— Кто-нибудь, отнесите посуду, и вы все можете отдыхать, — объявляю я, когда начинает смеркаться.
— Юная госпожа, кому из нас сопровождать вас, — хмурится ЧеньСи.
— Что?
— Ночью вам может стать холодно или жарко, вам может захотеться чаю. Вы юная госпожа, поэтому естественно, что слуга должна стоять на страже за дверями вашей спальни.
Она это серьёзно?! О, Бездна!
— Нет необходимости, — отрезаю я. — В храме никто не стоял у меня под дверью, и мне будет неспокойно. Не нужно подниматься на второй этаж, пока я не позову.
— Эта слуга понимает.
Понимания в её ответе ни капли, но по крайней мере ЧеньСи не осмеливается спорить. Я фыркаю, разворачиваюсь и ухожу, ощущая спиной её внимательный взгляд. Как мне кажется, она девочка сообразительная, но при этом недалёкая, она не видит дальше своего носа и полагается на министра тогда, когда положиться следует на меня.
Её выбор.
Я вхожу в спальню, плотно закрываю дверь. На створках будто сам собой вспыхивает запирающий иероглиф. Бумажный талисман тишины взлетает в воздух. Теперь, даже если ЧеньСи придёт, она не сможет ни войти, ни подслушать.
В душе разливается тёплое чувство. Наверное, оно называется счастье, да?
Я прищуриваюсь. РенШен бесстыдно развалился в моей кровати. Руки заброшены за голову, одна нога согнута в колене. РенШен нарочно принял самую эффектную позу, чтобы покрасоваться. У меня пересыхает во рту, я сглатываю ставшую вязкой слюну и вдруг говорю совсем не то, что собиралась:
— Шен-эр, я так соскучилась.
Глава 39
РенШен вздрагивает.
— Ты никогда не говорила таких слов, Ни-Ни.
Я отворачиваюсь — сболтнула лишнего. Открывать душу и признаваться в чувствах невыносимо. Предпочитаю переживать их наедине с собой. Но РенШен неожиданно оказывается рядом и мягко заключает меня в объятия.
— Фр-р-р, отпусти.
— Я тоже скучал, Ни-Ни. Тебя не помнил, а скучал, представляешь? Видел тебя во снах и думал, что в мире не может быть настолько прекрасной девушки. Как мне было жить? Другие девушки не могли меня заинтересовать, а этот принц не аскет.
— Хм…
Я сдаюсь, опускаю голову РенШену на грудь. Я слышу, как бьётся его сердце, и моё сердце тоже начинает биться чаще.
РенШен подхватывает меня на руки, затягивает в кровать, как в гнездо, и я не сопротивляюсь. Хуже того, РенШен касается моих волос, хулигански чешет за ухом, и его не смущает, что ухо человеческое, не лисье. А я… я издаю непроизвольное совершенно кошачье мурчание, звук вырывает непроизвольно. Я прикусываю язык.
— О, ты так можешь?
— Р-р-р.
Но РенШен лишь крепче прижимает, и рычание сменяется мурлыканьем.
Я не знаю, сколько мы так сидим.
За окном давно стемнело, тянет прохладой. С неба подмигивают звёзды, доносится шум листвы, потревоженной ночным ветерком. Я глубоко вздыхаю, изворачиваюсь и смотрю РенШену в лицо:
— Ты ведь не пообниматься пришёл?
— Ни-Ни, вообще-то это ты сказала мне прийти.
— Да? Шен-эр, у меня было весеннее настроение, потом я подумала, что культивировать вместе тоже неплохо…
РенШен, кажется, дышать боится, слушая мои откровения. Я рада, что он счастлив, но зачем же смотреть на меня с таким самодовольством? У меня когти чешутся, показать птенцу, кто из нас двоих настоящий хищник.
С трудом успокоившись, я прикрываю глаза.
— Ни-Ни, терпение добродетель, но мало кто во дворце может похвастаться добродетельной натурой. Мой интерес к дочери клана Сян никого не оставит равнодушным. Я полагаю, завтра ты получишь приглашение и, вероятно, не одно.
— Какие у тебя планы на эту страну?
— Защитить сестру. Что касается страны, трон мне не интересен. Нет, если ты хочешь стать императрицей…
Я перебиваю шипением, шлёпаю РенШена по плечу.
Он откидывается назад и хохочет. Лично я ничего смешного не вижу, но, глядя на феникса, такого расслабленного и веселящегося, не возражаю. Пока он не пытается усадить меня на трон, всё в порядке. Меня место главы Дома Огня тяготит, хотя меня нельзя назвать образцовой главой. В роли правительницы я себя не представляю. Мне бы лес, охоту. Плести паутину во дворце слишком скучно.
— Сестру. А… родители?
РенШен морщится:
— Ни-Ни, страна Лунь отличается от империи Ю.
— Неужели?
— Хотя женщины культивируют, не принято позволять дочерям изучать боевые техники. Насколько я понял, после Катастрофы, когда совершенствующихся высоких рангов не стало, расплодились монстры, и людям пришлось очищать земли. Женщин берегли, как… сосуды новых жизней. Сражаться шли мужчины.
— И гибли. Мужчин осталось мало, слабые женщины ради защиты были готовы поступиться гордостью, и постепенно многожёнство стало обыденностью.
— Ты всё верно понимаешь. У отца-императора девяносто девять красавиц, не считая императрицы.
— Сколько?! А у него от такого количества ничего не стёрлось, нет?
— Десятки красавиц годами остаются нетронутыми. Девушки получают уроки изящных искусств, иногда на праздниках услаждают слух императора игрой на цитре и пением. Обычно некоторое время спустя счастливиц… дарят чиновникам. Лишь невезучие делят ложе с императором и остаются в ловушке дворца.
— Сложно…
Подобных извращений даже у демонов в Бездне не было.
— С наложницей, подаренной самим императором, следует обращаться, как с сокровищем. Императрица часто приглашает бывших сестёр в гости.
— Девушки становятся в семьях чиновников глазами и ушами императора?
— Да. И по крайней мере у них есть защита, некоторое богатство, возможность стать матерью. Красавицы, остающиеся во дворце живут недолго, гибнут в борьбе за высочайшее внимание. Помимо девушек, принятых во дворец за красоту, у императора есть дочери чиновников. Их жизни нельзя назвать счастливыми, но эти девушки могут опереться на свою семью. Из двадцати четырёх принцев сейчас живы одиннадцать.
— Оу…
— Можно ли считать отцом того, чьё участие в твоей судьбе заключалось лишь в том, что он посетил спальню императорской наложницы-матери? Когда я был маленьким, я видел отца издали по праздникам. Сейчас моё положение иное, император выделяет меня из-за моих талантов.
— Он боится тебя?
— И это тоже.
— Значит, ты не против, если при случае я откушу ему голову. А твоя мама?
РенШен пожимает плечами:
— Моя мама осталась в далёком прошлом и вместе со всеми ушла порталом. Императорская наложница, давшая жизнь этому телу… Когда-то мне казалось, что она любит меня, но позднее я понял, что она любит свои амбиции, которые может реализовать через меня. Ей хочется славы вдовствующей императрицы.
— А? Погоди. Разве ты не сказал, что она наложница? Как она может стать вдовствующей императрицей?
— Ни-Ни, очевидно же. Если я стану императором.
— Куда девать действующую императрицу?
— Яд.
— И правда…
— Императорская наложница-мать, каковы бы ни были истинные причины её заботы, берегла меня, и я не могу отбросить женщину, не единожды спасавшую мою жизнь, но между нами давно нет взаимопонимания из-за разногласий. Императорская наложница-мать будет счастлива, что я, наконец, обратил внимание на женщину. Ни-Ни, когда она попытается подарить мне пару наложниц, не убивай её, ладно? Я сам разберусь. Ещё ей не понравится, что ты из боковой ветви да ещё и не дочь от главной жены. Словом, она может решить доставить тебе некоторые неприятности.
— Весело.
— Сестра ради меня будет на твоей стороне.
— Сколько у тебя сестёр?
— Много. Близкая — одна. Она родная дочь императрицы. Считается, что из-за моих выдающихся способностей я мог конкурировать с наследным принцем. В то время императрица видела во мне угрозу. Но удар нанёс шестой брат. Я спас жизнь наследного принца, поддерживал его, и постепенно императрица меня приняла.
