы спланировал это заранее? Поверь, в тот момент ты была определенно не прочь, чтобы я трахнул тебя, — его голос стал глубже. — Но вместо этого я ублажал тебя орально, испытывая самый болезненный стояк в своей жизни. И только потом, в душе, я позаботился о собственных нуждах.
Джилл все еще не верила.
— Может, ты что-то сделал со мной после того, как я отключилась.
Эвиас удивленно выгнул брови и нагло ухмыльнулся.
— Ты бы почувствовала, если бы я трахнул тебя. Ты очень маленькая, Джилл. А я отличаюсь крупными размерами, — он встал и потянулся к ширинке брюк.
— Что ты делаешь?
Она была шокирована, когда он распахнул черный материал. Вид освобожденного, внушительного, толстого члена не был чем-то таким, что Джилл смогла бы проигнорировать. Он был очень большой и очень твердый.
Эвиас поправил брюки, спрятав эрекцию, и снова сел.
— Ты бы наверняка заметила, если бы я побывал внутри тебя.
Джилл пришла в себя, окинув Эвиаса злым взглядом.
— Это было грубо.
— Зато эффективно, — он вздохнул, на мгновение прервав зрительный контакт, но быстро вновь посмотрев ей в глаза. — Я пытаюсь понравится тебе и заслужить доверие, черт возьми. То, что произошло, лишь мешает мне в достижении намеченной цели. Сейчас я могу лишь извиниться и рассказать правду. Я не знал, что это случится. Перед всей этой неразберихой я ухаживал за тобой самым невинным способом, какой только мог придумать.
— Считаешь, что содеянное никак не травмировало меня? — Джилл осознала, что ее щеки пылали. Было неловко вспоминать, как ей все понравилось. — Твое лицо оказалось там, где его не должно было быть!
Эвиас окинул взглядом ее тело.
— Ты бы страдала, если бы я не пошел на это, — он снова посмотрел ей в глаза. — Либо боль, либо удовольствие. Но я не хотел наблюдать, как ты страдаешь, Джилл.
— Значит, ты сделал мне одолжение?
Он встал и обошел стойку.
— Я не хочу ссориться. Это был несчастный случай. Может, ты и не веришь мне, но я сделал все возможное, чтобы провести тебя через это, — Эвиас наклонился, вынимая что-то из духовки.
Джилл заметила, как посерели его руки, прежде чем он поднял стеклянную посуду и поставил ту на плиту. Она задалась вопросом, было ли частичное изменение его версией прихватки.
Он повернулся к ней лицом.
— Пожалуйста, поешь.
Она была голодна.
— Ладно, но лучше бы там не было никаких посторонних веществ.
Эвиас достал тарелки и большую ложку, раскладывая то, что, по предположению Джилл, было чем-то вроде запеканки. Еда так хорошо пахла. Эвиас поставил тарелки на стойку у барных стульев, затем достал приборы.
— Я бы никогда намеренно не причинил тебе вреда.
Он выглядел таким подавленным, из-за чего, несмотря на гнев, Джилл забеспокоилась. Обычно Эвиас был уверен в себе, но сейчас казался побежденным. Даже… грустным.
Может, он говорил правду? Конечно, это не оправдывало того, что произошло. Но сейчас Джилл была немного более открыта для вопросов и новой информации.
— Хочешь сказать, что не знал о способности поцелуев одурманить меня?
Он выдержал ее пристальный взгляд.
— Не знал. Клянусь своей жизнью.
— Как такое возможно?
Эвиас занял место рядом с ней.
— Гар-ликаны и вамп-ликаны — это относительно молодые расы, Джилл. До появления вамп-ликанов не было зафиксировано какого-либо размножения между различными видами. Мы все еще познаем свои способности, поэтому у нас нет ответов на все вопросы, даже о продолжительности жизни. Например, умрет ли вамп-ликан от старости так же, как ликан после нескольких сотен лет, или останется молодым по подобию вампира, пока пьет кровь? То же самое относится и к гар-ликанам, хотя мы, как правило, унаследовали большую часть способностей от горгулий. Я не могу с уверенностью рассказать, какой будет моя жизнь. Но могу предположить, что она продлиться более тысячи лет, хотя кто знает наверняка? Я умею делать больше, чем горгульи, потому что не являюсь чистокровным. То, что случилось, когда я поцеловал тебя, не было запланировано. Я даже не подозревал, что подобное возможно. Раньше со мной такого не случалось, как и ни с одним гар-ликаном.
