— Он давно не ребенок, ему двадцать. И я не прошу обращения, мне нужна кровь, а Высшие с ней крайне неохотно расстаются.
— Если он болен, почему бы не воспользоваться стимуляторами?
— А ты думаешь, я не догадалась?! — выплюнула раздраженно. — Болезнь уходит на несколько месяцев, последний раз он смог прожить нормальной жизнью полгода. И все по новой: обследования, пробы, операция, облучения.
— Тебе нужна кровь, — подытожил разговор.
— Да, но не единожды, а на целый курс, я должна быть уверенна, что болезнь не вернется.
— Может, проще обратить?
— Я не хочу отбирать у него нормальную жизнь, а у дочери сына. Но если другого выхода не будет…
— Я тебя понял, — откинулся на спину, принимаясь массировать виски.
— Я должна быть уверенна, что в этот раз мне не откажут.
— Александр не откажет, обещаю, а теперь я хочу знать имя заказчика, — вампирша молчала. Будь она человеком, скорее всего, я бы сейчас услышал тяжелый вздох полный сомнений.
— Михаил, — негромко ответила, подписывая одним словом смертный приговор.
Из моей груди вырвался нервный смешок:
— Тот, про кого я думаю?
— Да.
— Отлично, — резко сел. — А причину своей нелюбви ко мне князь Светлых не соизволил озвучить?
— Нет. Но могу сказать, что о твоем родстве с истинной парой Александра в разговоре обронил именно он. А ты уж сам делай выводы.
— Я перезвоню, — отключил вызов и со злостью швырнул телефон за спину, он подскочил на не застеленной постели, с грохотом падая куда-то за кровать.
“А ты уж сам делай выводы”, — прогнал в голове последнюю фразу рыжей. А какие тут еще могут быть выводы, все настолько очевидно, что страх накрывает с головой. Михаил мстит за потерю роя, что мы с Риммой выследили, и за потерю мелкого сученыша, что руководил новообращенными. Светлый захотел ударить по самому больному — по истинной паре. Причинить ей вред напрямую — это как положить голову на плаху перед занесенным топором. Нет, хуже. Александру будет мало просто смерти, в этом я уверен. Он подойдет к наказанию со всей своей жестокостью и изощренной изобретательностью накопившейся ни за одну сотню лет. Растянет удовольствие, будет держать на грани жизни и смерти пока не надоест. А вряд ли слетевшему с катушек после потери пары Высшему вампиру надоест измываться над убийцей пары.
— Ты уже поговорил? — Соня стучит в дверь, заглядывает, заставая меня схватившимся за голову. — Я приготовила омлет.
Поднимаю голову и вглядываюсь во взволнованные зеленые глаза.
«Моё время рядом с тобой вышло…»
— Ивар, — девочка переступает порог комнаты. — Тебе заварить чай или сварить кофе?
“Как же быстро... Слишком быстро!” — продолжаю молчать. Во рту собирается мерзкая горечь, я с трудом разлепляю губы:
— Я не буду завтракать, — поднимаюсь и поворачиваюсь спиной. Не могу на нее смотреть.
— Ты куда-то уходишь?
— Работа, — вытащил из-за коробок, спортивную сумку. Давно я не пользовался снаряжением. Запах металла и трав проник в легкие, а ведь раньше я его и не замечал.
— На охоту? — услышал прямо за спиной.
Я прошел в душ, на ходу снимая одежду. Включил горячую воду и активно смывал с себя посторонние запахи, а, главное, запах Сони.
Девочка наблюдала за моими резкими движениями рук. Я прошелся мылом с экстрактом кенийского перца по волосам и поднял лицо к потоку воды.
— Ивар.
— Собирай вещи, — ответил, выключая воду.
— Мы переезжаем?
— Ты, — растирал тело чистым полотенцем.
— А ты? — ее голос задрожал.
— А мне пора возвращаться в свой мир, — вложил в слова максимум безразличия. Вышел из ванной, распахнул дверцы шкафа в поисках рабочей одежды.
— Я хочу жить в твоем мире.
— Я не должен был тебя в него впускать, — развернулся с футболкой в руках.
Соня неподвижно стояла в шаге от меня.
“Не смотри на меня так девочка, хотя бы ты должна жить”.
— Уже поздно, — она следила за моими действиями.
— Ты не должна жить так как я, — натянул штаны и плотно застегнул ремень, — А я по-другому не умею. У тебя столько лет впереди. Сможешь найти кого-то своего возраста. Кого-то с чистыми руками.
В ее глазах вспыхивает надежда. Зачем я пустился в объяснения?!
— Ивар, — выдохнула умоляя. — У тебя какие-то сложности, да? Поэтому ты меня отталкиваешь? Ты боишься за меня?
— Очередная глупость, клопенок, — расстегиваю сумку.
— Ты специально называешь меня так, когда хочешь, чтобы я на тебя злилась.
— Я все называю своими именами, — присаживаюсь на корточки, накидывая кобуру на плечи.
— Трус! — выкрикнула в спину.
Трус, как есть трус. Второй раз в жизни я захлебываюсь страхом. Страхом въедливым и мешающим думать. Но одна мысль ясна: во что бы не стало, я должен уберечь Соню.
— Не уходи!
Подобрал телефон.
— Я охотился до тебя и буду охотиться и без. Ты в моей жизни временное явление, — заполнял объемные карманы снаряжением. Закинул сумку на плечо и прошел в кухню. Мазнул взглядом по накрытому столу. Чертова лотерея жизни, я ведь мог сейчас завтракать. — Я в твоей жизни временное явление, — выдвинул нижний ящик морозильной камеры. — Никогда не нужно привязываться, девчонка. Это урок тебе на будущее, — аккуратно укладывал металлические шприцы с кровью мертвеца в боковой карман на бедре.
— Девчонка…, — Соня застыла напротив, мешая пройти. — Думаешь, если станешь меня обзывать клопенком или девчонкой, я уйду?
— Не думаю. Уйду я, — на полке с лекарствами взял стимулятор. Несколько капсул спрятал в нагрудный карман и пару сразу закинул в рот.
Она отступила. Тонкие руки безвольно висели вдоль тела.
— Я люблю тебя, — выдохнула и по ее бледным щекам потекли слезы.
“Да что ж ты делаешь?!”
Прошел мимо, ощущая себя последней мразью.
— Глупость, — рыкнул со злостью. — Нас нельзя любить. Мы ломаем человеческие судьбы. Вот как я твою, тебе этого мало? — сунул ноги в высокие ботинки.
— Хватит говорить “нас”, я о тебе. Я тебя люблю. Ты стал для меня всем.
— В тебе говорит подростковый максимализм. Через пару месяцев ты будешь смеяться над своими словами, а через пару лет и имя мое не вспомнишь, — застегнул куртку под горло. — Если не вернусь к часу, в моей спальне, в самой нижней коробке найдешь наличку. Там же лежат карты. К каждой прикреплен конверт с пин-кодом. Можешь передвигаться по городу не опасаясь, — хлопнул дверью, не смея оборачиваться.
Я жгуче ненавидел себя. Губы сами кривились в болезненной усмешке, а кисти рук сжимались в кулаки.
Побыстрее бы покинуть этаж. Казалось, Соня прожигает взглядом мою спину сквозь глазок. Я с усилием повторно ткнул кнопку вызова лифта. Створки, не торопясь поползли в стороны. В высотном доме не было надежды спуститься до парковки в одиночестве, но остаться запертым в металлической коробке с Бимом - это последнее, чтобы я хотел сейчас сделать. Пацан бросил на меня настороженный взгляд, быстро собрался и вскинул голову, надменно усмехнулся.
Развернувшись на пятках, я перехватил удобнее сумку. Безопаснее спуститься по лестнице. Сбежал по ступеням и толкнул металлическую дверь. Мои шаги гулким эхом поползли по каменным стенам поднимаясь к потолку. Любой звук казался невыносимо громким. Снял автомобиль с сигнализации и поморщился от едкого пиликанья, хлопок багажника и двери автомобиля ударили по вискам.
“Спасти! Уберечь!” — единственное, что я сейчас разбирал в рое мыслей.
Заняв водительское место, уткнулся лбом в холодную обмотку руля, слушая ровное урчание двигателя. Едва сдерживал себя, чтобы несколько раз не приложиться с размаху головой о клаксон. Вместо этого я сдавленно зарычал сквозь стиснутые зубы.
Тронулся с места и медленно крался к выезду. Тело механически выполняло привычные действия, пока мозг усиленно раскладывал полученную информацию по полкам. Реалист внутри меня подсказывал, что из сложившейся ситуации нет выхода. Единственное, что я могу сделать сейчас правильно, это позаботиться о девочке.
