Я мялась в стороне, ожидая, когда влюблённые оторвутся друг от друга. Хотелось помахать вслед отъезжающей карете и пожелать подруге удачного путешествия. Илрион был заметно старше принцессы и напомнил мне собственного мужа. Та же подтянутость, вьющиеся светло-русые волосы, борода и усы… А ещё я заметила огонь обожания в карих глазах. Как Илрион смотрел на возлюбленную! Ради такого взгляда можно отказаться и от короля, и от земного королевства.
Наконец, пара прервала поцелуй и, не размыкая объятий, Мирана и её мужчина посмотрели на меня. Принцесса представила меня, адмирал церемониально склонил голову:
— Очень рад, что у невесты появилась подружка на свадьбу.
Кроха звонко засмеялась и, жмурясь, прижалась щекой к груди мужчины:
— Дедушка позволил нам пожениться?
— Ну раз он прислал за тобой меня, нетрудно догадаться, что… — он подхватил смеющеюся девушку на руки и закружил, крикнув чуть ли не на весь парк: — Разрешил!
С уверенностью могу утверждать, что результатами отбора были довольны все, кроме меня и короля.
Девушки разъезжались по домам, каждую ждали приятные хлопоты: знакомство с будущей роднёй, помолвки, обручения, свадебные торжества. Наяда, в отличие от остальных, сразу отправлялась в дом будущего мужа. Она не стремилась во дворец морского царя, легко прощаясь с воспоминаниями о приёмной семье. Трудно сказать почему, но спеси у неё поубавилось. Быть может, перспектива стать настоящей, а не притворной принцессой, пугала? Или Наяда, наконец, осознала, что немного сдержанности и скромности не помешает даже августейшей особе?
Пользуясь всеобщей суматохой, я улизнула в город. Моктус проговорился, что король отправил голубя в Кофрский замок, из чего я заключила, что вот-вот явится муж и заберёт меня из столицы. Вполне возможно, мне удалось бы убедить Циантина вместе разыскать ведьму, но не хотелось откладывать это дело. Я успела убедиться, что не очень хорошо владею искусством ведения диалога с мужчинами. Хотя, возможно, вся проблема в том, что мужчины не слышат, что говорят молоденькие девушки? Так или иначе, я не сомневалась, что могу найти колдунью и убедить её снять проклятье с барона, не дожидаясь его приезда.
День был будний, народу на улицах немного. Я направилась на базарную площадь в надежде порасспросить торговцев и зевак — кто-нибудь да знает, где мне искать ведьму. Поначалу не везло. Люди, видя во мне покупательницу, источали необъятное радушие, но услышав вопрос, тут же менялись в лице и сердито гнали прочь. Лишь один старик, разложивший перед собой наборы для засолки — листья хрена, зонтики укропа, веточки эстрагона — едва слышно пробормотал:
— На Выселках у нас живёт одна. Да не ходила бы ты туда, барышня. Злая она.
Точно! Выселки! Я слышала название этого места, когда мне говорили о Лоратте и её матери-ведьме. Как я могла забыть?! Не придав значения словам дедули, я поспешила в указанном им направлении. Нужно было пересечь площадь, свернуть направо и спуститься по кривой улочке до окраины города. За кукурузным полем начинался лесочек, а в центре его расположилось несколько дворов, называемых Выселками. Туда, как я поняла, в своё время и отселили бабку Лоратты, проклявшую моего мужа. Пока это были всего лишь догадки, но следовало убедиться.
Не пройдя и сотни шагов, я упёрлась в толпу, окружавшую кузницу. Обойти не получалось, прошлось проталкиваться. Вокруг игравшего молотом кузнеца стояли преимущественно женщины. Я невольно заинтересовалась тем, что же привлекло их внимание, и с удивлением узнала Гульнаро. Обнажённый торс блестел от пота, рельефные мышцы перекатывались под кожей. Бывший циркач перебрасывал тяжёлый молот из руки в руку, демонстрировал зрительницам то один, то другой бок, поворачивался спиной, разведя руки в стороны, играл мышцами, пуская волны и вызывая лёгкую дрожь. Мне эти его «трюки» и в цирке-то не нравились, а здесь вообще показались неуместными и какими-то стыдными. Женщины же, преимущественно простолюдинки — хотя я успела заметить и дамочек состоятельных на вид — чуть не визжали от восторга, любуясь выходками Гульнаро. Стояли они при этом так плотно, что мне пришлось основательно поработать локтями, чтобы просочиться.
Пока не выбралась из толпы, успела заметить, что в глубине кузницы полыхал горн, по наковальне сосредоточенно ударял молотом угрюмый великан, а небольшим молоточком постукивал щуплый бородатый дед. Работы, судя по всему, было много, странно, что Гульнаро позволили прохлаждаться.
Свернув на боковую улицу, я замедлила шаг, поправляя одежду. Продирание сквозь толпу стоило мне двух оторванных пуговиц. Вытащила оставшиеся в местах крепления пуговиц нитки, поправила перекрученную юбку, одёрнула задравшуюся блузку и побежала. Хотелось обернуться до вечера, пока меня не хватились во дворце.
Оставив за спиной окраины Эльса, я перешла на шаг, но как только боль в правом боку утихала, снова ускорялась. Кукурузное поле прорезала прямая хорошо утоптанная дорога, заросли белого и розового клевера по обочинам дарили сладковатый аромат, осы и шмели, стремительно пересекавшие мой путь, развлекали своим жужжанием. Бежать было легко. Залитые солнечным светом просторы настраивали на оптимистичный лад. Сердце грела уверенность, что в такой день никто не сможет отказать в моей просьбе, особенно если её подкрепить волшебным артефактом. Проверила кисет, притороченный к поясу. На месте. Я разделила подаренные Мираной чешуйки на две части. Двадцать штук оставила в мешочке, а ещё десять запасных спрятала на груди, завернув в носовой платок. Не представляла, сколько ведьма потребует за услугу, и хотела подстраховаться на тот случай, если придётся искать кого-то ещё.
Лесок оказался настолько прозрачным, что заборы Выселок было видно издалека. Стоявшие на приличном расстоянии сосны казались золотыми колоннами, они подпирали небосвод, разведя в стороны игольчатые ветви, и плакали от напряжения тонкими струйками янтарной смолы. От наполненного хвойным ароматом воздуха слегка закружилась голова. А быть может, сказывалась усталость и голод. Подошло время обеда, а я после утренней каши и какао ничего в рот не брала. Вряд ли колдунья начнёт меня потчевать, хотелось поскорее покончить с делами и вернуться во дворец, хотя если повезёт встретить Лоратту, возможно, она угостит старую подругу пирожком и даст напиться колодезной воды.
Обойдя перегородившее путь бревно, подвешенное на цепях к двум столбам, я ступила на широкую улицу. По обеим сторонам тянулся трёхметровый серый забор из плотно подогнанных необструганных досок. За плотными зарослями посаженных по ту сторону вишнёвых и сливовых деревьев невозможно было разглядеть ни стен, ни крыш. Но ведь должны быть дома за такими-то оградами! Больше всего меня удивляло отсутствие хоть какой-нибудь живности. Ни куры, ни гуси или индюки не разгуливали по прекрасной свежей травке, ни кошек, ни собак я не заметила. Слышала только глухое ворчание из-под нижнего края досок, когда приближалась к забору.
Стучала, кричала, звала. Никто мне не отвечал. Уже готова была усесться прямо на придорожный камень и разреветься от отчаянья, когда едва заметная калитка в двух шагах от меня скрипнула, и в образовавшуюся щель высунулось любопытное мальчишечье лицо, щедро усыпанное конопушками.
— Привет, — кинулась я к неожиданно обретённому собеседнику, — скажи, где тут ведьма живёт?
Калитка тут же захлопнулась. Я растерянно взирала на серые доски, не решаясь постучать. Слыша, что я ещё здесь, парнишка ломающимся голосом сообщил:
— В конце улицы за оврагом. Упрёшься. Только не принимает она.
— Спасибо! — крикнула я и припустила дальше по улице.
Во всём селении — навскидку дворов по шесть с каждой стороны — так и не встретила ни души. Только воробьи копошились в дорожной пыли, да скворцы дружно вспархивали с ветвей. Наконец, оставив за спиной крайние огороженные участки, миновала ромашковый луг и уткнулась в узкий, заросший бузиной овражек. Бревенчатый лишённый перилл мостик вёл к новому ещё более высокому забору. Туда я и направилась. От оврага к забору вела едва приметная тропа, но ни калитки, ни ворот в плотном строю досок обнаружить не удалось. Для начала я несколько раз ударила кулаком по шершавому дереву, крикнула, спрашивая, есть ли кто дома, потом побрела вокруг в надежде обнаружить что-нибудь похожее на дверь.
