защищая своего ребенка. И вот что странно, едва мои ладони ложатся на едва ощутимую под платьем округлость, как на меня накатывает странное ощущение.
Пустота. Я его не чувствую! Будто моего малыша там нет!!
Душа разрывается от страшных предчувствий, поэтому я тороплюсь дойти до гостиной, из которой доносятся чьи-то голоса…
— Зачем ты вызвал ведьму из Ордена? Разве не ты мне говорил, что больше не будешь иметь с ними дела? — раздается за дверью голос кормилицы моего мужа. Хотя она, как я помню, отвергла мое приглашение приехать к нам в гости.
— Няня, у меня не было другого выхода! В прошлый раз, когда чародейка приезжала сюда из-за браслета Даниэлы, она почувствовала в доме сильную магию…
Из-за двери раздаются характерные шаги моего мужа. Он ходит по комнате взад-вперед, сильно нервничая.
— Но Тедди, нельзя же вот так сразу, не разобравшись что к чему, применять сильную магию!
— Я сильно испугался, понимаешь? За неё испугался! Да, за домом постоянно следили мои люди. Но они были там, а она здесь! Поэтому я сразу подумал на баггейна. Ты же знаешь, эти твари могут принимать человеческий облик, а к нам постоянно приходил молочник…
— А еще я знаю, что они делают это просто отвратительно. Поэтому настоящего человека легко отличить от баггейна, ведь даже в человеческом обличии у них остаются вытянутые как у осла уши и копыта, которые не так-то легко скрыть.
— Тогда я не смотрел ему на ноги! Повода не было, ведь он был приветлив и всегда исправно приносил Даниэле свежее молоко и творог.
— Потому что это был никакой не баггейн, а обычный молочник!
— Наверное. Но когда ведьма сказала мне о магии в доме, я сразу же вспомнил о том, что тот молочник постоянно ходил в шапке… вот и сорвался. Сразу же вызвал ту ведьму и приказал ей поставить на дом надежную магическую защиту. И тысячу раз пожалел, что не сделал этого раньше! Как представил, что эта тварь находилась под одной крышей с Даниэлой…
Из гостиной доносится глухой удар. Похоже, мой палач только что со злости ударил кулаком по столу. И это очень странно, при мне он никогда не терял самообладания.
— Тедди, успокойся! Я не могу смотреть на то, как из-за этой девчонки ты рвешь себе сердце!
— Няня, я только не понимаю одного, почему это колдовство так подействовало на Даниэлу?! В ней же нет ни капли магии! К тому же, любая ведьма может противостоять такой силе, лишь баггейны и другая нечисть неспособны на это.
— Верно, ведьма сможет отразить такую силу, чего нельзя сказать о крохотном отпрыске колдуна, который находился тогда в утробе матери…
— Еще неизвестно, кем бы он родился, ведь его мать не чародейка! Но мне было плевать на это! Я любил бы его как своего!
У меня сразу темнеет в глазах. Я даже опираюсь рукой на стену, чтобы сохранить равновесие.
Господи, почему палач говорит о моем малыше так, будто его уже нет?!
У меня только одно желание — войти в гостиную и узнать от них всю правду, какой бы горькой она не была. Но я не могу этого сделать, ноги меня не слушаются! А беззвучные рыдания настолько перехватывают мне горло, что я не могу дышать.
— Даже не сомневаюсь в этом. Но сначала твоя тюрьма, потом этот ужасный дом… тебе не надоел весь этот балаган? Возвращайся домой, мой мальчик, это зашло слишком далеко!
— Но ты же знаешь, я не могу этого сделать! Особенно сейчас, после случившегося… — Опять слышатся шаги, мое Чудовище будто мечется по комнате. Но от страшной догадки я почти уже ничего не слышу, его слова едва до меня долетают сквозь пелену отчаяния и боли.
— Тедди, главное, что ты остался самим собой. И тебя все любят, несмотря ни на что.
— Все, кроме неё!
— Мальчик мой, смирись.
— Не могу. — Голоса почти уже не слышны, а я еле-еле стою на ногах. Шатаюсь как пьяная и ничего не могу с этим поделать. Но едва я делаю шаг к двери, как меня останавливает напряженный голос Таддеуса: — Няня, я люблю её, и всегда любил только её, со всеми недостатками. Избалованную, капризную, взбалмошную… любую. А в последнее время она так изменилась в лучшую сторону, что у меня наконец-то появилась надежда… Даниэла должна принять меня таким. И я сделаю все, чтобы она меня полюбила, иначе этого ужасного проклятия не снять.
Я медленно сползла по стене, и из моей груди вырвался протяжный крик. После чего меня вновь окутал мрак и безнадежность…
— Позовите Таддеуса! Я хочу поговорить со своим мужем, — прошу я Гейру, едва прихожу в себя.
Каким-то чудом я вновь оказываюсь в своей спальне.
Но никакого чуда в этом нет, меня принес сюда палач. Но я даже не хочу об этом думать. Мне невыносимо об этом думать! Ведь именно он стал причиной того, что со мной случилось. Точнее, с моим несчастным ребенком.
— Его ведь уже нет? — тихо выдыхаю я, глядя на пожилую женщину. — Я о моем бедном малыше…
— Да, и мне тебя очень жаль, Даниэла. Я сама когда-то проходила через это. Правда, мне было намного больнее, чем тебе, ведь мой ребенок умирал на моих руках…
Конечно, я была ей благодарна за утешения. Но они мне совершенно не помогали, я хотела слышать Таддеуса, главного виновника случившегося.
— Где мой муж?!
— Он вышел, чтобы отдать распоряжения слуге. Я уговорила Тедди послать за доктором, хотя он тебе совсем не нужен. Просто мне захотелось остаться с тобой наедине.
— Зачем?
— Чтобы ты не набросилась на моего мальчика с обвинениями. Ему и так от тебя досталось!
— Тогда бы не женился на мне!
Взгляд Гейры становятся холодным.
— Послушай, Даниэла, у нас очень мало времени… Мой мальчик не виноват в том, что ты потеряла ребенка.
— А как же та защитная магия, которую поставила на наш дом какая-то ведьма по его приказу?!
— О-о-о принцесса подслушивала как самая обычная служанка? — усмехается Гейра. — Даниэла, тебе нужно узнать то, чего не знает даже Таддеус…
Оказывается, судьбу и на самом деле нельзя изменить. Особенно, если это злой рок…
Однажды на очередном ковене Ордена Вечной Ночи колдуны решили наложить на семейство Белларди проклятие «Дурная кровь». Понятное дело, за дело. Эта семья порядком уже всех достала, причем родители Фрейга и Аделины тоже не отличались благоразумием. Вот колдуны и решили прервать их род раз и навсегда, сделав их всех бесплодными.
Но Даниэла к тому времени
