вдох и обхватываю себя руками.
Мы находимся прямо перед входом в здание, но я чувствую, что замерзла.
— Милая, — шепчет Лэндон позади меня. Его рука обвивается вокруг моей талии. — Ты можешь это сделать.
Его землистый аромат окутывает меня, смешиваясь с насыщенной эссенцией Винсента и пряным ароматом Ривера.
— Используй нас, — продолжает он мягко, достаточно тихо, чтобы только я могла его слышать. — Используй нас, чтобы заземлить себя.
Я вдыхаю их ароматы. Я успокаиваюсь настолько, что могу двигаться к зданию.
— Один шаг, детка, — говорит Ривер. — По одному.
Я ненавижу чувствовать себя такой слабой. Я ненавижу, что они должны так со мной нянчиться.
Что произойдет, если они решат, что я слишком нуждаюсь или что я требую от них слишком многого?
Но Винсент держит дверь открытой, его ледяной взгляд все еще устремлен на меня, и это придает мне достаточно сил, чтобы сделать эти дополнительные шаги.
Бен сострадательный, терпеливый и добрый.
Я благодарна, что именно он принимает мои показания.
И все же рассказывать свою историю все еще больно. Отвечать на вопросы Бена — мучительный процесс.
Я рассказываю ему все при свидетелях Винсенте, Лэндоне и Ривере. Они тихо сидят на своих стульях, а я вспоминаю тот месяц с Джоном, сидящим за столом напротив Бена.
Когда я упоминаю о его отчаянном желании стать Альфой и его одержимости иметь Омегу, Бен вздрагивает.
Он Бета, а Девин — Омега.
Но, по-видимому, Джон не думал, что это возможно.
Когда я описываю его попытки устроить мне гнездо, я замечаю, как пальцы Ривера тревожно постукивают по колену.
Лэндон сохраняет нейтральное выражение лица, внимательно слушая, пока я вспоминаю каждую деталь.
Иногда я замечаю, что Винсент наблюдает за мной, пока я говорю, его взгляд прожигает мне душу.
Я говорю и говорю. Я заставляю себя воспроизвести столько из моего кошмара, сколько могу вспомнить, включая то, что было сказано об Эйприл.
— Ближе к концу я думала, что умру, — говорю я. — Я думала, что он в конце концов потеряет контроль и возьмет слишком много крови. Время, казалось, остановилось. Я перестала есть. Ему пришлось силой заталкивать воду мне в горло.
Я зажмуриваюсь, и слеза скатывается по моей щеке. — Он так сильно хотел быть Альфой, — бормочу я. — Он хотел, чтобы я сказала ему, что он отлично справляется, заботясь обо мне. Я думаю, что О имело к этому какое-то отношение.
Бен кивает. — Я бы не удивился, — мягко говорит он. — Более высокие дозы могут вызвать галлюцинации.
Я тяжело выдыхаю. — Думаю, это все, что я могу вспомнить, — говорю я. Прошло, наверное, не больше часа, но такое ощущение, что прошла неделя.
Бен одаривает меня легкой грустной улыбкой. — Ты отлично справилась, Скайлар. Все это очень помогло. И, как бы там ни было… Мне жаль.
Я вижу сочувствие в его глазах и благодарна Девин за то, что она выбрала отличного партнера.
Даже если он не Альфа, я знаю, что моя подруга в надежных руках.
Я бросаю взгляд на детективов, которые серьезно наблюдают за мной. — Он сказал, что знает, где Эйприл, — говорю я им, прежде чем снова поворачиваюсь к Бену. — Он вам что-нибудь сказал? — Мой голос срывается на последнем слове.
Бен качает головой. — Ничего. Мне жаль, — повторяет он.
Я прикусываю губу. — Но у него был ее фартук, верно? — Я поворачиваюсь к Лэндону. — Это то, что ты мне сказал. Так разве он не должен знать, где она?
Я должна цепляться за надежду.
Но темно-карие глаза Лэндона смягчаются. — Это возможно, — говорит он. — Но он все еще молчит.
Я перевожу взгляд с одного Альфы на другого, в моих глазах мольба. — Он должен что-то знать. Должно быть что-то, чего не хватает.
Винсент качает головой. — У него есть адвокат, и он молчит.
Гнев заменяет мою печаль.
Дерзость этого невменяемого Беты.
Бен прочищает горло. — Мы делаем все, что в наших силах, Скайлар. Я обещаю тебе, — говорит он. — И то, что ты сказала сегодня, поможет нам найти больше Омег. Я в этом не сомневаюсь. — Он натянуто улыбается мне. Я могу сказать, что эти дела убивают и его тоже.
Он не может все время следить за Девин. У нее нет телохранителей-Альф, как у меня.
Чувство вины продолжает накапливаться.
Пока я в комфорте и безопасности, другие Омеги страдают.
Мне следовало сделать свое заявление раньше. Мне следовало сделать больше.
Я должна была…
— Скайлар. — Низкий голос Винсента выводит меня из ступора, и я прерывисто выдыхаю. — Посмотри на меня.
Я не знаю, когда ушли остальные, но остались только мы с Винсентом. Бен ушел вместе с Лэндоном и Ривером, дверь в комнату осталась открытой.
Винсент опускается на колени до моего роста, когда я поворачиваюсь к нему на своем стуле. — Дело сделано, — обещает он мне, его глаза полны беспокойства. — Все кончено.
Я не могу дышать. Мои руки дрожат на коленях, и он накрывает их своими. — Тебе никогда не придется возвращаться туда, — бормочет он. — Тебе никогда не придется снова говорить об этом, если ты не хочешь.
Я смотрю вниз, туда, где соприкасаются наши руки, вдыхая его теплый, насыщенный аромат.
В комнате холодно. На моих руках появляются мурашки, а зубы стучат, когда я дрожу.
Мне никогда не придется возвращаться туда. Но Эйприл все еще там, ждет, когда ее спасут.
— Мне следовало сделать это раньше, — шепчу я. — Мне не следовало проводить дни в постели или с тобой…
Глаза Винсента становятся жестче. — Не вини себя, — рычит он. — Ты все еще выздоравливаешь. Ты все еще приходишь в себя после месяца сущего ада. Не бери на себя ответственность за то, что натворил этот кусок дерьма.
Я пытаюсь вырвать свои руки из его хватки. — Я могла бы сделать это раньше. Мне следовало собрать больше денег. — Я подавляю рыдание, когда эмоции захлестывают меня. — Я сделала недостаточно, пока она была здесь. Может быть, если бы я сделала, она…
Винсент крепко сжимает мои руки. — Ты не несешь за это ответственности, — тихо говорит он.
Но сожаления роятся в моем сознании.
Я могла бы продать больше печенья. Я могла бы стучаться в двери, ходить от дома к дому и рассказывать всем, кому могла, об Эйприл.
Мне не нужно было тратить свои дни на то, чтобы мне выебывали мозги, пока моя лучшая подруга пропала.
Слезы не прекращаются. Как будто прорвало плотину, и каждая разрушительная мысль заставляет меня рыдать еще сильнее.
Сильные руки и насыщенный, теплый аромат обволакивают меня.
Я рыдаю на груди Винсента до тех пор, пока у меня не начинает болеть горло, а в голове не начинает стучать от горя.
Я плачу до тех пор, пока не кончатся слезы.
