— Мы его разозлили, — объясняла Йелдыз, настаивая на своем, — он лежал в спячке все это время, и только лет пятьсот назад, — она что-то прикинула в уме, — или четыреста... над ним пролили кровь и разбудили. Это нехорошо, он злится. Не вышло бы несчастья. Надо уходить.
Зинаида протестовала и настаивала на покое.
Жорж ни в лечении, ни в беседе участия не принимал. Сидел рядышком и тихо копался в своем телефоне — сравнивал и накладывал друг на друга карты местности.
Он чувствовал: что-то здесь не сходится, что-то здесь не так.
— Что-то здесь не так, — прошептал он так тихо, что услышала одна только вампирша.
Йелдыз, не спуская глаз с серых древесных стволов, обратилась к юному магу.
Она считала, что дракон попал сюда давно, когда горы еще были высокими. Его заточили в самый низ, под гору черного гранита. Придавили камнями на миллионы лет. Но время шло, горы двигались, их стесали вода, ветер и время.
— Однажды пришли люди. Убили на этом холме. Ради жертвы или похоронили. Уже не важно. Кровь пролилась в землю, напичканную кусками гранита, как кекс маковыми зернышками. Того гранита, под котором лежит дракон. Того гранита, с которым он стал один целым, у которого перенял его каменную суть. Нет ничего живее дракона... Но он омертвел, закаменел за миллионы лет. Кровь пробудила его. Я видела это в безумном клубке его мыслей. Он злой и голодный, жаждет одного — снова почувствовать себя живым.
Кому как ни ей, вечной бессмертной, живущей тысячи и тысячи лет, говорить об этом. Она знала, она говорила. Никто не смел возразить. Она продолжила.
— Медленно, очень медленно он набирал силу, собирал ее по крупицам. Людей в его месте было мало, размножались они медленно, а еще и уходили иногда жить и, соответственно, умирать, в другие, далекие и недоступные ему места.
Она говорила, будто видела это своими глазами. Может быть, и правда видела. Кто знает, что она подсмотрела в видениях древнего ящера?
— Мало радости ему доставили советские рабочие, — пробормотал едва слышно Феликс, — которые откололи от его скалы кусок на нужды метростроя.
— Думаю, он все простил, когда получил их кровь, — напомнила бессмертная о жертвах обвала, — обрушил на них камни и впитал все без остатка.
Когда Йелдыз и Зинаида начали обсуждать возможные варианты того, каким же образом проснувшемуся дракону удалось не только обрушить соседнюю скалу и завалить дорогу в советские годы, но и заставить Агафью прийти к нему для неритуального самоубийства, Жорж оторвался от телефона, поднялся с травы и торжественно объявил, что:
— Через колодцы.
— Что?
— Он управляет людьми через колодцы.
После чего перешел к доказательствам. Коллеги склонились над экраном его телефона.
Речушка, виденная ими при подъезде к деревне, спускалась в долину с гор и проходила мимо кладбища. Узкая и мелкая в это время года, она почти полностью заросла осокой, но характерное журчание было слышно даже сейчас, с полянки.
На всех имеющихся картах речка постоянно была в разных местах. На снимках со спутника с апреля по июнь она протекала немного правее. Как раз там, где виднелся обширный кусок черной гранитной скалы.
— Как вы думаете, рабочие, имеющие в своем ассортименте инструментов ломы и лопаты, в тридцатые годы нашли эту скалу? Просто пришли на кладбище и увидели хороший кусок. Отмытый речкой хороший кусок камня, который можно было легко добыть и сделать план по выработке. А то, что сейчас русло не там — так к концу июня снега в горах нет, дождей тоже маловато, вот она и пересыхает, немного меняет русло.
Звучало логично. Как и то, что веками потоки воды пробивали себе путь через камни, вымывая породу и неся песчинки дальше, в долину.
— Вот здесь река упирается в преграду, плотную породу, и уходит под землю, — Жорж указал место на карте, где голубая полоска речки прерывалась, — вот здесь выходит из-под земли снова. А что с ней происходит под землей?
— Часть уходит в грунтовые воды? — предположила Йелдыз.
Они с Зинаидой заспорили, обсуждая этот вариант. Но Жорж хорошо подготовился. Он сравнил карты местности с картами геологоразведки, проведенной здесь в семидесятые.
— Ты что, тащил это все с собой в бумаге? — ужаснулась Зинаида, вспоминая, с каким ворохом карт юный маг возился в Министерстве перед отъездом.
— Нет конечно, я переснял в библиотеке на всякий случай, вдруг пригодится. На бумаге я взял только самое необходимое...
Карты пригодились!
На них хорошо было видно, как речушка обтекает подозрительную скалу, меняя свое русло в разное время года. Если безумный дракон сросся с этой скалой, то, выходило, что река, размывающая его окаменевшее тело, забирала с собой его частицы. А ниже по течению они попадали в грунтовые воды. Далее, судя по карте грунтовых вод, они отправлялись в в деревенские колодцы.
Так дракон, не имеющий возможности двигаться и применять магию, частями путешествовал по «своей» территории вместе с водой, дополняя её состав магической составляющей — собственным телом.
— Всего в деревне колодцев, — Жорж открыл самую последнюю карту, — sex: три заброшены, ими никто не пользуется, и, судя по всему, уже давно. Один общественный, у магазина. Еще один — сразу за забором у Агафьи, — он многозначительно посмотрел на Зинаиду, — и шестой...
— У нас во дворе! — сказал Феликс и понял, что два дня подряд пил уникальную колодезную воду с экстрактом дракона.
— Безумный дракон в крови всех, кто пил эту воду, — прошептала Йелдыз, — и он всё еще жив. Даже там, в телах деревенских.
Феликс лежал на сырой траве, покусываемый мошкарой, и ждал, пока Зинаида решит, что он может подняться и идти. Жорж и Йелдыз ждали того же.
Стягивающийся если не в минуты, то в часы, перелом, окаменелый дракон и общество белоголовой вампирши в этой его первой командировке на Урал чуть приоткрыли Феликсу понимание, из чего складывается непомерно высокая зарплата в Министерстве Магии.
Вероятно, она полностью состояла из надбавки за риск. Непомерно высокий риск — фантастически высокая зарплата.
Возвращаться через заросший лес нечего было и думать. Потому они подождали, пока Феликс восстановится полностью, и отправились обратно той же дорогой, что и пришли. Дали небольшой круг, обходя опасные черные выступы плотоядного камня и поднялись на кладбищенский холм. Дальше, уже по спокойному кладбищу, они направились обратно в деревню — исследовать колодцы: старые заброшенные и те, из которых немногочисленные представители фамилии Петряковых ежедневно берут воду на хозяйственные нужды и для приготовления еды.
После неудачи с поимкой министерского стажера дракон как будто присмирел. Кладбище выглядело до подозрительного нормально: деревянные кресты, горки конфеток и искусственные цветочки тут и там. Пиликает птичка в кустах. Песочек хрустил под ногами четырех нежданных посетителей.
Тело Агафьи, оставленное вампиршей на зеленой травке, за время их отсутствия время успело уйти обратно в землю почти до половины. Крупные зеленые ящерицы голодными червями вспахивали землю вокруг нее с таким рвением, что та казалась коричневой пеной, из которой вылетали то черные земляные комья, то камушки, то мелькали кончики хвостов и лапок.
— Жители деревни пили воду поколениями. Нет, магией своей он на них влиять не мог, — Зинаида остановилась посмотреть на слаженную работу духов гор вокруг тела долгожительницы, — но если его сознание заключено в камне, то оно с водой попадало в людей и накапливалось в них. Выходит, чем дольше они тут живут, чем больше пьют воды, тем больше вероятность попасть под его влияние.
Черные провалы агафьиных глаз смотрели в небо. Странно, но голову закапывали в последнюю очередь. Дракон не хотел отдавать свою добычу и его добросовестные прислужники тщательно зарывали ее обратно.
— Как думаете, это передается по наследству? — спросил Феликс.
То, что говорила Зинаида, было хорошо понятно и Жоржу, и, тем более, Йелдыз. Но стажер еще так и не добрался до учебника по основам магии.
