У меня по мере повествования от удивления рот так и округлялся в изумлении. Рихард оказывается едва мы пришли в гостиницу, и он уложил меня спать, поднял на ноги всех своих гвардейцев и вернулся на гору. Мальчишки и Свен с ними, разумеется, не пошли. Но как они поняли, вся банда была захвачена, и теперь находилась в местной тюрьме, ожидая суда.
Весь день мы провели в гостинице, выслушивая новости, сплетни и слухи одна красивее другой. К вечеру у меня сложилось впечатление, что Рихард умеет из глаз метать молнии и распылять этим бандитов в мелкий винегрет. А еще может мановением руки заставить уснуть дюжину разбойников, а вторую дюжину заколоть рапирой, до того он искусен в фехтовании.
Сам виновник всех этих историй прибыл в гостиницу к ужину и сразу набросился на еду. Оказывается он так и не ел со времени своего похищения.
-Завтра утром у нас поезд. Мы возвращаемся в столицу. Я закончил все свои дела здесь. И мне необходимо как можно скорее вернуться. Нужно найти того, кто так красиво меня возвеличил до героя и храброго победителя разбойников – сказал он, когда с едой было покончено.
Мы все покивали. Дел у нас самих тут не было. Я даже и плащ давно отдала лично в руки хозяину гостиницы. Кстати от него я узнала, что у разбойников оказывается, не было ни одного такого. И это очень большая редкость. Монахи почти никогда не отдают их в чужие руки, и не выносят за пределы монастыря. Но он поклялся вернуть его в монастырь в самое ближайшее время. Я поверила.
-Я вымотался. Если нет возражений, я бы отправился спать – и Рихард, встал из-за стола, потянув меня с собой за руку.
Мы поднялись по лестнице, и зашли в номер. И я тут же оказалась прижата к стене. Губы Рихарда накрыли мои, а руки рванули шнуровку на платье. Оторвавшись от меня на мгновенье он, задыхаясь, прошептал.
-Прости. Я соскучился страшно. Давай нежности оставим до другого раза.
Какие нежности. Я точно так же рванула его сюртук и пуговицы полетели со звонким стуком по комнате. А руки Рихарда уже задирали мои юбки. Я зашипела, как разъярённая кошка, когда не смогла справиться с поясом на его штанах, и, поняв причину моего недовольства, Рихард сам расстегнул ремень. На пол полетела рубашка, а шнуровка моего платья боюсь, уже не подлежала восстановлению. На пол и отправилась шапочка с моей головы, а Рихард запустил в мои короткие волосы руки, впечатывая меня в стену рядом с дверью. Я оплела его ногами и откинула голову, давая ему доступ к моей шее. Рихард что-то прорычал и снова врезался в меня. А я наслаждалась каждым его движением, полностью покоряясь и растворяясь в этом мужчине.
Газеты еще недели на все лады превозносили невиданную храбрость, смелость и доблесть проявленную герцогом при ликвидации последней банды разбойников. А еще через неделю мои волосы и в самом деле отросли до первоначальной длины.
Вместо залуженной награды Себа засадили за доработку всех его зелий и порошков, что он использовал на бандитах. Бедняжка Себ не вылезал из личной лаборатории, которую ему по распоряжению герцога выделили в университете. Несмотря на жуткую занятость, он был страшно горд. О личной лаборатории он рассчитывал помечтать только лет через пять. И то только помечтать. А тут выделили.
Габби отправили на практику к Мэтру Гердизу, тому самому, что вытащил Ги из тюрьмы по несправедливому обвинению в похищении Моны Лиззи. О таком братец в отличие от Себа даже не мечтал. Он приползал из конторы, и взахлеб рассказывал о юридических тонкостях и прочих прелестях адвокатуры.
Свен благородно отказался бы от любой, даже самой щедрой возможности его отблагодарить. Но когда ему пришел пригласительный на участие в серии лекций и практических занятий самого Хосе Сарториуса он не смог отказаться. И вскоре я уже любовалась его новыми работами и восторгами о своем гениальном учителе.
Как то вечером я сидела в объятьях герцога перед камином, и он неожиданно спросил.
-Помнишь ты жаловалась на юных несок, которые идеализируют разбойников?
-Да. А что?
-Я кое-что купил недавно. Хотел тебе показать. Пойдем – и он потянул меня за собой.
Мы прошли в одну из галерей его замка, где стоял мольберт с картиной в раме. Так он обычно ставил передо мной картины, которые хотел, что бы я просмотрела магией. Ему не нравилось идея моего вставания на скамейку что бы дотянуться до полотна, висевшего на стене. Потому что я иногда прикасалась по наитию и к верхнему углу картины. И если она была большая, не дотягивалась.
На картине был изображен лежащий навзничь молодой мужчина. Очень красивый. С чёрными вьющимися волосами, с сильным телом и широко распахнутыми мертвыми глазами. На груди у него была кровавая рана, из-за пояса торчал большой кинжал. Над ним схватившись за голову, стояла молодая девушка, в ужасе от произошедшего. Она пока не плакала, а только пыталась осознать его смерть.
-Картина называется «Смерть разбойника». Я купил её, в память обо всем что произошло. Хочешь дотронуться?
Разумеется, я хотела, и, проведя сначала по раме, аккуратно прикоснулась к убитому мужчине.
Мужчина смеялся и помогал девушке, которая стояла рядом и тоже что то рисовала. Два мольберта стояли рядом. Молодые люди были молоды, красивы и веселы. А еще влюблены. Художник был влюблен точно, страстные взгляды, что он бросал на девушку были очень красноречивы. А вот девушка скорее кокетничала, и ей явно льстило внимание художника. Видение ушло, а я посмотрела на любимого.
-Кто это?
- Художника зовут Леопольд Роберр. А девушку, по всей видимости, Шарли Бонапарт. Он её очень любил. А когда она оставила его, и вышла замуж за богатого и магически одаренного аристократа, он покончил с собой. Был еще молод и не написал и половину того что бы мог.
-Это же ужасно – прошептала я потрясенно.
-Шарли вышла замуж, но умерла во время беременности. Ей вздумалось на последних месяцах самой поехать рожать в город со своей виллы. Вместо того что бы вызвать к себе врача. В дороге началось внутреннее кровотечение, и она погибла вместе с ребенком.
- Как грустно.
-Да печальная история. Леопольд Роберр длительное время писал разбойников. У него есть целый цикл, посвящённый им. На его картинах все разбойники и их подруги и жены красивы, романтичны и благородны. Его картины очень популярны в окрестностях горы Монте-Субозиро.
-Тогда становится более понятно реакция местных юных несок.
-Я только очень надеюсь, что нам больше не придется попасть в их логово - сказал Рихард обнимая меня.
Я кивнула. Объятья любимого мужчины гораздо приятнее притона разбойников.
Глава 14. «Портрет Клариссы Строцци» Тициан Вечеллио
«Когда б не он, мы жили бы во мраке.
И не познали б красоту земли»
Гуго фон Гофмансталь пьеса «Смерть Тициана»
-Ты не можешь так поступать! Рик, опомнись! – Арчи говорил громко его было слышно не только под дверью кабинета, возле которого я стояла, но, по-моему, раскаты разносились по всему коридору.
-Поздно, Арчи. Я уже ничего не смогу изменить! – совершенно спокойно ответил Рихард.
-Ты уверен? Может еще что-то можно сделать? Да и сколько вы вместе? Четыре месяца? – уже тише спросил Арчи.
Мне все так же было слышно каждое слово. Я стояла под дверью кабинета Рихарда как мышка, стараясь понять из-за чего такой шум.
-На самом деле приди ты еще три месяца назад, возможно я бы смог что–то отменить. Но сейчас я привязал Клари крепче флагмана в порту. Ни один шторм не унесет - все так же спокойно ответил Рихард.
-Рик, но зачем? – устало спросил Арчи. Он больше не орал. И это пугало.
-Зачем? А где я, по-твоему, найду вторую такую, Арчи? Ты не видел её тогда в склепе. Она стояла между призраком и братом, защищая его и орала на трехсотлетнюю мумию, объясняя той, что она в жизни сделала не так. И при этом ей было безумно страшно. Но она стояла. Многие твои знакомые способны на это?
-Пальцев на одной руке хватит.
