я продолжала щупать границы дозволенного.
– Перебор, Лена, – строго сказал отец, а Винсент теперь жадно пил воду из стакана, пытаясь проглотить вставший у него поперёк горла кусок мяса.
– Охрану к двери приставишь? – дерзко поинтересовалась я.Ох Музы, давно я такой стала? Или я такой всегда была?
– Нет. Я понадеюсь на твой здравый смысл, или на порядочность нашего гостя. Да, Винсент?
Вестерхольт справился со стейком и теперь опять играл в гляделки с моим отцом.
– Ничего недозволенного, герр Адель. Я закрою свою комнату изнутри. И стул под ручку подставлю.
Совсем хорошо. Винсент у нас сама невинность! А я, выходит, коварная соблазнительница. А кто сейчас меня на отцовском столе целовал до боли, губы до сих пор в огне!
Остаток ужина прошёл даже слишком по-семейному. У меня сложилось впечатление, что таких вечеров было много. Винс легко общался с моим отцом, улыбался и выглядел счастливым.
– И давно у тебя с папой такие доверительные отношения? – спросила Винсента, когда мы лениво поднимались по лестнице.
– Я сбегал к вам часто, когда у моего отца были плохие дни, – признался Вестерхольт.
Нетрудно догадаться, что под плохими днями, Винни подразумевал те разы, когда Говард впадал в неистовство и избивал собственного сына.
– И у тебя есть комната, – я принялась загибать пальцы, – расположение моего отца, моё сердце. Не хочешь взять и нашу фамилию в довесок?
– Я подумаю над твоим предложением, – рассмеялся Винс, а затем снова притянул меня к себе. – Я скучал, Нана. Безумно скучал.
– Мы же не виделись от силы день.
– Теперь даже дня слишком много. Переезжай ко мне в общежитие. Конечно, у нас с Виви не так шикарно, как в домике сестринства, но свободную полочку для тебя найдем.
Я таращилась на своего парня с раскрытым ртом. Вот так поворот. Совсем недавно была уверена, что он хочет порвать со мной, а теперь предлагает съехаться. Но я тут же помрачнела, вспомнив главную проблему.
– Не думаю, что вообще вернусь в академию.
– Виктории в общежитии тоже не будет, – быстро сказал он, и у меня уже не осталось сил на удивление.
Винсент
Все рассыпалось на части. Я отчаянно пытался склеить свой новый мир, но детали не подходили друг другу, а у меня заканчивались силы. Отвлекся на видеофон, лишь бы не встречаться взглядом с Наной. Что я скажу ей сейчас? Что облажался? Опять.
Это разве не девушка Вестерхольта?
Она ещё и с Андрианом мутит?
Бедный Винни.
Бедный Винни? Они ничего не путают? Смотрел на снимок отвратного качества, на котором мою Курочку зажимает Немет, и точно не себя бедным чувствовал в этой ситуации. Теперь понятно странное поведение Наны в номере и желание поговорить. Но я избегал её, не дал объясниться. Не мне нужны эти объяснения – ей. Я-то все понимаю, видел, какими хищными глазами он смотрит. Сейчас главное — выступить, сохранять спокойствие, а после я попробую склеить все обратно. Не в первый раз. С трудом сдержал злую усмешку, представляя, как буду выбивать из Адриана извинения.
Виви бросила на меня растерянный взгляд. Боится, что у меня чердак потечет. Поздно, я уже давно свихнулся, и мы с моим безумием прекрасно живем вместе, а вот у Ласло проблемы с самоконтролем. Не нравится мне, как он пыхтит и косится в сторону ничего не понимающей Наны.
Надо закончить все поскорее… Устал.
Потёр пульсирующие виски. Когда я вообще последний раз спал? А затем знакомые мотивы начали долетать до моего воспалённого сознания:
Звезды смотрят за нами,
Стук колёс под ногами…
Это подействовало на меня как ведро холодной воды, и я тут же начал искать взглядом Нану. Она смотрела на меня зло, обиженно, словно не она целовалась с Адрианом Неметом, а я изменил ей самым отвратительным образом. И она права, это я и сделал. Как я вообще позволил Виктории спеть эту песню. Нашу песню.
Курочка горько усмехнулась, а затем вскинула свою горделивую головку и отвернулась. Меня тут же перетряхнуло. Давно она не смотрела на меня вот так. Последний раз после вот такого её взгляда мы спалили сцену.
Что сегодня?
Мысли снова то вязли, то становились кристально чистыми. Что я делаю? Как я вообще позволил кому-то спеть нашу песню? А затем новая догадка пронзила разум. Нана вспомнила её? Так много вопросов, и ни секунды передышки.
Играли мы сегодня отвратительно. Всё. Кроме моей Наны. Она одна тянула наше выступление и отдавалась песне без остатка, в то время как Ласло лажал и творил что-то едва напоминающее музыку, но Курочка вытягивала и это, словно не замечая агрессивных нападок.
Иллюзорная ледяная клетка, в которой находилась Нана, начала покрываться трещинами слишком быстро. Осколки проносились в опасной близости от лица моей девушки, и мне пришлось вмешаться, нарушить и без того сорванную композицию. А когда я увидел кровь на щеке, на крошечной ладошке, то мой разум окончательно помутился, и я едва ли мог петь и играть. Виви пришла на помощь и добила последний куплет вместо меня.
Какое-то безумие!
Едва всё закончилось, как Нана быстро скрылась со сцены, а Ласло рванул за ней. Ноги не слушались. А от вида крови на дощатом полу меня замутило. Побежал за ними и застал отвратительную сцену. Ласло кричал на мою Нану, схватил за обмотанную салфетками руку.
– Знаешь, кто ты такая после всего?
Ей было больно. Она морщилась, но терпела, не растеряв своей гордости.
– Я все та же Елена Анна ден Адель.
Это лишь разозлило Ласло, и он грубо оттолкнул Нану.
Остальное помню уже урывками. Помню, как вспыхнули костяшки пальцев, когда я прописал Ласло в челюсть, и он повалился на пол, продолжая извергать проклятья.
– У вас всегда так после выступлений?
Нервные смешки Наны лишь усугубляли моё безумие.
– Я понимаю, что никто не будет меня слушать
