столь яростно.
Тьма вокруг сгустилась, стирая очертания ниши, оставляя лишь желтые глаза, пронзающие ее своим светом.
— Ты — моя, — с трудом оторвавшись от девичьих губ, тяжело прошептал магик. — И целовать тебя дозволено только мне.
— Твоя, — выдохнула ему в тон. — И мне никого больше не надобно.
Прижал к груди, вдыхая запах медвяных волос. Поправил ей растрепанные пряди, снова в лицо девичье заглядывая. Мрак отступил.
— Прости… за ревность эту глупую. Давно я ни к кому так привязан не был. Отвык, что такое, когда кто-то дорог тебе.
Веся кивнула, тронутая его откровением и еще крепче в объятиях сжимая.
— И я тебя тогда не испугалась вовсе… — проговорила едва слышно. — Ты во мраке окруженный и с этой твоей улыбкой еще…еще красивее становишься.
— Что? — хохотнул он удивленно.
— Ничего, — смущенно, она спрятала лицо в складках его мантии.
— Ты не перестаешь меня поражать, пичужка, — он чмокнул ее в макушку, — А теперь беги, пока подружки не потеряли.
Веська угукнула в ответ и уже шагнула в сторону, когда он опять ее перехватил и снова поцелуем в губы впился.
— Доброй ночи, Весенья, — с трудом отрываясь, теперь уж сам к выходу ее толкнул.
Точно во хмелю, Веська лишь с третьего раза сумела чайничек подобрать. Обернулась к нему, хихикнув, и вышла из ниши. В коридоре по-прежнему пусто было. А ей теперича еще раз пришлось за водой идти.
* * *
— Тебя только за смертью посылать, Моесиловна, — фыркнула соседка, когда Веся в комнату зашла. Костя сидела на пуфе перед большим зеркалом и мягкой щеткой расчесывала влажные после мытья волосы.
— Так-так-так, — протянула девица, увидав ведунью в отражении, — а что это у нас глаза так блестят, и губки припухшие? Никак с жанихом своим примирилась, — ехидно подначила соседушка.
Веся губу прикусила, пытаясь улыбку спрятать, но та упорно на лицо лезла. Пришлось кивнуть.
— Ну, наконец-то, — всплеснула руками подруженька, — а то ладно ты-то, девка неразумная, а он-то! Ему годков-то, почитай под сотню, а все туда же, обидки, ревность…
— Давай взвар пить, — Веська с лицом довольным поставила воду греть.
* * *
— Ты погляди… какое… Красота же! — Костя буквально прилипла к витринному стеклу. А за ним, на резном деревянном манекене, на радость Благовещенским модницам, красовалось легкое многослойное платье из тончайшего белого кружева. — А рисунок такой, точно сам Карачун снежинками украсил.
— Красивое-то, красивое, а ты на цену взгляни.
— Все ты не Нестанка с небес на землю спускать любишь, — поморщилась Костя.
— Тут и спускать не надобно. Твоему батьке год торговать потребно, чтоб эдакое платьишко тебе прикупить.
— Ой, ну тебя, все настроение испортила, — фыркнула на нее подружка.
Такие перепалки между ними были нередки, потому Весенья уже и внимания на них не обращала. И ежели Костя свой взор обратила на пышные юбки, то Весе по душе пришлось иное — легкое, летящее, с длинным шлейфом, украшенное синими камешками по подолу.
Со всем тщанием запомнив детальки, Веська пошла следом за подружками к другой лавке. Они решили сперва Нестанке и Косте платья прикупить, а потом уж и ее цветок раскрыть.
В итоге все выходные по городу бегали в поисках платьев, лент, туфель и прочих девичьих вещичек. Предстоящий бал взбаламутил разумы всего женского населения академии. Даже нависшая угроза, старые похищения и царские стражники на территории терема как-то отошли на второй план. Словно бы все отчаянно жаждали глотнуть радости в этой напряженности.
Вечером второго выходного они все собрались в комнате Веси и Кости. Даже Бажен и близнецы пришли посмотреть на русалочий подарок. Мальчишки, впрочем, интересовались исключительно магической составляющей.
Веся достала цветок из шкафа, тот сразу засиял, на ее ладонях оказавшись, и будто бы силой залучился.
— Чистая квинтэссенция магии, — выдохнул Умил, завороженно глазея на белые лепестки.
— Расщепить бы его и поглядеть составляющие энергетического плетения… — мечтательно протянул второй мальчишка.
— Вам бы лишь бы что расщепить! — фыркнула на них Костя, шлепая одного из близнецов по руке. Тот уже потянулся к цветку. — Веська, не томи, давай разворачивай.
Весенья улыбнулась им, а после цветок на ладонях к лицу поднесла. Глаза прикрыла, силой тот одаряя. Руки ее свечением окутало, лепестки принялись распускаться и расти, пока не сложились в ворох тончайшей ткани.
“Вот бы получилось…” — Веся изо всех сил представляла в памяти давешнее платье.
Костя в нетерпении запищала сдавленно, едва ль на месте не подпрыгивая. Да и все остальные во все глаза смотрели.
Веша расправила ткань и сама завороженно выдохнула… Оно было еще краше чем то, что в она в витрине увидала… Россыпь голубоватых сверкающих камушков на холодной серебристой ткани переливался настоящим снежным настом.
— Красота какая… — выдохнула Нестана. — Я очень хочу подружиться с твоей Миланьей… Это просто жизненно необходимо.
— Лазаря бы от зависти лопнула, — хохотнула Костя, но разом стушевалась, виновато опустив голову и рот пальчиками прикрывая.
И тотчас очарование спало. Веся вот тоже как-то виноватой себя ощутила. В академии такое творится, а они платьям радуются…
— Как думаете, их найдут? — вздохнула Нестана.
— Мы слыхали, что царские таки сумели отыскать старый план академии, в архивах каких-то. Где тот ход обозначен. Правда открыть его али еще как обнаружить так и не сумели, — рассказал Умил.
— Ага, а с того колодца раньше живую воду черпали, — продолжил за брата Умир, — только его вроде как осквернили и все… не стало живой водицы.
— Ежели там источник живой воды был, значит, ткань миров тонка в том месте, что обычная вода с Навской мешается, — рассудил Бажен.
— Значит, и тварь может оттуда шастить, — подытожила Костя за рыжика.
Поздней ночью Вешке не спалось. Ни в какую не шло из головы, что они все здесь живут и радуются, на уроки ходят, а девчонки невесть где томятся. Благо, коли живехоньки еще.
— Нет, не могу я так, — решительно шепнула Весенья, садясь на постели. Наскоро волосы в косу переплела, шерстяную кофту поверх ночнушки накинула, ноги сунула в тапочки мягкие с помпончиками, их ей Костяника недавно подарила…
Крадучись, дабы соседушку не разбудить, к двери приблизилась. Приоткрыла, наружу выглядывая. В коридоре лишь редкие огоньки горели, слышались в отдалении голоса царских — патрули теперича каждую ночь ходили.
— И куда это ты собралась? — послышалось ехидное у самого уха. Веська едва не подскочила.
— Ника! — зашипела она на подружку, — у меня чуть сердце не разорвалось. Ты что?
— А ты что? — В полумраке черноволосая и белокожая да еще и в белой рубахе до пола, Костя казалась призраком настоящим.
— Не спится
