Само по себе это странно. Мне бы полагалось помирать от страха, не так ли? Но, однако, почему-то этот факт меня не смущает вообще. И, поговорив с девочкой на эту тему, я почти тотчас забывала о призраках. Словно весь страх вместе с информацией о них стирали из моей головы.
Волшебство, не иначе!
— Что за хозяин, Рози?
Девочка пожала плечами.
— Он не очень-то разговорчив, — ответила она. — И людям не очень доверяет. Точнее, не доверяет совсем. Он к тебе присматривается. И очень удивляется, глядя, как ты поступаешь. Но ему нравится. Он не против того, чтоб ты лечила больных. А мне велит помогать тебе. Сказал, что если я буду себя хорошо вести, то он поможет поскорее встать с этого кресла.
— Даже так! — удивилась я. — Как же он это сделает?
Рози снова пожала плечами.
— Он не ответил, как. Просто сказал, что многое в его власти.
— Мог бы помочь нам, если такой всесильный.
Рози помотала головой.
— Он сказал, что мы сами должны наметить свой путь. Каждая из нас. А он потом поможет укрепить наши начинания, если они ему понравятся.
Я усмехнулась.
— А если не понравятся?
— Тогда он предоставит каждой из нас идти выбранным путем, но самостоятельно. Без его помощи.
— Что ж, справедливо, — вздохнула я. — Надеюсь, мой путь ему ясен, и он противиться не станет. Ведь я давно выбрала. И менять ничего не буду.
Днем, покончив с приемом больных и накормив Итана, я собиралась в город, к аптекарю.
Нужно было пополнять запасы лекарств, перевязочных материалов, ниток для шитья, мазей. Аптекарь оказался отличным малым, профессионалом своего дела. Его зачахшая лавка, где время от времени кто-нибудь покупал микстуру от кашля, обрела новое дыхание. Я заказывала ему и обезболивающие пилюли, и прогревающий пластырь, и много-много такого, чего докторишка не брал никогда.
Да уж, крепкое в городе население, если горе-врач справлялся одним только алоэ…
О Синеглазке и его друге я не думала.
Ох, вру!
Старалась не думать, на самом деле.
Но мысли сами собой к ним возвращались.
Меня в тот дом больше не звали, и я мучилась в неведении, все ли хорошо с моим пациентом. Ну, и по Синеглазке скучала. Очень.
Он был самым ярким человеком в моей коротенькой жизни здесь. Не знаю, отчего меня влекло к нему.
Я постоянно прокручивала в голове его помощь мне в той операции. Его руки, испачканные в крови пациента, но действующие четко и уверенно. Его колкие замечания…
Мои плечи дрожали от сдерживаемого смеха, когда я вспоминала его доморощенного анестезиолога, шокированного происходящим, но отважно выполняющего свои функции.
Нет, мяснику однозначно повезло, что это именно герцог велел ему огреть доктора киянкой по голове. Против повеления герцога горе-целитель не мог идти. Иначе мяснику бы не поздоровилось…
Да и мне тоже.
***
В этот день я вынесла Итана на солнышко в сад.
Было ясно и тихо, весенняя сырость была изгнана почти летним теплом.
Я выкатила кресло с Рози на садовую дорожку, вернулась за Итаном. Его я все же укутала потеплее, положила в корзинку, застланную теплой шалью, и спустилась в сад.
Сегодня был редкий день, когда не было пациентов и можно было передохнуть.
Ивонна на кухне занималась обедом, помощницы наши стирали и весело болтали. Я слышала из разговоры, долетающие из окон ванной.
Мы с Рози устроились на самом солнцепеке, чтоб хотя б немного погреться и загореть.
Что там гласит местная мода о загаре?
Что это неприлично? Хм… а без загара, боюсь, вид у меня несколько болезненный.
Я недавно рассматривала себя в зеркало.
И находила, что при общей миловидности я все же похожа на привидение.
То-то призраки меня не беспокоят. Наверное, принимают за одну из них.
У меня — Эрики, — было довольно милое и свежее лицо.
Правда, после всего перенесенного, после горя, слез, родов и нескольких дней, проведенных в сыром доме, немного бледноватое.
Волосы у меня были, конечно, шикарные. Длинные, вьющиеся, темно-каштановые. Если б не помощь Ивонны, мне нипочем бы с ними не сладить.
Но сегодня я была расчесана и убрана, как приличная барышня.
А Рози, пока я ходила за Итаном, тихонько набрала цветов, и теперь устраивала их у меня в косах.
— Ох, Рози, — я покосилась на ее подогнутую ножку. — Какая ж ты непоседа…
Рози, стоя в траве на одной ноге и не прекращая своего занятия, продолжала устраивать ромашки в моих волосах, лишь беспечно пожала плечами.
— Я думаю, все уже зажило, — солидно, с уверенностью маститого ученого, ответила она. — Даже если я стану ходить, нога уже не вывернется неправильно.
— Это откуда такая уверенность?
— Мне хозяин дома сказал, — ответила она. — Он сказал, что дул мне на ножку и помогал ей заживать.
Я улыбнулась.
Это было бы очень мило и очень кстати, если б было так.
— И все же, давай потерпим еще неделю, — попросила ее я. — Очень хочется, чтоб все хорошо зажило и больше не беспокоило!
Рози снова беспечно пожала плечами.
— Мне, конечно, не очень нравится кататься на этом кресле, но давай, — покладисто ответила она. Потом подумала немного и с осторожностью спросила: — А когда я подрасту, ты меня сделаешь горничной? Какой я была у госпожи Зина?
Я с удивлением посмотрела на нее.
— С чего ты взяла?
Девочка замялась, опустила взгляд. Кажется, этот разговор давался ей нелегко. Поэтому она допрыгала до своего кресла и уселась в него, чтобы чувствовать себя уверенней.
— Ну-у, — неопределенно ответила она, — огненные мальчики за меня переживают. Я же им рассказала, почему у меня ножка болит. И они беспокоятся, что ты тоже захочешь меня сделать прислугой. А я… я такая растяпа! Так бабушка говорит. И мальчики переживают, что вдруг я натворю что-нибудь. И ты рассердишься.
Вопрос был серьезный. Кто б его ни задал, огненные мальчики или сама Рози. И я задумалась.
— Нет, Рози, — после некоторого раздумья ответила я. — Пожалуй, прислугой тебе не быть.
— Но как же, — она с удивлением развела руками.
— Я хотела бы назвать тебя дочерью, — продолжила я. — Но это было бы неуважительно по отношению к твоим родителям. Поэтому, пожалуй, у меня ты будешь воспитанницей.
— Это как? —удивилась Рози.
— Думаю, — серьезно ответила я, — если я, — если я буду врачом, наш дом со временем приобретет хорошую репутацию…
— А ты ведь очень хороший врач! — поддакнула Рози.
— …И если мы сумеем выбраться из нищеты, — продолжила я, — то я постараюсь дать тебе хорошее воспитание и образование. Как любой девушке их приличного дома. И, со временем, думаю, ты войдешь в круг приличных барышень города. Ну, и замуж удачно выйдешь.
— А ты? — вдруг спросила Рози.
Этого вопроса я не ожидала. Мне показалось, что щеки, нагретые солнцем и чуть тронутые первым загаром, так и вспыхнули. Даже нос покраснел.
Как хорошо, что я сижу на солнце, и Рози не заметит моего смущения.
— Боюсь, что меня никто замуж не возьмет, — как можно серьезней и спокойней ответила я.
— Даже Синеглазка? — весело спросила Рози.
Я вспыхнула еще сильнее.
От невинного напоминания ребенка у меня сладко заныло сердце. Я словно снова коснулась руки герцога, уловила его запах, почувствовала тепло, исходящее от него.
Руки мои задрожали, потому что я всем телом ощутила его присутствие. Будто он рядом стоял, за моей спиной.
— Синеглазка лорд, — ответила я тихо. — И герцог. Слишком важная птица даже для приличной девушки. Не то, что для меня.
— Но ты очень приличная! — уверила меня Рози простодушно.
Я усмехнулась.
— Спасибо, Рози. Но твоего мнения маловато, чтоб он в это поверил и захотел со мной иметь какие-то дела.
— Да? А зачем же тогда он приехал?
Меня словно кипятком окатили! Каждый нерв в моем теле отозвался невыносимой, но сладкой болью. Радостью встречи, от которой я готова была захлебнуться, и горечью понимания, что его привело сюда, скорее всего, дело.
