профессионализм, поверьте мне. Уверенность в своих действиях — это то, что нужно. Ну, так вы будете лечить или еще поторгуемся?
— Когда речь идет о здоровье пациента, не до торговли, — сухо ответила я. — Конечно, я зайду к вашему другу. Когда ему удобно?
— Прямо сейчас, — сказал Синеглазка как-то особо хищно и опасно. — Чего ждать? Я вас отвезу.
Он галантно мне подал руку, приглашая в свой экипаж.
Мне.
Руку!
Я оперлась на нее.
Коснувшись его пальцев, я ощутила нечто, что прошило меня до самого сердца, как удар тока.
Нечто, породившее спазмы наслаждения в моем теле.
Чистое наслаждение оттого, что я рядом с ним. И он — рядом со мной…
«Позорище какое! — ругала я себя, притворяясь, что устраиваюсь на сидении. А на самом деле пряча стыдливый румянец. — Как малолетка на концерте звезды! Поплыла!»
А еще я вдруг обратила внимание на свои руки.
Вот где настоящее-то позорище!
Кристиан, конечно, мужчина. Но у него руки на порядок ухоженнее и глаже, чем мои. У меня… только ногти коротко острижены, и грязи под ними нет! Уже спасибо!
«Аптекарь, миленький! — взмолилась мысленно я, когда Кристиан вслед за мной легко взбежал в коляску, и наш экипаж тронулся. — Давай ты будешь изготавливать кремы, а?! Давай ты будешь уметь это делать! Не то я просто умру от стыда!»
Я почти сразу одернула себя.
Кто только что сурово уверял Кристиана, что он грубый врач, и бла-бла-бла?
Кто готов был кашлять мокротой курильщика, показывая, что он старый солдат на поле брани, и грубость военного хирурга ему не чужда?!
Кто только что готов был отпустить моржовые усы, прокуренные до желтизны, и кусать их в моменты нервного напряжения и приправлять свою речь нецензурной бранью?!
«Я, — потерянно созналась я сама себе. — Но только… даже если я больше никогда не увижу Кристиана, даже если он никогда больше не коснется моей руки, я хочу быть девушкой хотя бы в этом!»
***
Кристиан привез меня в приличный дом, где проживал его друг.
Пациент, молодой человек с изможденным лицом, полулежал на диване.
Он был полностью одет, даже жилетка была застегнута на все пуговицы. И брюки на нем были, несмотря на болезнь, наглаженные и со стрелками.
Только та штанина, что одевала больную ногу, была распорота до колена.
Нога лежала на диване, прикрытая белой чистой тканью.
Но эта чистота и красота была ой как обманчива!
Нос-то мой не обманешь.
Потому что пахло от больного преотвратительно.
«Господи! — ужаснулась я. — Этот коновал что, довел больного до гангрены?!»
— Я привез врача, Джон, — радостно сообщил мужчине Кристиан. — Вот человек, который тебе поможет, я уверен!
Больной перевел взгляд на меня.
— Извините, что не приветствую вас стоя, — безэмоционально проговорил он. Видно, он так устал страдать, что поставь перед ним инопланетянина — и усом не повел бы. — Не слишком ли молод ваш врач, милорд?
— Молод не значит ни на что не годен, — возразил Кристиан. — Ну, так вы посмотрите рану, Эрика?
Посмотрю? Разумеется, я ее посмотрю!
Я вымыла как следует руки, протерла их спиртом.
Откинула белую салфетку, и вздох облегчения невольно вырвался у меня из груди. Но больной истолковал его превратно.
— Что, мне конец, док? — грустно усмехнувшись, произнес он, наблюдая за моей реакцией. — Или нам придется с нею расстаться?
— Да что вы, — возразила я по-деловому. — Все плохо, но не смертельно. И уж тем более, ногу не придется отнимать. Кость срослась хорошо, — ну, если б врач еще и кость неправильно срастил, думаю, палка Кристиана погуляла б по его спине! — Но у вас сильное воспаление на месте швов. Нагноение. Сильнейшее.
— Это я знаю, — саркастически ответил больной. — Заметил. Но оно не проходит. Уже давно, знаете ли!
— Попробуем сделать так, чтоб оно прошло, — в тон ему ответила я. — Чем вас лечат?
— Доктор присылает примочки, — ответил Кристиан вместо больного. — И велит закрывать рану.
— Что за примочки?
— Вот они, — Кристиан указал на банку, стоящую на столике у ложа больного. — От них есть небольшое улучшение. Но…
Я взяла банку, принюхалась.
— Это что, вода? — не веря себе, произнесла я. — Вода с добавлением алоэ?.. И все?
— А что еще нужно? — удивился больной. — Доктор сказал — больше ничего нельзя сделать. А это самое новое средство.
— Вытяжка из грибов — вот новое средство! — безапелляционным тоном заявила я, вытаскивая из своей сумки пенициллин. — Она вас поставит на ноги в два счета! Забегаете как конь.
Больной с недоверием посмотрел на пузырек в моих руках.
— Это горькая микстура, — предупредила я. — Но пить надо каждый день.
— Думаю, с этим я справлюсь, — ответил мне пациент. — Когда приступать?
— Прямо сейчас, — зловеще ответила я. — По ложке перед едой.
— Все, ногу можно накрыть? — спросил Кристиан. — Знаете, я немного ревную, когда вы вот так пристально смотрите на нее, Эрика. Всегда полагал, что ноги у него красивее моих.
— Да как бы не так, — разразилась я зловещим клекотом. — Я еще и потрогаю. Вы разрешите?
И я склонилась над раной.
При малейшем нажатии из ран лез гной. Ужасно. Кожа покраснела. Пациент скривился, но молча терпел. Видно было, что ему ужасно больно.
— Придется промыть, — резюмировала я.
— Доктор сказал, нельзя тревожить, — напомнил мне пациент.
— Доктор? — саркастически повторила я. — Шарлатан ваш доктор.
— Но это ужасно больно. Я не шучу. Я…
— Будете вырываться? Герцог, подержите его. Опыт у вас есть!
— О, дьявол…
— Готовы убежать? Что ж, это огромный… скачок в сторону выздоровления. А теперь просто не мешайте мне. Потерпеть правда придется. Но раза за три вы привыкнете.
— За три раза?! Кристиан, мне мало одного палача, так ты притащил еще и второго, еще более жестокого?!
— Старина, извини, — Синеглазка развел руками. — Но этому палачу я доверяю больше, чем первому.
— А, то есть, этот палач тут затем, чтобы удовлетворить ваше любопытство?! Вылечит или нет?!
— И за этим тоже.
Я меж тем достала бинты и перекись. Служанка по велению пациента принесла красивый фарфоровый тазик для умывания,
