Вы никому больше этого не пообещаете.
– Не пообещаю, – и она со стоном вдохнула побольше воздуха в грудь, потому что Глер коснулся её губ, притянул к себе. Его ладони на её пояснице, и её нога на его бедре. Так всё близко, так рядом, что страшно. Ужасно страшно и прожить эту ночь, и встретить утро. Потому что невыносимо, мучительно и ясно как день – они друг другу только заболевание, никак не будущее.
Они друг другу – одержимость.
– Я вас люблю, – тихо и честно сказал Глер, остановившись и переведя дух. – Знайте это, что бы ни случилось.
– Ох, – только и смогла ответить Эмма, прижала руки к губам, но он их отнял.
– Тише… я вас этими словами ни к чему не обязываю, верьте мне. Просто говорю. Эмма, я вас люблю. И это правда.
– Но я…
– Не говорите ничего в ответ, хорошо? Сейчас не время. Вы подумайте. И может быть однажды…
Она кивнула, потянулась и крепко обняла его шею.
“Я люблю его… я так его люблю!”
“А я говорил!”
* * *
Под утро они ещё не спали. Говорили о разном, никак не могли наговориться, и ругали собственную глупость, но ничего поделать не могли.
– А я вас так по дороге ругала…
– За что?
– Ну вот почему нас нашли? Как вы считаете?
– Потому что я плохо зашифровал письмо, – вздохнул Глер, и обнял Эмму крепче.
Она лежала к нему спиной, и подбородок Глера упирался как раз на её плече, а руки сжимали её талию.
– Вот и я так подумала. Но… с другой стороны… я украла сумку.
– Кстати, где она? Я не видел её с того момента, как мы были на вашей даче…
Глер привстал, опираясь на локоть, и Эмма пришлось перекатиться на спину, лишившись опоры.
– В том то и дело… я не знаю. Может ли быть такое, что отец обнаружил пропажу яхты…
– А офицеры, что преследовали нас, нашли сумку…
– И все просто сложили два и два. Святые силы, мы просто ужаснейшие аферисты на планете! И нас точно-точно найдут!
– Не говорите так, – Глер взял её руку и поцеловал костяшки пальцев. – Это всё пройдёт. В конце концов… вы – моя жена, а с такой женой никак нельзя пропасть! Это же настоящее золото!
– Ох, вы мне льстите, – рассмеялась Эмма. – И я вам пока только не-вес-та.
– Давайте хоть часик поспим, невеста.
– Давайте, – кивнула она, с тоской глядя в крошечное чердачное окошко, покрытое пылью. – Уже светает… А так бы хотелось валяться до обеда и никуда не спешить. И не уходить с этого чердака, – она сладко потянулась, чувствуя, как затекли все мышцы.
– Мы скоро доберёмся до Нортона.
– И снимем там комнату!
– Целый номер для молодожёнов, хотите?
– На все наши деньги? – расхохоталась Эмма.
– Гулять так гулять!
И Глер снова лёг рядом, снова обнял тоненькое, будто для него созданное, тело Эммы и провалился в недолгий мирный сон.
Глава, в которой всё стало иначе
– Именем короля… если вы покрываете преступников… вы будете считаться… соучастником.
Эмма зажала рот рукой, и по её щекам были готовы уже побежать слёзы, но воля была сильнее. Силы ещё оставались. Оставалась призрачная надежда, что спасётся кто-то один.
– Бегите, Глер, – шепнула она, и сердце её будто бы в ту же секунду разбилось.
Всё началось минут десять назад, не больше. Нежданные гости нарушили тишину постового домика. В крошечное окошко было хорошо видно, что прибыли офицеры, что их пятеро, и трое остались ждать на улице. И ужас подкатил к горлу тошнотой, потому что спасения тут нет и быть не может. Нельзя подставлять человека, давшего кров и еду. Никак нельзя.
И убегать уже будто некуда.
Единственное, о чём жалела Эмма, что не успела провести с Глером ещё немного времени… её оборванец, её чёртов бродяга, детектив, не аристократ – должен уйти.
Те несколько секунд, что они провели наедине, казались вечными и бесконечно недостаточными, но такими необходимыми, что дыхание застревало в глотках.
– Бегите, обещайте, что вернётесь за мной…
– А вы меня ждите, вы обещали.
Эмма спускалась с чердака так, как не делала этого в гостиной своего отца перед толпой высокопоставленных благороднейших гостей.
Она придерживала грязные шёлковые юбки, будто это был великолепнейший наряд. А голову держала высоко и ровно, не дав себе ни обернуться, ни дать слабину и хотя бы нахмуриться.
“Ох, Глер, беги, прошу тебя… Я не сказала тебе главного, чтобы ты смог сбежать!”
* * *
“Всё кончено?!”
“Мне почём знать?..”
“Мы пропали?”
“Нет. Аристократки не пропадают, если не захотят”.
Эмму увозили из Нардинского леса, и ехала она с комфортом, а мечтала оказаться на той лошадке, что надрывалась под двумя наездниками, и проклинать судьбу и Глера за то, что вынудил передвигаться с такими неудобствами.
– Леди, вам нужна помощь? – голос пожилой компаньонки, которую предоставила служба королевской стражи Нардина, вызывал раздражение, и Эмма только и сделала, что дёрнулась в ответ.
Она не спустилась, пока не увидела, что Глер бежал.
Он выставил хлипкое окошко, спустился на землю, благо приземистый домик позволил сделать это почти бесшумно, и, обернувшись лишь трижды, скрылся в лесу. Спустя пару секунд даже ветви перестали трепетать там, где Глер искал тропинки для бегства.
– Вы, должно быть, в ужасе, такой кошмар! – и компаньонка, имени которой Эмма не запомнила, протянула очередную склянку с зельем.
Этими зельями леди Гриджо поили уже не в первый раз за какой-то час пути. Стража, решившая, что Эмма находилась под воздействием чар, торопилась избавить несчастную от наваждения до того, как она попадёт к отцу.
Никто, вопреки страхам, не решил, будто Эмма по своей воле попала в переплёт. Тот факт, что из домика её отца
