class="p1">Второй рукой лорд-сосед оперся на подлокотник и пристально заглянул мне в глаза, передавая всю гамму собственных чувств и корень проблем. Следующим хрустнул трон, не выдержав медвежьего натиска.
— Дети? — догадалась я.
— Угу.
— Насилие — не выход.
— Хм?
— Можете их пожурить, — жалко улыбнулась я. Причинение вреда бывшей королеве без соответствующих указаний преследуется по закону, но было что-то в глазах соседушки такое задушевно-ласковое, что закон сдулся и трусливо уполз под лавку. Главное, не уползти вслед за ним.
Глухое ворчание, словно зверя потыкали палкой, вылетело из приоткрытого рта мужчины. Надо же, а дыхание у него мятное, морозное, словно снег поселился внутри моего вечно недовольного соседа. Наверняка, он тот самый десятый стоматолог, не рекомендующий современные зубные пасты — грызет лед, запивает мятной настойкой.
В гостиной, к слову, стало тихо. То ли шалопаи по привычке подглядывали и притаились по углам, чтобы не попало по первое число, то ли интуитивно почувствовали угрозу ремнем по пятым точкам. А что угроза нависла — сомнений нет, и прежде всего надо мной в виде косматого и разозленного дворянина. Пришлось откашляться и незаметно вынырнуть из-под чужой руки, покрутив затекшей шеей.
К чести Эдгара, давить он не стал: ни в прямом смысле, ни в переносном, но от меня не отстранился, пригвоздив взглядом к креслу и потребовав объяснений.
— Да что у вас случилось? Рассказывайте.
Ой! Я не это имела в виду. Но лорд резко вздохнул и сжал зубы, решив, что я издеваюсь. В следующую секунду вместо нечленораздельного мычания из горла Его ледничества донесся звериный рык, и мужская ладонь притянула меня за шею.
— М-м! — сухие губы лорда зло ткнулись в мои.
Ек-макарек! Сожрет! Ну не целует же так неумело, будто ребенок, просто прижимаясь лицом? Точно сожрет.
— М-м-м! — я попыталась отстраниться, но кто бы дал.
Сдернув венценосное тельце с трона будто пушинку, лорд-медведь прижал меня к себе, не разрывая прикосновения губ. Секунда — и мне удалось отстраниться, резко дернувшись головой. Взгляд егеря загорелся мрачным торжеством, и щека дернулась в подобии ухмылки.
— Какого…?
Губы начали неметь.
Фарфоровые донышки чашек характерно и звонко щелкали по парным блюдцам. Лежащие рядом крошечные ложечки располагались строго под углом в сорок градусов и смотрели на север, хотя куда уж севернее. Идеальная осанка, ровное положение головы, одинаково бесстрастные выражения лиц — мы синхронно поднимали полные кружки с горячим чаем, подносили ко рту и ставили обратно.
Глотать не получалось.
— Вы нас накажете, да? — два десятка оболтусов смотрели в пол, избегая поднимать ничуть не раскаявшиеся взгляды.
— М-м, — синхронно промычали мы, вкладывая разные смыслы.
Лорд-медведь явно намекал, что нет, не накажет, просто прибьет и вся недолга. Вот только допьет свой наикрепчайший чай с тремя ложками меда, разомнет суставы и возьмется за нагайку. Я же была настроена философски: по крайней мере, никто не умер и даже не схлопотал понос. Потому что измена королю — это цветочки, а отравление весомой внутриполитической фигуры и должностного лица в одном, пардон, лице — это уголовка. А, и еще: они снова мстили и в этот раз — за меня.
— А чего он вас шалавой обозвал? — запальчиво выкрикнул Рон, лезя поперек старших.
Старшие — Николь и Ксандр — стояли впереди шеренги и понуро вздыхали, обмениваясь тоскливыми взглядами. Ибо осознавали, что попадет, и с полным на то основанием.
— Заткнись! — не выдержал Зик, намереваясь заехать виновнику в глаз. — Ты нас под розги подвел, урод!
— Сам урод! — взревел русоволосый, засучивая рукава. — Больше всех верещал, какая у нас королева крутая, а как вступиться за нее, так зассал!
— Ах ты вонючка!
Перехватить драчунов никто не успел и по вымытому полу покатился грязно ругающийся комок. Остальные потворствующие соучастники разом загомонили, расступились и начали болеть за «своего», не пренебрегая обширной подзаборной лексикой. Одни всерьез готовились на кулаках защищать куратора, другие настаивали, что взрослые сами разберутся.
Общий смысл был понятен и разъяснен еще полчаса назад — дети услышали, как лорд-леший мало того, что намекает на прошлые грехи Её величества, так еще и пытается уличить в грязном флирте с простолюдинами, и решили не спускать ему с рук таких оскорблений. Кто-то припомнил холодный прием и прежнюю ругань егеря, кто-то — не будем показывать пальцем — жаждал помстить за сестренку, и общее детское негодование догнало лорда Брауна. В поданной соседу воде плавала какая-то отрава.
— Ум-м-ы-ы-нм, — я укоризненно покачала головой Рону, которого поймали за шкирку и приподняли над паркетом.
— Да не помер бы, — открестился пакостник, разгадав пантомиму. — Зато язык поганый впредь за зубами бы держал.
Ядом оказалась специфическая безвкусная настойка стужанки остролистной — помесь лидокаина и новокаина, в больших концентрациях вызывающая рвоту и паралич, а в малых — местную анестезию или обезболивающий эффект в зависимости от способа применения. Часто применяют для общего обезболивания при хронической мигрени, болезнях суставов, менструальных болях, а при стоматологических манипуляциях просто ополаскивают ротовую полость, обязательно съев сначала кусочек шоколада или сахарный кубик.
— Он же за эту банку мёда чуть не удавился, — с ненавистью выкладывал подноготную виновник. — Я сразу понял, что, когда вернется к себе, снимет пробу с новой партии. Пусть бы его вывернуло от этого медка, чтобы жизнь сладкой не казалась.
«И меня заодно, да?» — вспомнилась мне ложечка барбарисового мёда, поданного к чаю сразу после того, как девочки вернулись с третьего этажа.
Уникальной особенностью стужанки была катализация сахаром. Именно всасывание глюкозы в ротовой полости запускает процесс «онемения» тканей, на которых попала настойка. Поэтому раствор стужанки на воде принято или заедать сладким после, или предварительно «шлепнуть сахарку», как выразились мои подопечные. Представьте себе шок лорда-медведя, вернувшегося домой и вскрывшего баночку свежего мёда.
— А вы, наверное, глотнули какао из кружки Элли, — подсказала Николь, неловко пряча взгляд. — Вот оно и сдетонировало от слюней… лорда.
— Чу-у-… н-не-е… вы-и-ил…
— Да, чудом не отравился, — на автомате кивнула девушка. — Слишком много времени прошло между приемом и сладким, даже не стошнило.
К счастью, сладкое было и лекарством: достаточно съесть несколько кубиков или плитку шоколада, чтобы вывести стужанку без вреда для организма. Одно только «но» — речевой аппарат не мог разжевать ни кусочка спасительного снадобья.
Ох, как я буду ругаться… Всё им выскажу! Ремнем по попе и в угол на всю ночь, чтобы неповадно было. И сообщников тоже, потому что о черном замысле Роланда знали практически все, за исключением старших и совсем мелких. И никто не остановил! Роза задержалась на чердаке,
