Хлебодарная услышала её молитву и смилостивилась. Зевающий Велько заглянул на кухню – в дверную щель, не заходя и не позволяя полюбоваться собой в трусах – горячо поблагодарил Олесю за приготовленную еду и ушел в душ.
– Ты куда-то собираешься? – крикнула Олеся, когда шум воды в ванной стих.
– В соцзащиту надо, – ответил Велько. – Документы одобрили. Хорошо бы, чтобы ты тоже поехала. Я вчера телефон тети Стаси соцработнице оставил, она сейчас мне сказала, что её ждут завтра, надо какую-то справку у квартального взять. А от тебя пока нужен только паспорт и копия свидетельства собственности на квартиру – у опекунши обязательно должно быть жилье. Потом они всё проверят, и скажут тебе, если надо будет что-то еще принести.
– Садись, ешь. Быстро как решилось с документами. Это замечательно. Конечно, я с тобой поеду.
– Быстро – это потому что Дарина помогла, без её знакомого полгода могли мурыжить.
– А Дарина, она кто? – наконец-таки спросила Олеся. – Кем работает?
– Следователь по особо тяжким. Раньше в столичном подразделении служила, а после того, как они с Гвидоном второго ребенка завели, перевелась в Лисогорский следственный комитет.
– Ого! – уважительно сказала Олеся и подумала, что обещание одолжения в рамках закона ей, скорее всего, не пригодится – она вела добропорядочный образ жизни и не собиралась его менять.
Велько ел с аппетитом – если честно, Олеся еще ни разу не видела, чтобы он ел без аппетита, но все равно похвала и благодарности были приятны. Олеся наслаждалась моментом – кухня, Велько, Нежданчик, забегающий, чтобы поменять пилу на молоток, далекие голоса престарелых шакалов, мяуканье котов, шорох листьев сирени в палисаднике. Она впитывала детали, отгоняя растущее предчувствие – это ненадолго. Этот мыльный пузырь под название «фальшивое семейное счастье» скоро лопнет.
«Зажинки? Гвидон и Велько говорили, что на праздниках постоянно что-то случается. Зажинки через три дня. Шаг в август, к Сретению и Празднику Урожая. Неужели я теперь буду бояться праздников?»
Размышления прервал явившийся Нежданчик. Как только Велько объявил, что они все вместе поедут по делам – «в казенный дом, учти, там надо будет вести себя прилично!» – мелкий побросал инструменты и превратился в лисенка. На уговоры – «а как же мы пойдем в магазин за вертолетом?» – отвечал шевелением ушей или хвоста: «Так, мол, и пойдем. Ничего страшного».
– Ну и ладно, – махнул рукой Велько. – Езжай, как хочешь.
Перед зданием управления социальной защиты Олесю охватил кратковременный приступ паники.
«А вдруг меня не утвердят? – спросила она у шакалицы. – А вдруг решат, что бездетная незамужняя девица недостойна доверия?»
«Успокойся, – буркнула та. – Тебя посоветовала шолчица. А она, похоже, знает, что делает. Она нам не подруга, но и не враг».
Олеся вошла в кабинет, трепеща от ужаса, представляя, как ей сейчас начнут задавать вопросы, соскребать позолоту добропорядочности, пытаясь добраться до грехов.
– Явился – не запылился! – радостно сказала волчица, завидев Велько. – Садись на стул, бери кружку с чаем, сушки. Вы тоже присаживайтесь. Неждан! А ты, если хочешь, пробеги по коридору, толкни дверь. Там игровая комната. Можешь покататься с горки.
Соцработница еще договаривала фразу, а рыжий хвост уже мелькнул в двери – слово «горка» подействовало магически.
– Рассказывай! – дружно потребовали соцработницы. – Как взяли? Где взяли? Правда, что они из гранатомета отстреливались?
Велько расхохотался и подвинул к себе тарелку с сушками.
– Не было никакого гранатомета, – сообщил он. – И вообще ничего особо интересного не было. Машину они бросили на окраине, в лесополосе, неподалеку от овцеводческой фермы. Ушли через пастбища. Прошли, и тут же отары выгнали. Овцы затоптали следы, запах потерялся. Объявили сразу и «Перехват» и «Гребень», выезды из города закрыли, хотя, сами знаете, через поля все равно выскользнуть можно – если на каком-нибудь тракторе. Город перетряхнули, толку ноль, к ночи понаехала туча начальства из Лисогорска, всем вставили по пистону, нюхачам велели сдать оружие, срочно перекидываться и прочесывать город заново – часов в десять вечера какой-то бдительный дед обнаружил в заброшенных курятниках форму, в которую преступники были одеты, когда останавливали машину. Сунули нам под нос эти тряпки, нацепили переговорные устройства и отправили на улицы.
Олеся слушала, приоткрыв рот. Она не расспрашивала Велько о задержании преступников. Порадовалась тому, что беды не случилось, побоялась говорить о плохом, чтобы не притянуть. И почему-то думала, что Велько будет неприятно об этом рассказывать. Как она ошиблась!
«Сидит, жует сушки и наслаждается вниманием».
«Тихо, – оборвала её шакалица. – Волк работал! Я хочу послушать».
– Мы с Душаном взяли соседние сектора, побежали. А там частные дома: выгребные ямы с гнилыми фруктами, курятники, свинарники, кучи сараюшек, огороды, погреба… Толку ноль. В три часа ночи какой-то дед Душана ведром воды облил – думал, что кур воруют. Потом разглядел экипировку, извинился. Я подбежал, думал, придется кого-то на ногах вызывать, чтобы объяснились, а дед молодец, усовестился! Душана вытер, позвал нас в кухню и накормил пшенной кашей с курятиной.
Глаза майора Грачанина затуманились – судя по всему, ночная кормежка была самым главным моментом операции «Гребень».
Медведица достала из стола пачку шоколадных вафель, распечатала и протянула Велько. Тот некоторое время хрустел, а потом продолжил:
– К пяти нашли обрывочный след, стало ясно, что они ушли к пруду. Там лодочный кооператив – несколько катеров и лодки для рыбалки. Дальше дело пошло быстро: кооператив оцепили, прочесали, взяли их в сарае без единого выстрела. Но самый прикол знаете в чем?
– Не знаем, говори немедленно! – потребовала медведица и достала небольшую коробочку зефира.
Майор Грачанин быстро проглотил зефир и изрек:
– Рыжьё было ворованное! Я сразу, на сборе, когда нам ориентировки зачитывали, у полкана спросил: «А откуда, блин, у всратой фирмочки по продаже удобрений двадцать килограмм золота и бриллиантов? И почему не они побежали заявление писать, что их разули, а случайный прохожий полицию вызвал – не вызвал даже, а позвонил спросить, что происходит, почему шум-стрельба, надо ли прятаться в погреба и не высовываться?» Полкан меня сначала похвалил, что я умный, а потом обругал, потому что мое дело – искать грабителей. Без тебя, сказал, уже заинтересовались любопытным вопросом. И утром, после построения, сообщили, что золотишко перли с ювелирного завода в Кипарисовске, это городишко между нами и Чернотропом, если по трассе Ф-54 ехать. Там тырили, в Минеральные Бани привозили, а когда партия набиралась, отправляли в столицу в сеть ювелирных салонов. С фальшивыми накладными, для сбыта.
– Настоящий детектив! – восхищенно вздохнула волчица. – Как скучно я живу, и сколько интересного вокруг происходит. Ладно. Опекунша, вы принесли документы?
Олеся отдала копию паспорта и свидетельства о собственности, предъявила оригиналы, продиктовала свой номер телефона и получила заверение, что её известят в случае необходимости принести дополнительные документы.
– Не думаю, что что-то понадобится. Мы проверяем, нет ли судимостей, получаем от налоговой службы сведения о доходе и запрашиваем, нет ли у вас инвалидности – она служит препятствием. Скорее всего, на следующей неделе приедете, чтобы подписать согласие.
Олеся кивнула и поблагодарила волчицу. Майор Грачанин быстро доел сушки, попрощался с соцработницами, и они отправились извлекать Нежданчика из игровой комнаты. Лисенок катался на качелях и попискивал от восторга.
– Надо бы его в парк сводить, – сказал Велько. – В парке колесо обозрения есть. Хочешь покататься?
Олеся поняла, что вопрос обращен к ней и расплылась в улыбке.
– Да. Хочу.
Она не успела сказать, что в парке есть водный аттракцион, и Нежданчика вполне можно свозить туда на лапах – мелкие оборотни почти все катались на лапах, попутно плавая в большом бассейне. Зазвонивший телефон заставил переключиться с развлечений на дела.
