Лицо до самых глаз скрывала маска, а в них горел яростный огонь. На груди его качался крупный амулет с незнакомым мне камнем, в котором клубилась чужая магия.
Это не работа искателей, точно. И что у него за сила, я не знаю!
Милостивая Матерь, да почему же я настолько бесполезна! Взгляд заметался в поисках палки, да чего угодно! И вдруг…
Рядом с убитым разбойником лежал скользкий от крови топор. Мне хватило нескольких мгновений – подстегиваемая страхом за Ренна, я кинулась к оружию, стараясь не смотреть на развороченную голову, но едва смогла поднять его обеими руками. Вцепилась в рукоятку так крепко, будто это могло как-то помочь.
А они бились так страшно, что сомнений не оставалось – кто-то обязательно умрет. Живыми из таких битв не выходят.
Я вскинула топор, перехватывая его поудобней. Какой из меня воин? Смех, да и только! Этот разбойник уделает меня одной рукой, толкнет так, что дух вышибет. И поминай как звали.
Но Ренн… Разве я могла его бросить? Создать врата и исчезнуть, оставив его один на один с опасностью. Пусть даже так неуклюже, так наивно, я попытаюсь ему помочь.
Крадучись мелкими шажками, я приближалась к ним, а поджилки тряслись. Что я могу противопоставить врагу? Я ведь даже дрова не рубила, не раскалывала породу кайлом, и нет у меня сил, как у взрослого мужчины. А моя магия призвана лишь исцелять и чаровать амулеты.
Говорят, жрицы древности могли одной силой мысли расколоть землю. Вырастить каменные столбы выше облаков, заставить извергаться вулканы. Но однажды Матерь Гор решила: такие силы несут лишь вред и искушение, и не следует их вкладывать в тела простых людей, потому что даже ее благие дочери оказались недостойны такого могущества.
За спинами врагов маячила пропасть. Голодный зев Ущелья Забытых терпеливо ждал подношения, и то один, то второй оказывались в опасной близости от него. Сердце колотилось в ладонях, которыми я стискивала рукоять топора. Запах чужой крови забивал ноздри, пот катился градом по спине.
Шаг, еще шаг… Они двигаются слишком быстро, кидаются друг на друга и разлетаются, как столкнувшиеся камни.
Давай же, Ренн, пожалуйста!
От страха я позабыла все слова, все молитвы богине. Прошло совсем немного времени, но для меня оно растянулось в бесконечность.
Медлить больше нельзя. И пусть Ренн потом меня хоть проклянет, я должна это сделать! Отпустив на волю всю свою смелость, все отчаяние, я бросилась вперед. Топор вдруг стал почти невесомым – я сумела занести его над головой, а в следующий миг раздался глухой скрежет…
Я влетела в каменную стену – преграда выросла у меня перед лицом так быстро, что я не успела отреагировать. Оружие выпало из рук, и я в неверии зашарила по холодной плите.
Что это… Как?! Как такое возможно?!
Стена отделяла меня от дерущихся и в длину была не меньше, чем три размаха рук. Я все еще слышала звуки битвы, слышала надсадные хрипы – они ввинчивались в голову, как раскаленные сверла. Ноги сами понесли меня вперед, за границы стены, и когда я вынырнула на открытую площадку, то не смогла сдержать вскрика.
Реннейр
Проклятье, если не этот разбойник, то девчонка меня доконает. Что она задумала, дурная?! Схватила топор и, крадучись, приближалась к нам.
Ненормальная!
Жить надоело?!
Хотелось крикнуть ей, схватить за шиворот и утащить прочь, но противник не давал мне расслабиться. Было в нем что-то дикое, необузданное, а еще до странности знакомое. Нереальное.
Будто много лет назад со мной это уже происходило, ведь тело помнило эти движения, эти приемы.
Я сам когда-то так дрался.
Лицо разбойника скрывала темная маска, лишь глаза под густыми бровями горели. Искрили.
Шаг, удар, поворот. Я почти не чувствую руки, но продолжаю биться. Я буду драться до последнего, цепляться за жизнь зубами, когтями, потому что за моей спиной стоит женщина, которую во что бы то ни стало нужно защитить. Будь она хоть трижды бестолковой и отчаянной.
Пот застилал глаза, дыхание сбивалось, и вдруг – неуловимое движение, мелькание огненных волос и скрежет камня.
В этот момент враг бросился на меня, вкладывая остаток сил в последний рывок. Тело хорошо усвоило науку. Меч, как продолжение руки, и лезвие вспороло тугой живот.
Красный Топор отпрянул от меня, выкатив глаза и глухо рыча. Кровь толчками вытекала из раны, заливала сапоги и камни под ногами. Разбойник зашатался. Тяжело вскинул руки, но оружие выпало из ослабевших пальцев.
– Реннейр!
Рамона метнулась ко мне и со стоном прижалась к груди. Морщась от боли, я обхватил ее здоровой рукой.
– Куда ты лезешь, дурочка? – крикнул в сердцах.
Она дрожала, как осиновый листок. Я слышал, как зубы отбивают дробь, а сердце колотится мне в ребра. Собиралась броситься на здорового и опасного мужика, как мышонок против волка? И хорошо, что ее остановила та стена, – никак сама Матерь Гор вмешалась, уберегла безрассудную дочь.
Разбойник медленно отступал к пропасти. Из распоротого живота хлестала кровь, но глаза… В них горел бешеный огонь. Так смотрит зверь, которого загнали в угол, и которому больше нечего терять. Взгляд его светился так, словно это он одержал победу.
И вдруг медленно, словно преодолевая сопротивление, этот человек потянулся и сдвинул маску.
Сердце пропустило удар.
– Узнал меня, друг? – ощерился он, и лицо осветилось ликованием.
– Крис!
Мир взорвался цветными искрами, горло перехватил спазм.
Я хотел метнуться вперед, но тело онемело, а разум заметался. Я не верил глазам, все произошло так быстро… Так неуловимо и поспешно, что я никак не успел осознать, подготовиться, что-то сделать.
– До встречи в Бездне, Ренн… Передавай привет папаше, это все… из-за него…
Раскинув руки и издав торжествующий вопль, Кристейн накренился назад и стал падать, как подстреленный в полете коршун.
– Крис! – будто со стороны я услышал собственный хриплый голос. Взмахнул рукой: – Нет!
Я попытался ухватить мгновение, замедлить бег времени, но все было бесполезно. Один миг – и Ущелье Забытых поглотило новую жертву.
Мертвая тишина укрыла нас непроницаемым коконом.
Солнце светило ярко. Даже слишком. Слепило глаза.
Мы застыли, прижавшись друг к другу, дыша через раз.
– Ренн… – послышался тихий шепот.
Я опустил глаза и перехватил встревоженный взгляд. Лицо ее было бледным, щеки перемазаны пылью, волосы прилипли к вискам, а на губах запеклась кровь. Но даже сейчас, в эту страшную минуту, она казалась прекрасной.
– Надо залечить рану, – Рамона коснулась плеча, и тело прошила острая боль. С
