себе даже Саксонский конфликт, увеличив финансирование армии. Все знают, нельзя устроить переворот, без желания на то элит. Желание маршала было очевидным. Валлия была подобна вулкану накануне извержения, из широкого жерла тоненькой струйкой валил белый дым.
И в этом противостоянии единокровных братьев Ральф Бонк был жертвенным барашком, которому во славу господа бога вот-вот отрежут башку. Жертва эта будет угодна.
Потому что единственное реальное божество человечества – власть.
Зима пришла неожиданно рано. Нас завалило снегом по самый вход, и Николас, вооружившись лопатой, целый день расчищал двор. Он никуда не поехал, мы с Арианной наблюдали за ним из окна. Шучу, конечно. Она тихо сопела у меня на руках, смотрела лишь я одна. Никки снял куртку, оставшись в тонком болотного цвета свитере, судя по вставкам плотной ткани на плечах и локтях – форменном. А ведь там холодно. Я покосилась на потрескивающий в камине огонь. Никки – целитель, незачем досаждать ему заботой. Лучше вон, смесь ребенку разведи, как раз пора. Ари завертелась, просыпаясь.
У меня совсем не было молока, это печалило и удручало. Нет, даже не так. Я чувствовала себя ущербной. Как будто я отказываю ребенку в любви, как будто с самого начала не могу стать хорошей матерью!
Никки привез годовой запас детского питания сразу, как только застал меня рыдающей над умаявшейся Арианной на груди. Вот уж потрясающая способность обеспечивать нас с дочерью всем необходимым. Он и был тем самым единственно необходимым.
Я зажгла плиту, поставив на неё чайник. И улыбнулась – Никки вошел в дом.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он меня и подошел ближе.
– Хорошо, – серьезно ответила я, вдыхая его запах – от него шел жар.
Вопрос был не праздный. После рождения Арианны вернулась забытая боль. В общем-то ничего из ряда вон… люди смертны, это нормально. От этого недуга я регулярно страдала с самого детства, глупо было бы ждать чудесного исцеления. Отдохнула и ладно. Но уходить, когда на руках у тебя дитя – почти подлость. Да только кто спрашивал на то моё мнение?
Уходить – не игра слов. Я действительно уходила. Таяла в черном тумане. Первый раз, когда родила. На несколько часов. Человеческое тело слишком слабо…там, в темноте нет боли. Времени нет, нет расстояний, но и меня тоже нет.
Во второй раз меня не было два дня.
Никки стащил свитер, оставшись в одной белой майке, и я опустила глаза. Это невыносимо. Невыносимо понимать, насколько он близко, и насколько далек от меня.
Ари вовремя закряхтела, и я отвлеклась от своих страданий. По уши влюбиться в младшего Холда… некоторых идиоток ничему не учит жизнь. Ничего. Переживу и это. Хотя «переживу» в моем случае излишне оптимистично.
Николас взял у меня ребенка, и я развела питание в соске.
– Я приготовила комнату для Синтии.
– Отлично, – не отрываясь от Арианны, лаконично отозвался он – дочь схватила его за палец.
– Никки …
– Да?
– Нет, ничего…
– Что тебя тревожит? – серьезно спросил меня он.
Много чего…
– Документы. Арианне нужны будут документы, чтобы …
Я замолчала. Страшно это, понимать, что не сможешь видеть, как твой ребенок растет.
– Надо найти ей семью, – всё-таки договорила я.
– У неё есть семья, – покачал головой Никки. – Я и ты. А скоро будет и Синтия. Больше чем достаточно для одного ребенка. Не глупи, Алиана. Да и как на это посмотрел бы Ральф?
Ральф… сложенная на столике газета месячной давности… если я жила в уютной раковине, то брат отдувался в столице за нас двоих. Юрий почти не выезжал из дворца, и Ральф уже трижды оказывался под прицелом белых.
«Он справится со всем, я верю в него», – говорил Никки. Такой характеристики от младшего Холда не удостаивался никто, но менее страшно от этого не становилось.
Что если одно из покушений увенчается успехом? Что если белые убьют его?
Закон о высшей крови… Ральф был первым в очереди на престол. Пока у его величества не появятся дети. В будущем браке. С Лиз…
Ради власти господин Холд не побрезговал близкородственным союзом. Родная дочь, рожденная от любимой женщины, первенец – всего-то жертва политических амбиций высокопоставленного отца.
Что ждет Арианну, получи он ребенка? И представить страшно…
– А с документами вопрос решается. Будут сразу после следующего рождества, – между делом добавил Николас.
– После рождества? – я нахмурилась, а потом замерла. Поняла. – Ты собираешься … Никки…это… зачем?
– Ты против моего имени в графе отец?
– Нет, – я опустила плечи.
– Не переживай, – Николас забрал у меня бутылочку. Арианна поймала соску, и улыбка осветила его лицо. – У меня достаточно средств, чтобы вырастить ребенка вдали от Вирджинии и моего отца. Всё будет так, как ты захочешь, Алиана. Не сомневайся.
Никки… если бы ты знал, чего я хочу. То сразу же сбежал бы! Хватит дурить, Алиана. Вот уж точно!
– Будешь обедать? – улыбнулась я.
– Буду, – дернул он уголком рта.
Есть в этом что-то первобытное, смотреть, как мужчина ест приготовленную тобой пищу у горящего очага. Любимый мужчина, спящий в тепле ребенок. Мы действительно, хоть и странная, но семья. И так же странно счастливая.
Дорога была расчищена, и до самой темноты я боялась, что Никки всё-таки уедет по своим делам. Но он остался. Уснул в кресле, даже за Синтией не поехал. Устал?
– Холодно, надо подбросить дров, – пробормотал он во сне.
Холодно? В доме было натоплено, я давно сбросила шаль. Я поднялась с кресла, отбросив книгу, проверила Арианну – она, проснувшись, беседовала с привязанной к люльке деревянной птицей, и подошла к Никки.
Он закашлялся, я положила ладонь на его лоб. Горячий! Он поймал мою ладонь и поцеловал.
– Никки, ты … заболел… – не веря собственным словам, сказала я.
Как это возможно? Он ведь целитель!
– Ничего страшного, переохладился. Завтра буду в порядке. Разведёшь мне аспирин? – вымученно улыбнулся он.
Господи, он еще и меня успокаивает!
Аптечка, нужное лекарство. Руки дрожали. Болеть неприятно и страшно, но когда болеют любимые – во много раз страшней.
Я подала Никки стакан, дождалась, когда он выпьет до дна чуть солоноватую жидкость, и вглядываясь в его лицо, спросила:
– Почему ты не сказал мне, что потерял дар, Николас? Когда это случилось? Это ведь из-за меня, да? Что-то произошло в ту ночь, когда родилась Арианна?
Никки прикрыл глаза.
– Не потерял. Я от него избавился. Всё хорошо Ани. Не волнуйся.
Не волнуйся, Ани… в этом и был весь Николас. Я и не волновалась. Я была
