Я удивленно поворачиваюсь к Брому.
— Ты вернулся несколько дней назад и не сказал мне? Ты не зашел и… и…
Не было никаких новостей. Ничего.
Мгновение он пристально смотрит на меня, и, должно быть, он уже чему-то научился у профессора Крейна, потому что я вообще не могу прочитать выражение его лица. Он молчит.
Я не знаю, имею ли право чувствовать себя преданной из-за того, что он вернулся и даже не зашел поздороваться, сообщить, что он в Сонной Лощине и с ним все в порядке. Что он делал?
— Он был болен, — говорит Сестра Маргарет. — Прояви немного сострадания, Катрина.
Я смотрю на всех Сестер. Они все смотрят на меня с выжидательным выражением в глазах, как будто я должна отойти на задний план, как это сделала моя мама.
— У меня есть сострадание, — говорю я им. — Я годами изнывала от беспокойства, думая, что он мертв, и вдруг он вернулся, мой лучший друг вернулся, и я должна просто смириться, что это скрывали от меня несколько дней?
— Прости, — бормочет Бром.
Но дело в том, что я не сержусь на него. Не знаю, на что сержусь; я все еще пытаюсь понять. Все происходит так быстро. Мы с Крейном вместе, потом всадник, потом Бром возвращается в нашу жизнь. Это шокирует, как будто меня разрывает в разных направлениях.
— Возможно, вам следует вернуться к занятиям, — говорит Леона. — Уверена, вы скоро поладите, как в былые времени.
Она бросает взгляд на других ведьм и резко дергает подбородком, и они начинают плыть по коридору прочь от нас.
— Сара, — рявкает Леона. — Сюда.
Мама встречается со мной взглядом, и на мгновение я вижу страх. Чистый ужас, как будто ее только что попросили шагнуть в Ад. Затем она поворачивается, опустив голову, и следует за своими сестрами.
И я остаюсь в холле с другом детства, который превратился в незнакомого мужчину.
Глава 18
Крейн
— Профессор Крейн, — поднимает руку и начинает махать студентка по имени Матильда, ее каштановые непослушные волосы всегда собраны в высокий пучок. Она сидит в углу с двумя другими учениками, Джозефиной и Марком, пытаясь проникнуть в мысли друг друга, и, судя по всему, у них не очень получается.
Я подхожу к ним, но мой взгляд скользит к Кэт и Брому, которые сидят за партами, повернутыми друг к другу. Я наблюдал за ними весь урок, не в силах отвести взгляд. Студент, с которым они работают, Пол, несколько раз смотрел на меня, как бы спрашивая, в чем проблема, почему я пялюсь, но я не могу объяснить это ему так же, как не могу объяснить им.
Как так? Как Эйб, мой Эйб, оказался в моем классе?
Это он. Теперь нет сомнений. Когда я впервые вошел в кабинет, мне показалось, что я смотрю на призрака из своего прошлого. Потом я понял, что это не может быть тот же самый мужчина, с которым я был в Нью-Йорке. Несмотря на то, что он выглядел точно так же, как и раньше, было одно большое отличие: он больше не выглядел испуганным. Этот страх сменился пустотой. И когда он посмотрел мне в глаза на короткое мгновение, в его глазах ничего не было. Они были стеклянно-черными и пустыми. Он вообще меня не видел. Никак не узнал. Я даже чуть обиделся, как будто мой член настолько легко забыть.
Но когда Сестра Маргарет назвала его Эбрахамом Ван Брантом, все встало на места.
Это точно он.
Мой любовник.
Мой преследуемый любовник.
И он здесь по непонятным мне причинам.
А еще Кэт знает его. Очень хорошо. Возможно, она даже любила его когда-то, судя по пылкости их объятий.
Ревность пронзила меня, как нож в сердце. Я ревновал к нему. И ревновал к ней. Два человека, которых я так желал, были близки, и давали друг другу то, что хотел я.
Но потом их позвала в холл сестра Маргарет, которую я едва узнал, ее лицо вытянулось от ликования. Я мало что знаю о Сонной Лощине, не знаком с их легендами, призраками и с тем, что происходило в стенах этой школы или на улицах города, но очевидно, что и у Кэт, и у Эйба/Брома/Эбрахама какая-то запутанная история.
Это просто сводит с ума. Когда происходит то, чего я не понимаю, под кожей заседает заноза, которую невозможно вытащить. Я должен докопаться до сути, потому что все это не имеет смысла, а по моему опыту, когда что-то не имеет смысла, значит, что-то пошло не так.
Я подхожу к Матильде, Марку и Джозефине и заставляю себя выслушать их проблемы. Это урок псионики, и сегодня мы узнаем о том, как блокировать телепатическое вторжение. Я подумал, что, поскольку Кэт научилась этому, нужно дать студентам тот же набор навыков. Проблема в том, что никто из них не может проникнуть в сознание друг друга, или заблокировать такое проникновение. Небеса, помоги мне удержаться от того, чтобы не поставить им всем двойки.
Урок затягивается, и отпустив всех, я не в силах отвести взгляд от Брома и Кэт. Они еле волочат ноги, задерживаясь позади, и тогда я вспоминаю, что Сестра Маргарет предложила позаниматься после уроков. Легко сказать.
— Профессор Крейн, — говорит Эйб, подходя к столу, и черт возьми, эта фраза так мило звучит из его уст. Он никогда не называл меня «профессором» — я даже не говорил ему. Но сейчас хочу, чтобы он никогда не останавливался.
Хотя, наверное, мне следует перестать думать о нем как об Эйбе.
— Бром, — произношу я обдуманно, стараясь говорить ровным голосом, оставаясь сидеть за своим столом, чтобы он не видел, насколько я возбужден. В прошлом месяце с Кэт была похожая ситуация. — Или ты предпочитаешь — Эбрахам?
Или Эйб?
— Бром, — говорит он мне, одаривая улыбкой. В его глазах по-прежнему ничего. Они дружелюбны, спасибо за это, но такой тип дружелюбия может измениться в мгновение ока. Я уже заметил, как он несколько раз менял настроение.
— Когда мы были маленькими, его прозвали Бром Бонс, — говорит Кэт. Ее тон легкий и непринужденный, но, судя по глазам, она чувствует себя такой же сбитой с толку, как и я.
Бром Бонс, да? Подходит.
— Итак, вы двое давно знакомы, — говорю я, складывая руки на столе.
— Да, — говорит Кэт с неуверенной улыбкой. — Мы были лучшими друзьями.
Я на мгновение встречаюсь с ней взглядом, задаваясь вопросом, насколько глубокой была их дружба. Знаю, это ужасно несправедливо — так возмущаться их прошлым, но я ревную ее, хотя у меня нет на это права, и, возможно, ревную его. Еще одна пытка, наряду с призраком мертвого учителя и обезумевшим всадником без головы.
— Понятно, — говорю я, сцепляя пальцы. — Что ж, должен признать, Бром Бонс, это довольно неожиданно, что в моем классе появился новый студент через месяц после начала семестра. Могу я спросить, почему ты столько пропустил? Где ты был?
Кэт смотрит на Брома с нетерпением, которое не может скрыть, ее пальцы вцепляются в оборки на лифе платья так, словно она держится изо всех сил.
Мгновение Бром тупо смотрит на меня, как будто пытается собрать все мысли в своей голове, но безуспешно. Затем его густые черные брови хмурятся, и я замечаю вспышку боли, его глаза кажутся темнее, чем обычно. Он напоминает мне мужчину в Нью-Йорке, того, кто полностью отдавался мне, был игрушкой для меня, после того, как мы заканчивали и уставали, свет исчезал из его глаз, и они снова становились очень темными и затравленными.
Я был желанной передышкой, но облегчение длилось недолго.
— Я… — начинает он, облизывая губы, раздражаясь. — Не знаю, — он оглядывается вокруг, как будто хочет еще раз убедиться, что кабинет пуст. — Я не помню.
При этих словах его подбородок опускается, и от него веет стыдом.
— Не помнишь? — спрашивает Кэт, протягивая руку и кладя ладонь ему на плечо.
— Что ты имеешь в виду? — добавляю я, наклоняясь вперед, игнорируя то, как она прикасается к нему.
Он зажмуривает глаза и неглубоко выдыхает, качая головой.
— Не помню. Я не помню, сколько времени меня не было. Я ничего из этого не помню.
Затем он открывает глаза и смотрит прямо на меня с диким отчаянием.
— Ты учитель, да? Ты разбираешься? Может, ты сможешь мне помочь.
