Подскочив на постели, я начала судорожно оглядываться.
— Мари, — ровным тоном произнес Глеб, — ты дома. Посмотри в окно — там город, люди, машины.
Драгош сидел на полу у моей кровати. Рядом с ним, там же на полу, стоял маленький телевизор. Наверное, я должна была спросить о чем-то другом, но…
— Зачем тебе телевизор?
— Тебе, — без тени улыбки произнес Драгош. — Мне посоветовали окружить тебя звуками. Открыть окно, чтобы был слышен город, включить какую-нибудь популярную фигню на TV и поставить рядом с постелью что-нибудь остро пахнущее.
— Я люблю тебя, ты знаешь? — вот и все, что я смогла сказать.
— Я люблю тебя, — эхом откликнулся Глеб. — Я думал, что сдохну. Твой отец дозвонился до меня не с первого раза.
Я прерывисто вздохнула и ощутила себя самой распоследней дрянью. Этот соврал мне об аварии, но я даже не спросила. Не уточнила. И не то чтобы я вдруг взяла и поверила в лучшее, нет. Я просто забыла про отца. Он отошел на задний план.
— Какой стыд, — выдохнула я. — Глеб, этот сказал, что ты попал в аварию и погиб. Что отец одурманен. Что…
— Тш-ш, Мари. Все хорошо. Ну какая авария? Он увез тебя тогда, когда меня рядом не было. Хорошо, что твоя мама решила позвонить бывшему мужу — она хотела перемыть мне кости. Ты уже бежала вниз, когда она сказала, что я еще только отъезжает от гостиницы.
Я прикрыла глаза. Если бы я задержалась хоть на минуту, промедлила немного — ничего бы этого не было. Почему у меня нет привычки подкрашивать глаза и губы перед выходом? Надо бы завести подобный ритуал.
— Андрэ бросился за тобой, но розы все же одурманили его. Он рухнул в коридоре, но сейчас с ним все в порядке.
— Господи, — я стиснула кулаки.
Драгош коротко хмыкнул и, отодвинув телевизор, растянулся на пушистом ковре. Закинув руки за голову, он смотрел в потолок и явно видел там нечто большее, чем просто безукоризненную белизну.
— Наверное, мне понадобится психолог, — я тоже перевернулась на спину. — А может и нет.
— Консультация никому лишней не будет, — Глеб тяжело вздохнул, — когда я увидел веревки, обугленные и залитые кровью простыни… Знаешь, у меня провал в памяти минуты на три-четыре. Даже странно, что нас с тобой отпустили.
— Мы взрослые люди, которые не сделали ничего, за что бы их можно было задержать. Нам могли только настоятельно посоветовать, — я медленно подняла руки и внимательно посмотрела на бинты. — Там все так плохо? Я про руки.
— Ты не видела?
— Видела, — я скользнула пальцами по шершавым бинтам. — Черный, фиолетовый и красный. И желтый.
— Что ж, цвета, в принципе, остались те же, — Драгош медленно сел. — Главное, что все пройдет. Это не те раны, которые останутся надолго. Мари, у тебя изменился запах.
— Во мне проснулся дар, — я прикрыла глаза, — всего на мгновение. Я… Я так счастлива, что ты пришел за мной.
Мне не хотелось представлять иной расклад. Представлять, что меня не нашли. Или нашли изрядно использованной. Испачканной. Сломанной.
Прикрыв глаза, я постаралась сдержать слезы. Что сейчас-то рыдать? Все позади.
— Как ты меня нашел?
— Это долгая история. Но я расскажу, если ты отдашь должное круассанам и кофе.
— Шантаж? — невесело хмыкнула я.
Драгош только вздохнул:
— Я испугался за тебя, Мари. И теперь пытаюсь как-то исправить случившееся. Сделать тебе как можно лучше.
От его слов мне стало не по себе. Этот тоже сделать мне лучше. Нет, я ни в коем случае не думаю, что Глеб может стать таким же. Просто… Веет какой-то жутью от этих слов.
— Мари?
— Он тоже хотел как лучше. Обещал, что никогда меня не оставит, не бросит. Что всегда будет рядом. Что мне будет хорошо. Готовил для меня диетическую еду. Он действительно верил, что из нас получится семья.
Я сама не поняла, как оказалась в надежных и крепких руках Глеба. Он не пытался меня утешить, просто гладил по голове и терпеливо ждал, пока меня не перестанет колотить.
— Где твои круассаны? — есть не хотелось совершенно, но мне было необходима информация.
Вот только Драгош явно был настроен на мою волну. А потом, встав и выйдя из комнаты, он вернулся назад с чашкой чая. Едва теплого чая.
— В моем шантаже было больше шутки, чем, собственно, шантажа, — пояснил он. — Попробуй чай, потом, если проголодаешься, поешь.
— А ты тоже думаешь, что мне стоило бы похудеть?
— С ума сошла? — оторопел Драгош. — У тебя обычн… То есть, у тебя отличная фигура.
Поперхнувшись смешком, я пригубила чай. Обычная фигура. Я, в общем-то, так же думала. Но не подколоть не могла:
— Дамский угодник из тебя так себе.
— Потому что я — только для тебя, — серьезно ответил Глеб. — И да, ты — в бессрочном отпуске. Ублюдка ищут. И не только полиция.
— Подробности? И про отпуск, и про этого.
Драгош завернул меня в одеяло и устроился рядом. Прижав меня к себе покрепче он начал рассказывать.
— Когда мы поняли, что тебя похитили… Знаешь, это было больно. На наше счастье, Рюмкиной приспичило к тебе приехать — что-то там у нее случилось совершенно невероятное.
— Почему на счастье? — тихо спросила я.
— Потому что мне бы и в голову не пришло ей позвонить. А она, поняв что случилось, тут же вызвонила своего жениха. И в простой форме объяснила, что если на ее скоропалительной свадьбе не будет лучшей и единственной подруги, то и свадьбы никакой не будет.
Драгош хмыкнул и прижался губами к моему виску:
— Дальше было проще и сложнее одновременно. У нас не было сомнений в личности похитителя. Но что дальше? Найти его мать было не сложно, но она пошла в отказ. Ничего не знаю, мой сын улетел в Турцию — лечить разбитое сердце курортным романом. Пока Владимир искал урода по своим каналам, мы с твоей матерью делали все официально.
— По своим каналам? — утончила я, пытаясь представить, какие каналы могут быть у некроманта.
— Духи, привидения. Он же и проверил, что ты еще жива, — хмуро произнес Драгош.
И замолчал. Молчал он довольно долго. Набирался спокойствия? Смелости? Или просто вспоминал?
— А потом он пришел в полицию. Сам. Мол, так и так, я и правда ни в какую Турцию не поехал. Матери соврал, чтобы она успокоилась. Он так складно врал, что следователь ему поверил. Вот только мы поджидали его на улице. Он так свято верил в Теневой Кодекс… Хах, даже смешно.
— Но его все равно отпустили, да?
— Я хотел его растерзать, — признался Глеб. — Но взять след в городе… Ни один оборотень на это не способен. Владимир сдвинул ублюдки мозги и он, забив на все, прыгнул в машину и поехал к тебе.
Я понимала, что Глеб о многом умолчал. Что, возможно, он кое-что утаил, где-то смягчил, а что-то сгладил. Потому что… Ну слабовато выглядела выданная им версия. И вместе с тем, пока он рассказывал, я вдруг поняла, что мне совершенно безразлично как именно меня нашли. Главное — нашли.
Желудок недовольно сжался, а через пару секунд раздалось его недовольное урчание.
— Стыдоба, — выдохнула я.
— Перед кем? — фыркнул Глеб. — Разграбим холодильник?
— Разграбим, — кивнула я. — Хочу жирного, калорийного и вредного. Чтобы есть и чувствовать, как задница растет и бедра тяжелеют.
— Мадам знает толк в развлечениях, — заулыбался Глеб и, чуть смущенно добавил, — я взял на себя смелость послать пару смс от твоего имени.
— Маме и папе?
Мне стало стыдно. Я ведь даже не подумала о том, что они волнуются! Но я не чувствую себя способной поговорить с ними. Успокоить и утешить. У меня просто нет на это сил. И сил отвечать на вопросы тоже нет. А они обязательно будут.
Господи, впереди же еще и объяснение со следователем!
— Нет, впереди — холодильник, потом доброе кино в обнимку с любимым парнем, — поправил меня Глеб. — Нельзя бесконечно черпать из внутреннего источника. Иногда его нужно и пополнять. Прежде чем раздавать долги, ты должна восстановиться. Все равно ублюдка еще не нашли, так что сможем оттянуть визит в полицию. Да и может проблема сама собой решится.
