Почему черт молчит? Он не нашел Аврору?
Дверь с грохотом ударяется в стену, и грохот тонет в топоте.
Канцлер прислал отряд гвардейцев. Я вскакиваю, разворачиваюсь лицом к угрозе. Как плохо не видеть. Простыня все еще перед глазами. Скипетр отзывается теплотой. Папа не на словах назначил меня регентом, он отдал приказ через корону.
Если ворвались настоящие гвардейцы, я их остановлю.
– За короля!
– Спасите короля!
– Убийцу, остановите убийцу! Мятежный принц здесь!
Хорошая идея. Если бы я не получил права регента, вероятно, канцлер смог бы убедить гвардейцев снять амулеты, и против толпы отборных бойцов я бы не выстоял.
Они заметили Аврору или черта? О них не говорят.
– Он убил наших братьев!
А вот это плохо, в том смысле, что к долгу перед короной примешивается личное.
Отец опережает меня на долю секунды:
– Что здесь происходит? – корона усиливает голос, и получается очень внушительно. Топот стихает, будто гвардейцы на невидимую стену налетели. Папа использовал магию?
– В-ваше величество? Вы очнулись!
Раздаются одиночные шаги. Вероятно, кто-то выходит вперед.
– Ваше величество, капитан второго гвардейского отряда прибыл по приказу канцлера для защиты вашей жизни и ареста мятежника!
– Мятежника? – папин голос слабеет, напряжение далось ему тяжело.
А я вместо того, чтобы защитить его сам нуждаюсь в защите.
– Ваше величество, свидетели покушения на вас единогласно показывают на наследного принца. Сожалею. Докладываю, в кратчайшие сроки было проведено расследование, и на суде, возглавленным канцлером лично, его высочество был признан виновным и приговорен.
– К обезглавливанию? – усмехаюсь я.
– Так точно, ва...
Капитан запинается и растерянно замолкает.
А канцлер неприятно удивляет. Осудить меня заочно он мог только с единогласной поддержкой Совета. Это не значит, что всю верхушку следует записать в предатели, отнюдь. Достаточно погнать из Совета за скудоумие. После разбирательства, разумеется. Пусть объясняют, к чему такая спешка. Если бы я и вправду поднял мятеж, ареста было бы достаточно.
– Ваше высочество! – новый голос более звонче, моложе, – Прошу сдаться и проследовать за нами.
Умник. Заместитель капитана, полагаю?
– Боюсь, солдат, вы не в праве просить меня сдаться.
– До моего выздоровления его высочество назначается регентом. По подозрению в покушении приказываю арестовать канцлера.
Капитан молчит, зато звонкий открывает рот не по статусу:
– Ваше величество, но все видели.
– Все? – перебивает отец с нескрываемой насмешкой.
– Ваше величество, вы были серьезно ранены. Более того, против вас была применена ментальная магия. Вполне очевидно, что воспоминания о минутах, предшествующих покушению, могут быть путаными, недостоверными. Поверить в предательство близких всегда трудно, но доказательства вины его высочества неопровержимы.
Вот и еще один кандидат на обезглавливание. Должно быть, я сейчас очень неприятно улыбаюсь:
– С каких пор солдатам позволено совмещать службу с судейской должностью?
– Ваше величество, – заговорил капитан, – с вашего позволения, приказываю арестовать своего заместителя. До выяснения обстоятельств.
– Действуйте.
Я слышу, как отец тяжело вздыхает.
Спасибо, папа, ты мне помог.
Проблема в том, что я не уверен, можно ли доверять капитану. Арест отчаянного заместител-–дурака ничего не значит.
Внезапно скипетр из теплого становится горячим, а с следующий миг белую пелену будто разрывает. Я снова вижу.
Глава 19
В себя меня приводит крайне неприятное ощущение – кто-то с энтузиазмом слюнявит мне лицо. Открыв глаза, я обнаруживаю перед собой поросячий пятак, черные глазки-бусинки и длинный лоскут мокрого языка.
– У-у-у, – чертик радостно подпрыгивает у меня на груди и снова тянется лобзаться.
Бр-р, если честно.
Но не расстраивать же ребенка.
В теле слабость, но сил, чтобы почесать чертенка за ухом хватает:
– Что произошло?
– Ум.
Нашла, кого спрашивать, хах. Но раз черт спокоен, значить, бояться нечего. Приподнявшись на локте, я осматриваюсь. Падала я у стены, а сейчас с удобством лежу на диване, под головой подушка, а на ногах небрежно наброшено декоративное покрывало.
Я в гостиной.
От призывательницы не осталось и клочка, круг не просто поврежден, а наполовину уничтожен, чтобы им точно нельзя было воспользоваться снова.
Спустив ноги, я аккуратно сажусь, пережидаю короткое головокружение.
Где Керт?!
Вероятно, на диван меня устроил либо он сам, либо по его приказу.
– Леди, моя почтение.
Я поворачиваю голову. В дверном проеме, ведущем в королевскую спальню стоит носатый мужчина в жемчужно-серой мантии, наброшенной поверх модного костюма-тройки.
– Здравствуйте, лорд.
– Леди, позвольте представиться. Я придворный целитель Теренс Ланс. Как вы себя чувствуете, леди? Я бы рекомендовал вам прилечь, не стоит торопиться вставать. По-хорошему, я бы прописал вам постельный режим на пару дней, а затем отправил на целебные источники высыпаться, хорошо питаться и много гулять на природе.
Ложиться я, естественно, не спешу, пересаживаю чертенка на плечо, встаю.
В этот раз от резкой смены положения голова не кружится, и я принимаю это за добрый знак.
– А по-плохому? – спрашиваю я целителя.
– Мне приказано о вас позаботиться, леди. Признаться, я в затруднительном положении. Приказ его высочества и мой долг лекаря противоречат долгу верноподданного.
Намек понятен.
– Лорд Ланс, вы не подскажете, где я могу найти его высочество?
– Полагаю, в тюрьме?
– Что?!
Как это может быть?
Целитель вскидывает ладони:
– Леди, я не так выразился, прошу прощения. Его высочество арестовал нескольких подозреваемых в попытке государственного переворота и, насколько мне известно, лично спустился в тюрьму.
– Ага...
Хорошо, а то я уже успела всяких ужасов понапридумывать.
– Леди, его высочеству очень не хватает людей, на которых он сейчас может опереться.
Я смогу свободно пройти по дворцу? Я смутно представляю, как искать Керта.
За спиной целителя появляется гвардеец:
– Леди очнулась? Как ваше самочувствие, леди?
– Спасибо за заботу, я в порядке.
Странно, что гвардеец проявляет подобного рода интерес, но у меня нет причин отказываться отвечать, да и лекарь выглядит спокойным. Вероятно, гвардейца одобрил Керт.
– В таком случае, леди, его величество приглашает вас на аудиенцию.
Эм?
– У-у-у… – вторит моим мыслям черт.
А у меня на языке вертится вопрос – какого черта?!
Хм, неужели Керт успел уже сообщить королю о своем намерении жениться на мне. На месте его величества я бы тоже забеспокоилась.
Да, конечно.
Неодобрительно качнув головой, лекарь отступает.
– Леди, как вас представить? – уточняет гвардеец.
– Аврора Майс.
В свете я появлялась хоть и недолго, но довольно часто. Король меня узнает? Если да, то из неподходящей невесты я разом превращусь в неприемлемую, хах. Как не вовремя...
Гвардеец громко докладывает обо мне, я запоздало пытаюсь поправить одежду, одергиваю перекосившуюся рубашку. Видок у меня вообще не для аудиенции. Начать с того, что я в мужской рубашке. Мне бы хоть умыться, но предстать перед королем придется, придется как есть. Я расправляю плечи, поднимаю голову. Одежда красит человека – это правда, но и обратное тоже верно. Даже в рубище можно произвести достойное впечатление, если держаться с гордостью и уверенностью. Меня учили. Гвардеец отступает с прохода, разворачивается полубоком и жестом приглашает меня войти.
Черт отказывается слезать, наоборот, крепче обнимает за шею, и я бросаю попытки оставить его в гостиной и делаю вперед три шага. К постели его величества лучше не приближаться.
Король бледен, глаза полуприкрыты, словно ему тяжело держать их открытыми. Он не лежит, а сидит, опираясь на подушки, и что-то мне подсказывает, что стоит их убрать, он беспомощно завалится на спину. Во что король одет толком не понять. Белая рубашка? Король по плечи скрыт толстым одеялом. На голове корона. Я бросаю взгляд на возвышение, где, когда мы с Кертом пришли, лежали регалии. Скипетр и печать исчезли. Регент, если он королевской крови, в праве их использовать, все, кроме короны.
