подбородок, направилась к выходу.
— Пойдём, Раннвей, — мрачно бросил Эндер.
Я последовала за ним в столовую, продолжая пропускать через себя слова Данны и чувства Раннвей.
Многое из того, что она сказала, заставляло задуматься и вызывало кучу вопросов. Раннвей пыталась себя спасти? От чего? Или… от кого? От Делагарди? Почему она боялась мужа и испытывала тёплые чувства к тёте, а на меня Данна, наоборот, произвела, скажем так, не самое приятное впечатление. Сразу видно, вздорная особа. Что же касается Эндера… Я и сама пока не понимала, какое впечатление он на меня производит и какие вызывает… хм, эмоции. В идеале, путь лучше вообще ничего не вызывает.
У нас договор, по сути — рабочий контракт. Он для меня работодатель, а я не признаю служебных романов.
На последней мысли я запнулась и до боли себя ущипнула. Какие служебные романы?! Ты что несёшь, Женя?!
Вполне возможно, что от этого мужчины вообще следовало держаться подальше, хоть подальше, увы, уже поздно. Что за разговоры о наследстве? Если дракону не нужны деньги, тогда что? И нужно ли вообще что-то? Делагарди утверждает, то корыстная змея у нас Данна, а Эдвина — единственная для неё преграда на пути к наследству Фарморов.
Вот только… стоит ли верить Делагарди?
Завтрак прошёл в напряжённом молчании. Не уверена, что кто-то из нас троих наслаждался едой или хотя бы ощущал её вкус. И рогалики, и булочки с клюквой, и миндальные пирожные в любое другое время подняли бы мне настроение, но сейчас я была поглощена вопросами, которые после визита Данны появились у меня к дракону.
Эдвина тоже почти ничего не ела. То ли не была сластёной, то ли и её неожиданный визит родственницы оставил в растрёпанных чувствах. Что же касается Эндера, тот быстро отгородился от нас газетой, которую ему церемонно на подносе вручил Бальдер, поэтому понять, какие чувства обуревают господина ультора, было невозможно.
Жаль, мне газеты не дали. Я бы тоже сейчас чем-нибудь ото всех отгородилась. Особенно от взглядов Эдвины. Думала, мои слова станут первым шагом к нашему пусть и не сближению, так хотя бы к относительному миру, но девочка смотрела на меня так, словно готова была распять. Прямо здесь и сейчас пригвоздить к стене ножами да вилками.
Картина со мной, пригвождённой к шёлковым обоям, оказалась настолько живой и яркой, что я невольно вздрогнула и настороженно покосилась на десертную вилку в руках Эдвины.
— Всё в порядке, любимая?
Уйдя в свои мысли, я не заметила, что дракон уже успел отложить газету и теперь пристально за мной наблюдает.
— Всё замечательно, — улыбнулась в ответ с натяжкой.
А Делагарди добавил, бросив взгляд на мою тарелку:
— Ты почти ничего не ела.
— Позже поем. Что-то нет аппетита.
— Тогда, — он одним глотком допил кофе, — предлагаю сейчас закончить то, что мы не успели вчера. Скорее всего, вернусь домой поздно.
Я кивнула и поднялась следом за драконом.
— Хорошего тебе дня, Эдвина. — Он быстро поцеловал девочку в макушку, после чего добавил: — Постарайся не огорчать мисти Ливен. Не хотелось бы искать ей замену, тем более что найти замену учительнице с такими блестящими рекомендациями будет непросто.
В ответ чудесная девочка лишь мрачно кивнула, и я поняла, что мисти Ливен ещё не раз её стараниями огорчится. Бедняжка… Мы с ней ещё не познакомились, а я заранее ей сочувствовала и сопереживала.
В кабинете сразу взялась за контракт и, к счастью, осталась им довольна.
— Можем подписывать.
— Хвала Великому Дракону, — явно ёрничая, отозвался палач.
Обойдя стол, достал из ящика чернильницу, открыл её, после чего извлёк из футляра небольшой нож, своим тонким лезвием очень похожий на канцелярский. Уверенно и ловко, словно каждое утро этим занимался, уколол себе палец, а когда капля крови утонула в чернилах, вытер лезвие платком и протянул миниатюрный кинжальчик мне.
— А кровь… зачем? — спросила я, облизав вдруг ставшие сухими губы.
После случившегося на дирижабле вид даже крошечной ранки вызывал у меня чуть ли не приступ паники.
— Чтобы наш договор был не просто бумажкой. Так ни ты, Женя, ни я не сможем отступиться от его условий.
Превозмогая дурноту, я уколола указательный палец и выдавила в янтарного цвета чернильницу одну алую каплю. И сразу сунула палец в рот.
Делагарди хмыкнул:
— Я хотел предложить платок, но да ладно. — Обмакнув в «кровавых» чернилах кончик пера, поставил на бумаге размашистый росчерк.
Я стояла с пальцем во рту и, ощущая на языке солоноватый привкус, с интересом наблюдала, как багряного цвета краситель, искрясь и сверкая, высыхает на бумаге, становится обычной чёрной росписью.
Никаких тебе кровавых подписей. Всё чинно и благопристойно.
— Что будет, если один из нас всё же нарушит договор?
— Тому, кто это сделает, станет плохо, — будничным тоном ответил Эндер, словно я спрашивала о прогнозе погоды, а он предупреждал, что сегодня будет облачно.
— Насколько плохо? — уточнила настороженно.
— Лучше тебе не знать, Женя, — сказал он, протягивая мне перо. — Да и зачем? Ни ты, ни я не отступимся от своего слова.
Перо я всё-таки забрала, после чего тоже расписалась. А что оставалось делать? Не пасовать же в последний момент. Да и кто мне это позволит… Наверное, глупость, но чувство при этом было такое, будто заключаю сделку с демоном и вместо года жизни отдаю ему душу.
— Рад, что с формальностями наконец покончено, — сказал «демон», пряча договор в сейф, угнездившийся за книгами в стеллаже.
А я буду рада, когда будет покончено со всеми загадками и недомолвками.
Неотрывно глядя на Делагарди, поинтересовалась:
— Что имела в виду Данна, когда говорила, что ты охотишься за наследством Фарморов?
— Ничего такого, что стоило бы твоего внимания, — попытался он отмахнуться от разговора.
Но отмахнуться не вышло.
— Позволь мне самой решать, что стоит моего внимания, а что нет. — Я скрестила на груди руки и требовательно на него посмотрела. — Такие ответы вызывают ещё больше вопросов и заставляют задуматься, а нужен ли Эдвине опекун или ей будет лучше с родственниками.
Наверное, последнее говорить не стоило. От взгляда дракона, колючего, острого, по спине пробежал мороз. Или, скорее, под кожей начали вырастать ледяные колючки. Не самые приятные ощущения. Ещё немного, и начну испытывать к нему те же чувства, что испытывала Раннвей.
— Об этом тебе уже точно думать не стоит, — резко отчеканил он.
Понятно, не моего ума дело. Может, и так, но отступать я не собиралась. Встала перед Делагарди, загородив собой дверь, и, не прерывая
