«Фальшивые купюры в сводках мелькали, – припомнил Велько. – Дед в банк принес внушительную сумму. В банке же со счета и снимал, собирался дарить внуку на свадьбу, свадьба разладилась, дед из конверта деньги брал, разменивал, потом снова возвращал на место крупные купюры. Потом решил, что надо наличку вернуть на счет, и одна купюра оказалась фальшивкой. Откуда взялась – так и не выяснили. Пьяный мужик в ночном магазине пытался фальшивкой расплатиться. Продавцы полицию вызвали. Пьянчуга протрезвел, а где взял купюру, не вспомнил – пропивал зарплату, но бухгалтерия, вроде бы, более мелкими выдавала. В выручках из магазинов и аэропорта попадались. У рыночных. Точно, последнее изъятие было у оптового торговца помидорами. Следаки овощные ряды перетряхнули, но впустую».
Велько посмотрел на телефон. Подумал, что горькая правда лучше, чем сладкая ложь, и позвонил Дарине Вишневецкой. Он изложил все известные ему факты и попросил о помощи.
– Ты сможешь выяснить правду. И вытащить её из камеры, если она невиновна. А если виновна… тогда я буду искать ей хорошего адвоката.
– Любопытно, – проговорила Дарина. – В воеводстве действительно всплывают фальшивые купюры. Лисогорск, Чернотроп и Минеральные Бани. Олеся уезжала в другие города? К ней приезжали какие-то деловые партнеры, подруги или дальние родственники?
– Я не знаю, – честно ответил Велько. – Она говорила, что её родители живут тут же, в Минеральных Банях. Стоп! Она сказала, что видела меня на автовокзале. Провожала знакомую, и они смотрели, как мы отрабатывали ложное минирование.
– Позвоню сейчас в ваш горотдел. Узнаю, кто ведет дело и когда оборудование салона осмотрят эксперты. Послушаю, подумаю. Сообщу, если выясню что-то интересное.
Велько поблагодарил, выдохнул под короткие гудки отбоя, и повернулся к Нежданчику.
– Сейчас мы поедем домой. Мне может понадобиться уехать по делам. Ты останешься с тетей Стасей. Без капризов. Это важно, мелкий.
Нежданчик внимательно на него посмотрел и шевельнул ушами. Волк что-то пробурчал и притих – решил не вмешиваться в беседу.
– Олеся вляпалась в крупные неприятности, – негромко объяснил Велько. – Если это случайность – её надо срочно спасать. Если нет – будем думать, что делать. Я позвонил тете Дарине, маме Светозарчика, попросил всё разузнать. Будем ждать, что она скажет.
Майор Вишневецкая перезвонила через час, когда Велько с Нежданчиком изнывали от тоски в квартире – не хотелось ни гулять, ни рисовать, ни запускать вертолет, ни кататься на квадроцикле.
– Выезжаю в Минеральные Бани, – сообщила она. – Попросила начальство забрать дело. Какая-то мутная история. Олеся сегодня была на рынке?
– Да, – ответил Велько. – Она купила колбасу и овощи. Приготовила мне завтрак. Очень вкусную яичницу с помидорами. Дарина, можно я подъеду в следственный изолятор?
– Не надо. Её не переводили в СИЗО. Я позвоню тебе, когда смогу сказать что-то определенное. Не отсвечивай. Если она в чем-то замешана, нам всем это аукнется. Мне придется передать дело, а другой следователь может решить, что торопливость с оформлением документов на отцовство была вызвана желанием прикрыть Олесю. Ты забираешь ребенка, вы женитесь, она усыновляет Нежданчика и получает отсрочку от тюрьмы на дюжину лет.
Волк взвыл – гневно, обещая шолчице трепку за злые слова.
«Заткнись, – устало попросил Велько. – Она права. Будут выискивать только плохое. Лучше подумать об этом сразу».
Нежданчику надоело сидеть в тишине, и он отправился к тете Станиславе – принял приглашение на оладьи с ежевичным джемом и пообещал Велько, что принесет ему порцию. Это позволило уйти в спальню, растянуться на кровати и попытаться разобраться в себе. Запах Олеси не будоражил – успокаивал. Помогал распутать нити.
Привлекательная? Да. Сегодня утром природа взяла свое, и Велько ощутил жаркую волну.
Надежная, не навязчивая? Тоже да. С такой, наверное, можно было бы попробовать – честно предупредив о беспорядке в своей голове, о страхах, о нежелании становиться многодетным отцом. Выслушает и поймет – только с ней и можно об этом поговорить.
– Только если всё это не окажется фальшью, – пробормотал Велько, глядя в потолок. – Камул милостивый, неужели ты решил мне отвесить такую оплеуху? Сначала привести к той, которая показалась тихой гаванью, а потом швырнуть в десятибалльный шторм?
Дарина позвонила вечером. Быстро проговорила:
– Подъезжай в горотдел. Заберешь Олесю.
Велько помчался к машине, по пути крикнув Нежданчику и тете Станиславе, сидевшим в беседке:
– Я по делу! Скоро буду! Мелкий, не балуйся!
По пути в городской отдел полиции он опять дважды нарушил правила движения – по мелочи, осознанно. Место на парковке нашлось быстро – многие сотрудники уже покинули кабинеты. Одновременно с Велько к зданию подъехал микроавтобус ОМОНа. Велько кивнул знакомому лейтенанту, вошел в тамбур и сразу увидел Олесю и Дарину – они разговаривали возле стойки дежурного.
– Отвези её домой, – велела Дарина. – Сладкий чай, ужин, успокоительное. Возможно, в ближайшие дни проведем очную ставку. Но сначала я должна кое-что проверить. Там «тяжелые» подъехали?
Велько кивнул.
– Отлично. Потом поговорим по результатам.
– Спасибо. Олеся, пойдем. Пойдем домой.
Кивок, движение к выходу. Олеся шла, расправив плечи, с каменным лицом – то ли безупречно владела собой, то ли была на грани истерики. Велько усадил её в машину, спросил:
– Леся, как ты?
– Плохо, – после паузы ответила та. – Мне хочется спрятаться в нору. Никогда больше не выходить ни в магазины, ни на рынок. Но у меня нет норы. А дома оставаться я боюсь.
– Останься у нас.
– Мне нужно в душ. Я воняю сокамерниками.
– У нас есть душ, – напомнил Велько. – Я дам тебе полотенце и заварю чай. А Неждан выпросит тебе оладьи с вареньем у тети Стаси.
– Да, – подумав, ответила Олеся. – Так будет лучше. Оладьи не надо. Я не смогу есть.
Велько не стал спорить. Понятно, что сейчас, после шоковой ситуации, Олесе кажется, что она ни кусочка не съест. Это пройдет. Надо заставить её сжевать несколько долек шоколада, в холодильнике на верхней полке плитка лежит.
Он мучительно искал какие-нибудь слова утешения, почти нашел, но отвлекся на телефонный звонок.
– Командир! – заорал Душан. – Командир, помнишь того рыбника, который на тебя и нюхача жалобу накатал, что ему рыбу обоссали?
– Помню, а что?
– К нему ОМОН ломится, ворота вышибает. А возле забора машина следственного комитета стоит. Как тебе такая новость?
– Отлично! – честно ответил Велько. – А откуда ты всё это знаешь? Салон и дом рыбника на разных концах города.
– Жена меня за покупками днем отправила. А сейчас проверила запасы и выяснила, что я два раза купил сладкий перец вместо сладкого и горького. Вот, катаюсь, ищу, где красный горький продают. Везде только зеленый, хоть домой не возвращайся.
– Ясно. Я тебя попрошу – если будет время, прозвони знакомых, узнай, что там происходит. Брякни мне, когда все слухи соберешь. Обсудим.
Олеся смотрела прямо перед собой. Похоже, к разговору не прислушивалась, ушла в свои мысли. Велько привез её домой, не осмелившись заговорить по пути. Открыл дверь, поддержал под локоть, когда Олеся выходила из машины. В квартире напомнил себе, что Олеся сейчас выбита из колеи и ей проще выполнять распоряжения, чем формулировать желания. Поэтому Велько первым делом открыл кран, чтобы набрать ванну, следом поставил чайник, мучительно соображая, есть ли у него какао – вроде бы, покупал, один раз сварил, а потом стало слишком жарко, и он пачку куда-то засунул. А еще…
– Сейчас найду, – пообещал он Олесе, которая столбом стояла посреди кухни. – Мне на работе подарок дарили на праздник, я его в коробку кинул и забыл. А когда мы комнату для Нежданчика готовили, нашел и в шкаф перепрятал.
Он достал из антресоли красивую коробочку с ленточкой. Принес на кухню, сообщил:
– Вот. Морское удовольствие. Ароматические шарики для ванны. Сейчас кинем в воду, должно любой посторонний запах отбить. Сослуживцы говорят, мне повезло. Душану подарили лимонный, он этот шарик растворил, а вода стала ярко-желтого цвета. Он жаловался, что запах приятный, но лежать как-то неловко, как будто обоссался. А тут синие и зеленые. Лучше.
