нее во рту, и она ахает от удивления, когда я нарочно посасываю ее язык, чтобы избавиться от нее.
Когда я отстраняюсь, я улыбаюсь выражению ее лица и приподнимаю бедра. Она подпрыгивает на мне, ее великолепные сиськи видны сквозь прозрачное платье.
Я почти забываю, что Винсент наблюдает за нами, пока он одобрительно не рычит.
— Винсент ревнует, — шепчу я ей. — Он хочет почувствовать, какой напряженной ты становишься, когда вот-вот кончишь. Как ты на мгновение перестаешь дышать, и твое милое личико розовеет.
Она хнычет. — Лэндон… Альфа…
— Ты видишь отсюда ее киску? — Бесстыдно спрашиваю я Винсента. — Ты видишь, как она берет мой узел?
Я бы никогда не поставил ее в такое положение, если бы она не дала мне своего абсолютного разрешения. И, судя по ее сладкому, густому аромату, она возбуждена больше, чем когда-либо.
Скайлар кричит, сжимаясь вокруг меня.
— Если ты задерешь ее пижаму, я увижу ее влагалище, — рычит Винсент.
Я задираю подол, когда она прижимается ко мне, зарываясь лицом в мою шею, продолжая насаживаться на мой член.
Мой узел полностью внутри нее, и моя голова кружится от желания.
Ее брачная железа так близко к моему рту. Ее язык облизывает мою шею, и было бы так легко укусить ее и заявить права на нее как на свою собственную.…
Возьми ее. Сделай ее своей.
Как бы заманчиво это ни было, я не могу.
Все, что мы делаем, делается на ее условиях.
Даже когда она стонет в мою кожу, а ее влагалище подергивается вокруг моего члена, это все равно зависит от нее.
Я возьму только те части ее тела, которые она мне позволит.
— Черт возьми, ты только посмотри на это, — одобрительно говорит Винсент. — Ты прав. Она похожа на розовый шелк.
— И она все еще кончает, — стону я, покачивая ее на своем узле. — Разве нет, милая?
Но Скайлар больше не говорит. Она только закрывает глаза и задыхается от моего члена, моя сперма заливает ее, пока мой узел наполняет ее.
Наконец, она настолько напряжена, что больше не может двигать бедрами. Она утыкается носом в мои объятия, оставляя следы на моей шее, пока я провожу руками по округлостям ее задницы.
Моя.
Я измотан. Мое тело пропитано потом, а член истощен, но я продолжаю мягко входить в нее, заставляя стенки ее влагалища трепетать вокруг меня.
Я доставлю ей столько оргазмов, сколько ей нужно. Я буду трахать ее на глазах у Винсента так часто, как она захочет, если это принесет хоть каплю покоя в ее душу.
Я стягиваю с нее пижаму обратно и усаживаю ее к себе на колени, ее дыхание прерывистым дыханием касается моей шеи.
Она заснула на мне, мой узел все еще похоронен внутри нее.
— Как ты думаешь, сейчас с ней все в порядке? — Спрашивает Винсент, глядя на ее спящую фигуру. Его взгляд скользит по моим рукам, которые крепко обнимают ее, прижимая к себе.
На его лице вспыхивает ревность.
Я знаю, почему он не прикоснулся к ней сегодня.
Мы пришли к соглашению, пока она спала, зная, что, когда она проснется, о ней, скорее всего, нужно будет позаботиться.
И он не хотел, чтобы их первые моменты физической близости были такими, когда она была в таком состоянии, отчаянно желая кончить.
Итак, я был более чем счастлив позаботиться о ней, пока он наблюдал.
— Я думаю, что она задержится ненадолго, — бормочу я, целуя ее в макушку. — Но я чувствую ее беспокойство.
— Я тоже, — ворчит он. — И я вижу это по ее лицу. Ее легко прочитать.
Я провожу пальцами по ее волосам, и она удовлетворенно вздыхает. Винсент наблюдает за этим с выражением боли на лице.
— Знаешь, ты ей нравишься, — говорю я ему, и он усмехается.
— Это из-за отмены подавляющих препаратов, — мягко говорит он. — Она даже не знает меня.
Наверное, должно было быть неловко держать Скайлар, когда она все еще сидит на моем члене, но я уже пришел к выводу раньше, чем Винсент.
Мы стая. Я, Ривер и Винсент.
Напряженные и сломанные, но, тем не менее, это стая.
— Я думаю, она знает о тебе больше, чем ты думаешь, — парирую я. — Воспользуйся презумпцией невиновности.
Но тоска и мучение все еще живут на его лице.
Раньше, до того, как он ушел из бюро, я бы указал на это. Но мы даже не друзья после того, как он решил отгородиться от всех нас.
Я не могу разобраться в чувствах Винсента к нему, и, честно говоря, это было бы слишком запутанно.
Неудивительно, что они с Ривером до сих пор не могут поладить.
Надеюсь, меня не будет рядом, когда произойдет их неизбежный взрыв.
Скайлар шевелится в моих объятиях и открывает глаза, пронзительная голубизна которых смотрит прямо мне в душу.
— Я хочу спать, — шепчет она.
Я провожу руками вверх и вниз по ее спине, и она вздрагивает.
— Я был слишком груб с ней, — бормочет Винсент, его губы вытягиваются в тонкую линию.
Я качаю головой и глажу ее по волосам. — Нет, — говорю я. — Мы бы знали.
— Я бы сказала ”нет", — бормочет она мне в грудь. — Не будь дураком, Винсент.
Его глаза слегка расширяются, и я хихикаю, прежде чем поцеловать ее в волосы. — Вот и моя девочка, — шепчу я.
Она удовлетворенно напевает.
Ее аромат изменился с густого и приторно-сладкого на тонкий и легкий. На данный момент ее внутренняя Омега насытилась.
Мы поступили правильно.
Винсент встает, чтобы уйти. — Увидимся завтра, — бормочет он, бросая последний тоскующий взгляд на Скайлар. — Убедись, что она выспалась и поела.
Он говорит это так, как будто я бы этого не сделал. Как будто он не знает глубины моих чувств и того, что все, чего я хочу — это баловать ее, как влюбленный подросток.
— Конечно, — отвечаю я, не желая с ним спорить. Видеть, как Винсент волнуется из-за чего-либо и так достаточно большое событие.
Итак, я остаюсь со Скайлар, глажу ее по щеке и шепчу нежные слова ей на ухо, когда закрывается входная дверь.
Ее дыхание выровнялось, грудь поднимается и опускается при глубоких вдохах, пока я медленно выхожу из нее. Она продолжает обвивать руками мою шею, пока я привыкаю, натягиваю боксеры и застегиваю молнию на брюках.
Я несу ее в спальню, затем осторожно кладу на кровать и готовлю ей ванну.
Кажется правильным сделать это для нее. Где-то в моей душе первобытное желание наконец удовлетворено.
Убедившись, что температура идеальная, я возвращаюсь в спальню, где она сидит и сонно улыбается мне.
— Ты не обязан всего этого делать, — бормочет она, когда я подхватываю ее на руки
