Что там такое? - тихо спросила я, судорожно схватив Жака за руку.
– Не иначе, великанша наша развлекается! – предположил он, с улыбкой взглянув вдаль.
Словно подтверждая его слова, земля опасно затряслась под ногами, заставив меня испуганно воспарить вверх. Что же там творила трехголовая дама сердца нашего неугомонного Лютеция? Об этом нам вскоре поведал сам фарфадет. Он догнал нас, когда мы с Жаком уже остановились на отдых неподалеку от замка Меюн-сюр-Йевр. Мне пока было тяжеловато преодолевать большие расстояния,требовалось хорошенько развить мышцы, отвечающие за крылья. Лютик материализовался радом с нами, как это могли только фарфадеты: неожиданно плюхнувшись прямо мне на колени. Вид у негo был бравый, хотя и усталый, а за плечами висел небольшой мешочек – копия того, что уносила c собой Бя-ка.
– Как всё прошло? – спросил его Жак, когда я перестала ворчать на фарфадета, перепугавшего меня неожиданным появлением.
– Такой шорох навели мы с моей красавицей! М-м-м-м! Сам Башахун в шоке! – гордо выпятив подбородок, сказал Лютик.
Дальше он в лицах рассказал нам всё, что произошло, сопровождая своё повествование образами, формируемыми из дыма курительной трубки. Α случилось вот что. Бя-ку мы в соответствии с нашим планом отправили в самую отдалённую часть леса. Это был отвлекающий манёвр. Великанша блестяще справилась с этой задачей: пока мы с Жаком использовали змеиный лаз, Бя-ка, создавая как можно больше шума, не разбирая дороги и ломая неокрепшие стволы, продиралась к месту назначения. Убедившись, что её преследуют, она некоторое время ещё попетляла по лесу, а затем остановилась на поляне и разожгла костёр. За этим занятием её и застала меди Эйл, лично возглавлявшая охоту за мной и Жаком.
– Ну, выходит эта отравительница на поляну и говорит, дескать, немедленно отдай мне фею и сильфа,и тогда я тебя не убью! – смеясь, рассказывал Лютик. – А Бя-ка ей: «Что ты там бормочешь, букашечка?» Тут на поляну все остальные из хоровода повыскакивали, а напасть боятся. На пророчиц вообще нападать себе дороже: сделают страшное предсказание – и всё, ничего нe изменишь!
– И меди Эйл отступила? – усомнилась я.
– Нет, конечно! Такая разве отступит?! – сказал Лютик. – Башахуна призвала!
Фарфадет выдохнул дымок,и тот сформировался в образ огромного костлявого существа, чью голову венчал рогатый череп,из глазниц которого вырывались языки зелёного пламени. Жуткий тип этот Башахун, хорошо, что мы с ним не встретились! Бедная Бя-ка! Хотя Лютик утверждал, что великанша не боялась предвoдителя тёмных духов
– «Делать мне нечего, только фей в мешках заплечных таскать!» – весело продолжал Лютик, копируя голос и мимику Бя-ки, которую Башахун попросил отдать ему беглецов, которых она прячет за спиной. - «А кто у тебя там?» И тут она раскрывает мешок, а там – я! Говорю: помилуйте, мосье Башаун, у нас ночь любви, мы решили уединиться на этой поляне. Романтический ужин, знаете ли! В чём дело?! Вы против?
– Α Башахун что? – ухмыляясь, спросил Жак.
– Он проверил мешок, думал, что вы там сидите, а в нём художник наш лежит, связанный! – Лютик осклабился, изображая Башахуна. – А это что?! А Бя-ка ему: «Как – что? Ужин это и есть! Худоҗники – все романтики, поэтому и ужин романтический!» Меди Эйл потом уверяла Башахуна, что человек – похищенная жертва, но тот не поверил ей и ушёл, а с ним и все духи.
– А где же теперь художник?! – спохватилась я.
– Здесь он! – успокоил меня фарфадет, поглаживая свой заплeчный мешочек.
Жак аккуратно положил эту крошечную кладь на землю и развязал, чтобы протянуть руку, помогая художнику выбраться из этого магического артефакта, уменьшавшего всё, что попадало внутрь. Жан Фуке окинул мутным взглядом меня и Лютика, уютно устроившегося на моих коленях,и упал в обморок, погрузившись обратно в мешок.
– Чем меди Эйл опоила этого человека? – спросила я. – Надеюсь, он сохранит рассудок!
– Художники – народ творческий, а, значит, от природы немного не в себе! Так что всё в порядке. Оклемается и ещё кучу картин нарисует! – заявил Лютик.
Этого я и боялась: что , если человек запомнил события прошедшей ночи? Хотя вряд ли кто-то поверит ему, да и говорить что-то подобное открыто среди набожных придворных было опасно: здесь идеологические ухищрения Фей-Силь-дeрации в плане насаждения нужных верований среди людей были нам на руку. Мы с Жаком расстались у входа в потайной коридор, по которому я выбралась из замка.
– Чтo теперь делать? - спросила я. - Ведь жить, как прежде, не получится ни у тебя, ни у меня. Ты намерен продолжать маскарад и наряжаться в советника?
– Да, - сказал мой избранник. – Пока это необходимо. Королю понадобится опора в делах, и этой опорой будем мы с тобой.
– Но ведь концентратор сил почти пуст! Как же мы сможем противостоять меди Эйл? Я знаю, что с её подачи дофин скоро примкнёт к бунту, который готовит граф д’Αрманьяк, - сказала я.
– У меди Эйл тоже нет доступа к источнику сил: жертва не принесена, лучшее время для этого упущено. Мы в равных условиях, к тому же несколько лет назад я создал здесь нечто похожее на регулярную армию сильфов – ордонансные роты (Ордонансами во Франции того времени называли указы короля, имевшие силу законов – прим. Автора). Они состоят из хорошо обученных наёмников и смогут защитить короля, - сказал кер Жак. – Нужно только, чтобы Карл принял верное решение.
Я кивнула, понимая, что могу повлиять на короля. Получалось, что жизнь и счастье возможны и вне Высших Небес, а для того чтобы победить, не обязательно использовать какую-то магию!
– Скоро мы встретимся снова! – прошептал Жак. - Я опять буду стареющим аристократом, одетым в тяжёлые помпезные наряды, но ты будешь знать, что под толщей всех этих странных вещей есть одно любящее сердце, которое бьётся для тебя!
Я не хотела возвращаться в свои покои – такими сладкими были его поцелуи; но рассвет уже прогонял ночь, так много изменившую в нас обоих. Время сказок таяло вместе со звёздами, котoрыми был усыпан некогда тёмный, а теперь медленно светлеющий небосвод. Я осторожно прокралась в комнату, где спал и видел светлые сны король,и собиралась уже развеять сотканный моим
