Эмма невольно взялись за руки и стали вместе вливать в человечка силу. Маленькая земляная куколка лежала на траве, с недвижимыми ручками-веточками и волосами из лесных маргариток, а два взрослых волшебника пытались куколку оживить. Их ладони, сомкнутые и напряжёные, нагрелись от усилия. Бирюзовая магия Эммы обрела зеленоватый свет, как бывало всякий раз, стоило взять в руки земляной артефакт. Сила Глера всегда была изумрудной, но редко когда он мог призвать её без посторонней помощи усиляющих приборов или амулетов.
Эти двое вливали всё, что могли, в человечка и как дети смеялись, когда голем и вправду начал шевелиться.
– Силы святые, Глер… он оживает.
– А как же. Мы же волшебники.
– Да уж… тоже мне… волшебники.
Эмма закусила губу и стерла со щеки грязь. Этот человечек казался невиданным чудом, будто никогда в жизни никто не создавал ничего настолько удивительного и сложного.
Эмма нашарила карман на плаще и спрятала человечка туда. Он недовольно завозился, не желая пропускать самое интересное, но выбраться не смог. Ручки-веточки цеплялись за ткань, мордочка, неловко вылепленная Эммой, кривилась.
Они встали лицом к лицу, и Глер опустил ладони на плечи Эммы, привлекая её внимание.
– Вы расстроены больше обычного. Я могу что-то сделать? – спросил он, понимая, что вряд ли услышит честный ответ.
– У меня просто дурные предчувствия. Я боюсь тёмных лесов, я не уверена, что я или вы справимся с новыми разбойниками и… давайте поедем и будем надеяться, что впереди нас ждёт хоть какая-то еда.
Глер кивнул, помог Эмме забраться на лошадку, и они снова пустились в путь, разгоняя лесной туман.
Глава про пост на границе Нортонского леса
До границы с Нортонским лесом оставалось не так много галопом, потому уже спустя четверть часа лошадь остановилась перед крошечным, практически ушедшим под землю домиком, а Эмма с облегчением выдохнула.
Оба не верили, что увидят что-то, кроме толстых стволов вековых деревьев в ближайшие часы, потому, когда впереди замаячил огонёк, показалось, что это не более чем игра воображения.
– Глер… это и правда домик… мы не будем ночевать на земле!
– Мы ещё не знаем, кто там внутри, – напряженно произнёс Глер и заставил лошадку сбавить шаг.
Домик виднелся из-за зарослей и выглядел заброшенным, но свет в окнах горел, а вокруг летали зачарованные светляки. В городах давно такого не было, никто уже не украшал дома этими волшебными огоньками, не тратился попусту на уют, предпочитая обходиться простыми и “изящными” деталями интерьера.
Посреди дороги мерцала защита, воздух вибрировал, чуть подрагивал.
Дверь приземистого домика распахнулась, и мужичок лет пятидесяти, сухонький и бородатый, выглянул на улицу, ёжась от холода.
– Вам чегось?
– Ночлег бы, заблудились и нарвались на разбойников, – ответил Глер настороженно.
– А эт вам что, постоялый двор? – гаркнул мужичок.
– Прошу вас, мы так устали, – подала голос Эмма и тоже спрыгнула с лошадки. – Мы с супругом направлялись в Нардин, но разбойники забрали нашу вторую лошадь…
Мужичок смерил пристальным взглядом и Эмму, и Глера, а потом вышел из домика затворив за собой дверь.
– Так вы едите не в Наддин, – с подозрением протянул он. – Там – Нортон!
– Мы знаем, но путь до Нардина для нас закрыт. Разбойники… мы от них бежали.
Глер совсем продрог в одной только рубашке, плащ он как вернул Эмме, так и не забирал от греха подальше.
Мужичок не сдавался, но в его взгляде зажёгся интерес.
– Что у вас есть?
Эмма и Глер переглянулись.
– М-мы… – начала Эмма. – М-мы… разбойники у н-нас…
– Ох, горе с вами, – гаркнул мужичок. – Спать будете на чердаке, и из еды дам только чаю и хлеба! Жена! Нагрей воды для этих несчастных!
* * *
Пост уже давно не работал. Нардин и Нортон были территорией одного государства уже много лет, только, кажется, никто не сказал об этом постовому. Старичок морщился, вздыхал, но пропускал путников, нагоняя на себя важности и всё считал, что нардинцы-проходимцы, а нортонцы-молодцы.
Чердак оказался скверным, но тёплым. Пол устлан толстым слоем соломы, а по центру дымовая труба, нагретая из-за затопленного в домике камина.
Потолки были низкими, так что Глер пригибался, а крыша хлипкой, так что были слышны завывания ветра.
Жена постового накрыла в столовой обед, позволила спуститься и отдохнуть у огня. Дала и хлеб, подогретый на вертеле, и пустую похлёбку, и две кружки сладкого чаю, и даже хотела достать остатки чёрного вина, но супруг не дал добро.
– Вы очень любезны, спасибо, – шепнула Эмма.
Она сидела у тёплого бока камина, не снимая плаща, и макала хлеб в похлёбку.
– Да у нас жеж тепло, – возмутилась хозяйка. – Вон и муженёк твой уже не дрожит, а тож какой колотун его взял, как вошёл… ух… сколько ж вы проскакали по этому холоду. И вот ведь, до Лавалле всего ничего, а из Нортонского леса вечно тянет ледяным.
– Ну! Разболталась! – гаркнул постовой, сел за стол напротив Глера и стал пристально его изучать. – Не нравится мне… не нравится…
Глер не отвечал. Жевал хлеб и только изредка поднимал на хозяина твёрдый, лишённый страха взгляд.
– Мы честные люди, – наконец, произнёс Глер. – И честно просим о помощи, поскольку не имеем иного выбора.
– Так-то оно так… Но ежели нагрянет кто? – медленно говорил постовой.
– То вы нас сдадите, – сжав губы, ответил Глер, и постовой улыбнулся.
Всё будто переменилось.
Хозяин вскочил на ноги и зашагал по домику, пригибаясь под балками и размахивая руками.
– Ха! Так и знал, что не всё чисто! – глаза его засветились не то возмущением, не то интересом. – Так и знал!
– Мы всё ещё честные люди. Попавшие в нелепую историю.
– И кто же по вашу душу придёт? М?
– Кто бы ни пришёл… мы защиты не просим. Только ночлег.
