Как ему помочь? Ему вообще помочь можно или этот затяжной обморок необратим?
— Давай туда, — Кахалон указал на подмигивающие огнями дома старой части города.
— Но моя семья живёт в новой…
— Именно. Твоя семья. Что-то мне подсказывает, они мало обрадуются, увидев твоего жениха в… таком состоянии.
Он прав. Ох как прав!
— Отнесём его в дом, где мы… наша компания собиралась недавно, — пояснил Кахалон. — Дом принадлежит одному моему хорошему знакомому… вернее, его семье, которой сейчас нет в городе.
— Знакомый поддерживает диссидентское дело? — устало предположила я.
И спина опять разнылась, хотя в каменной ипостаси не должна бы…
— Поддерживает, — подтвердил горгул и полетел к жилым домам.
В потёмках на улицах внимания мы привлекали ещё меньше, чем на арене, и до гнезда сочувствующего молодым бунтовщикам добрались легко, быстро и без эксцессов. Дома никого не было, даже хозяина. Парадная дверь заперта, но окна второго этажа беспечно оставлены нараспашку, что существенно упростило проникновение внутрь. Кахалон отнёс Алессандро в одну из спален, сгрузил на кровать, пока я включала свет. Затем мы осмотрели и ощупали недвижимого жнеца, совместными усилиями сняли с него куртку, рубашку и обувь. Нынче Алессандро действительно больше походил на труп, чем на живое существо: бледный, холодный, пульс еле прощупывается, на внешние раздражители не реагирует. При том никаких заметных повреждений не обнаружилось, даже синяка завалявшегося не нашлось. Он просто лежал, белый и ледяной, словно холодильный шкаф.
Кахалон не задал ни единого лишнего вопроса ни в процессе осмотра, ни во время моих безуспешных попыток привести жнеца в чувство, но по лицу его я видела, что в изложенную Оливером версию он поверил не больше, чем я в обещание возрождённого нас догнать. Наконец, явно притомившись наблюдать за моей бестолковой суетой вокруг Алессандро, он шагнул к кровати, тронул меня за плечо и сказал, что мне не повредило бы отдохнуть. Знакомый — горгул надёжный, верный идеям диссидентства и из его дома нас не выгонят и не найдут, если вдруг станут искать.
Ну да, очевидно, что с арены мы столь спешно драпали отнюдь не по причине чрезмерных возлияний моего жениха.
Уходить не хотелось. Вдруг за время моего отсутствия Алессандро станет хуже? Но и не признать правоту Кахалона нельзя. Надо привести себя в порядок, успокоиться и всё взвесить трезво, твёрдо и без паники.
Уложив жнеца поудобнее и накрыв его одеялом, я наведалась в ванную комнату. В домах старой части города и вода горячая есть, надо же…
Сменила ипостась, осмотрела себя, убеждаясь, что физически цела и здорова, умылась и вернулась к Алессандро. Опустилась рядом с ним на край постели и так и просидела до самого рассвета, бездумно глядя в окно.
* * *
— Халциона?
Я моргнула, выныривая из странного состояния полудрёмы, полузабытья, повернула голову к оставшейся открытой двери.
— Киана? Что ты здесь делаешь?
Сестра переступила порог спальни, приблизилась к кровати.
— Кахалон залетел с утра пораньше, предупредил наших родителей, что ты у него ночевала и на день тоже останешься, и мне шепнул, чтобы я заглянула. Вот, — Киана стряхнула с плеча лямку сумки, — я тебе одежду принесла, если надо.
— Спасибо, — я кое-как выпрямилась, прогнулась в попытке размять затёкшую спину.
Кажется, горгул заходил под утро, спрашивал что-то о моих родителях… но я большую часть сказанного даже не расслышала, скульптурой застыв в осоловелой этой, бездумной пустоте.
— Что с ним? — сестра настороженно посмотрела на Алессандро.
С ночи ничего не изменилось, жнец по-прежнему лежал неподвижно и еле-еле дышал.
— Не знаю, — ответила честно и внезапно спохватилась: — А Кахалон не сказал родителям, что…
— Что у вас тут явно какая-то мутная хрень стряслась? — догадливо закончила мою мысль Киана. — Нет. Я же говорила, Кахалон не такой. Он всё понимает… особенно когда речь о чём-то… таком.
Интересно, одобрил бы он кражу священной реликвии под носом толпы, её прославляющей?
Я встала, забрала у сестры сумку, изучила содержимое. Киана не мелочилась, сложила впопыхах два моих платья, нижнее бельё и пару предметов для личного туалета.
— И что у вас за мутная хрень?
— Мутная хрень.
— Незаконная?
— Незаконная.
— Если тебе нужно, можешь отойти. Я пока посижу с ним.
Я обернулась к сестре.
Никогда-то мы с Кианой не были близки, не были друг другу ни сёстрами, ни подругами. Я с малолетства держала дистанцию с членами семьи, с кем-то из-за разницы в возрасте, с кем-то из-за разницы во взглядах, и, как стало ясно теперь, никто из моих братьев и сестёр не был по-настоящему близок другому. И тем страннее видеть участие от младшей сестры, той, кто без зазрения совести скидывала на меня последствия своих шалостей, открыто дразнила с четырнадцати лет и относилась с каким-то задиристым презрением.
— Что? — по своему расценила моё удивление Киана. — Боишься, я твоего некроманта подушкой придушу? Больно он мне нужен.
— Нет, — покачала я головой. — Просто ты же не обязана… вряд ли Кахалон угрозами и шантажом заставил тебя сюда прилететь.
— Не заставлял, — Киана перевела взгляд на словно выбеленное лицо жнеца. — Но когда случаются… такие вот мутные истории с хорошими горгульями… надо помогать. Кахалон так говорит… и ты же моя сестра.
— Лита тоже твоя сестра. Как и моя, впрочем.
— Литка… другая, ты же знаешь. А я не хочу быть как она.
— Я тоже.
— Я писать хочу, — с неожиданным пылом призналась Киана. — Как Кахалон… то есть Вольный ветер. Я недавно показала ему свои наброски, и он ответил, что у меня неплохо получается. И, возможно, что-то из моего получится напечатать. Или даже опубликовать как статью в газете. Под псевдонимом, конечно. Ма удар хватит, если она когда-нибудь узнает. И так постоянно приходится от неё всё прятать…
Прятать, говорите?
— Та шкатулка, которую ты искала в вещах, собранных ма для Скарро, с писательством, случаем, не связана?
— Ну-у… — помялась сестра. — Связана. Там карандаши лежали и блокнот с набросками. Я специально всё туда убрала, чтобы потом в свою сумку положить. Только не успела. Ма увидела, решила, что это прямо таки крайне важная и нужная в Скарро вещь, увела её почти что у меня из-под носа и запихнула в тот тюк. Хорошо хоть, на записи внимания не обратила.
— Тебе стоило сказать мне, в чём дело, а обещать свалить всю вину на меня, как в детстве.
— Я тебя хренилион лет не видела, откуда мне было знать, что у тебя на уме? Какая ты теперь, чего хочешь? Уж извини, но твоё внезапное возвращение, ещё и с женихом-человеком выглядело странновато. В лучшем случае. В худшем же от него издалёка мутной авантюрой несло. Кстати, — Киана выразительно покосилась на Алессандро, — я ведь права оказалась.
Отрицать очевидное я не стала.
— Он тебе не жених, да?
— Да. Побудешь с моим неженихом?
— Побуду, — вздохнула Киана и огляделась в поисках посадочного места. — И даже не придушу подушкой.
— Спасибо, — ещё раз поблагодарила я, взяла сумку и отправилась в ванную.
Впервые с момента прибытия в Скарро приняла нормальный горячий душ. Понятно теперь, почему местные сдают свои дома прилетающим на праздник гостям, среди которых наверняка хватает желающих приплатить за элементарные бытовые удобства. Вроде и не такая уж большая разница, но насколько жизнь проще становится! С неохотой выбравшись из-под струй горячей воды, надела свежее платье, влезла в туфли и отправилась за сумкой жнеца. Припрятана она недалеко и можно пешком пройтись, не поднимаясь на крыло.
Время вроде было уже не самое ранее, солнце выглядывало из-за крыш домов, выжигая ночную прохладу, однако улицы почти традиционно пустовали. Я быстро дошла до места схрона, забрала сумку и поспешила обратно. Не то чтобы я рассчитывала обнаружить в ней нечто, не виденное при предыдущем обыске, но подстёгивала полубезумная надежда найти среди вещей Алессандро что-то полезное. Снадобье какое на экстренный случай, или записи, способные подкинуть дельную идею, или средство связи с начальством… да хоть законспектированный план похищения кристалла с указанием путей отхода. Не могла же Смерть, или кто там операцию сию курирует, отправить жнеца на дело вот так просто, фактически без ничего, не считая странного некромантского дара, питающегося от металлолома?
