— Ну, так тебе? — кричал Гвен, и звук его голоса таял в пространстве, доносясь до Данфейт лишь обрывками фраз. — Она ни на что не способна среди таких, как мы!
Данфейт обернулась и посмотрела на аркаина, все еще стоящего у стены, и метнулась к нему.
— Отойди! — прошипела Данфейт, отпихивая молодого человека плечом.
— Вы надеетесь найти ошибку в измерениях? — рассмеялся Роэли, выставляя вторую руку по направлению к Кимао.
— Я — ваша ошибка! — прокричала Данфейт и, вцепившись руками в край зеркальной панели у стены, вырвала ее вместе с крепежом.
— Что вы делаете? — произнес обомлевший Роэли, на мгновение утративший контроль над полем.
Кимао воспользовался заминкой и отшвырнул Главу к противоположной стене, пытаясь при этом подняться на ноги. Роэли знал, как проучить щенка, пытающегося доказать здесь что-то. Он посмотрел на Данфейт и направил в ее сторону поток силового поля, которое все это время сдерживал Кимао.
— Нет! — закричал Кимао.
— Нет! — послышались возгласы Эрики и Айрин.
— Нет! — прокричала сама Данфейт и шмыгнула за зеркальный лист обшивки, что удерживала в своих руках.
Волна силового поля отразилась от покрытия и рассеялась по сторонам, ударяя в тела всех присутствующих на занятии курсантов. Гвен в то же мгновение поднял обе руки в воздух и развел их по сторонам, сообщая о том, что поединок окончен.
Кимао продолжал лежать на полу у стены. Он смеялся. Юга, этот идиот хохотал!
— Очень интересно, — наконец, произнес Роэли Гвен.
— Не настолько она проста, как могла показаться вначале? — спросил его Кимао.
Данфейт посмотрела на своего зрячего, как на умалишенного. Словно, он насмехался над самим Главой Ассоциации, не боясь при этом быть наказанным.
— Белови, вы собираетесь на каждую схватку носить с собой лист обшивки из меркапзана? — спросил Гвен, не обращая на поведение Кимао никакого внимания.
— Если в схватке будете принимать участие вы — несомненно! — ответила Данфейт, высовываясь из своего укрытия.
— В этом есть некий смысл… — прошептал Гвен.
Он долго всматривался в черты лица Данфейт и в какой-то момент даже улыбнулся в ответ, после чего отвернулся и принял скучающий вид.
— Сделайте себе костюм из меркапзана, в таком случае. Может, в нем вы сможете хоть чем-то помочь своему зрячему, — ответил Гвен и, поклонившись Кимао в ответ, покинул тренировочный зал.
— Что-то я ничего не поняла, — промямлила Дани, обращаясь на этот раз к Пире Савис.
— Значит, я не ошиблась в вас, Белови, — хмыкнула Пире и покинула зал вслед за своим зрячим.
— Все живы? — спросила Данфейт, опуская лист обшивки на пол.
— О чем ты думал?! — первой сорвалась в крик Айрин. — Вызвать на поединок Главу Ассоциации! Ты в своем уме?
— Что в этом такого? — хмыкнул Кимао, поднимаясь с пола. — Если вы боитесь сделать это, почему я должен смотреть на вас?
— Нельзя вызвать на бой Роэли Гвена!
— Можно, если он нарушает Закон!
— Кто сказал, что он его нарушил? — шипела она.
— Он позволил себе назвать Данфейт «паразитом», не говоря уже о том, что заставил тебя участвовать в этом спектакле!
— Я не виновата, что она ни на что не способна! — выдала Айрин.
— И поэтому ты так довольна собой теперь?!
— Кимао, ты — дурак! Он всего лишь посмеялся над ней! Не он первый — не он последний!
— Никто не смеет смеяться над тем, что принадлежит мне!!! — проревел Кимао и стукнул кулаком по стене.
Зеркальная поверхность обшивки хрустнула и покрылась трещинами. В зале повисла гробовая тишина. Для того, чтобы разбить напыленный меркапзан, необходимо приложить слишком большую силу, силу, на которую Кимао не должен был быть способен.
— Я — не вещь, чтобы кому-нибудь принадлежать, — прошептала Данфейт и направилась к выходу.
— Я — твой зрячий, и, прилетев сюда, ты приняла условия этого договора! — прокричал Кимао ей в спину.
— Твой отец был уверен, что ты не станешь унижать меня и пользоваться своим положением. Очень жаль, что он ошибся.
Дверь за Данфейт захлопнулась, отрезав от сознания Кимао ее эмоции и гнев.
Глава 14
Орайя собирался идти спать, когда в дверь его дома позвонили. Медленно оторвав бренное тело от дивана в гостиной, он вышел в холл и открыл дверь. Все с тем же уставшим выражением лица он повернулся к Данфейт спиной и, бросив «проходи», вернулся обратно.
— Ты всегда так радушен с незваными гостями?
Голова Орайи снова показалась в дверном проеме, а глаза вопросительно посмотрели на Данфейт.
— В мой дом непрошеные гости не приходят.
— Тогда, я хочу выпить чего-нибудь, — ответила Данфейт и вошла внутрь.
— Покрепче или просто побаловаться?
— Разговор предстоит серьезный.
— Тогда «Сильзон»? — предложил Орайя.
— Это что такое? — нахмурилась Данфейт.
— Настойка на травах.
— Подойдет.
Орайя провел Данфейт на кухню, если эту часть его дома вообще можно было так назвать. Бар — безусловно, но не кухня. Там не было плиты, только шкафы, полки с бокалами и бутылками, холодильник и высоченный длинный стол.
— А где ты питаешься? — не без интереса спросила Данфейт, взбираясь на стул.
— Заказываю еду на дом или иду к Кимао. Он, если ты помнишь, живет в пяти минутах ходьбы отсюда.
— Ты не умеешь готовить?
Орайя исподлобья посмотрел на Данфейт и хмыкнул:
— Ты забыла, кто мой отец?
— Ты прав, глупый вопрос.
— Не люблю я готовить, вот и все. Тем более, что мою стряпню можно есть только после недели голодовки.
Бокал с ядовито зеленой жидкостью оказался перед Данфейт, рядом с ним тут же появилась тарелка с дольками лимона и оливками.
— Сейчас оценим твой «Сильзон»!
Дани покрутила бокал в руке, затем вдохнула аромат напитка, напомнившего ей «благоухание» настойки Учителя от несварения, и влила содержимое в рот. Орайя долго смотрел на нее, побледневшую и удивленную.
— Можешь выдохнуть, — наконец, произнес он и опрокинул свой бокал.
Дани потянулась к лимону и положила одну дольку на язык.
— Ну, как? — улыбнулся Орайя, закусывая оливкой.
— Я пока в сознании, но, боюсь, это ненадолго.
— У меня теплый пол, да и пледом накрою, если что.
— И голову на бок повернуть не забудь, — вполне серьезно заметила Данфейт и указала пальцем на свой пустой бокал.
— Ты сколько лет не пила? Пять?
— Шесть, есть быть точной.
— О, так тебе есть, что вспомнить?
— О, да! — хмыкнула Данфейт и опрокинула вторую порцию яда.
— Ну, начинай! — произнес Орайя, закусывая, на этот раз, лимоном.
Дани заерзала на стуле, пытаясь устроиться поудобней, и, придя к выводу, что в данной ситуации ей это вряд ли удастся, обратилась к Орайе.
— На прошлой неделе у меня состоялся не вполне приятный разговор с одним доброжелателем. Этот некто поведал мне странную легенду о детях Амира, которую, в общих чертах, рассказывал мне твой отец, — Данфейт осушила третий бокал и закусила оливкой. — Все бы ничего, — продолжила она, — но этот доброжелатель связал придание с несчастьем, произошедшем на Сатрионе.
— Глупые легенды о людях, переживших термоядерный взрыв?
— Думаешь, глупые?
— Чушь полная, — спокойно ответил Орайя и нагнал Данфейт по части опустошения бутылки зеленого напитка. — Легенда о том, что оболочки погибших на Сатрионе остались в нашем пространстве, и мой отец пытался оживить их, пересадив их «души» в тела других людей — тот еще бред.
— То есть, ты не веришь, что Учителя изгнали за попытку переселения оболочек умерших на Сатрионе в живые тела?
— После взрыва на Сатрионе отец действительно выдвинул гипотезу о том, что оболочки умерших никуда не делись и сознание их все еще существует в этом мире, отделенное от тел. Но изгнали его не за это.
— За что тогда? — нахмурилась Данфейт.
— Он работал над экспериментами с термоядерным синтезом. В результате одной из попыток создать сгусток управляемой энергии погибло тридцать человек рабочего персонала. Вина, естественно, легла на плечи моего отца. Они устроили суд над ним и сфабриковали дело. А все потому, что папа был основным претендентом на пост Главы Ассоциации после Роэли. Так его и убрали со сцены.
