посоветовал Кирюха и уже не погладил, а довольно чувствительно похлопал меня между лопаток.
Глава 18. Тук-тук, кто там?
Приближались новогодние каникулы, но это меня вовсе не радовало. В школе дела шли хуже некуда: двоек у меня не было разве только по технологии. Юлька мне не звонила, я ей — редко, и все наши разговоры ограничивались ничего не значащими фразами. Кирюха при встрече на нейтральных территориях нашей квартиры держался отстраненно и нарочито холодно. Занятия в художественной школе я пропускала теперь так часто, что уже и не помнила, когда была там в последний раз. Какой смысл ходить на занятия, если неизвестно, выберут мою работу для участия в выставке или нет? А вот Миша всегда оказывался рядом и охотно приглашал на свидания, но почему-то только в неудобное мне время. Однако я соглашалась, меня неудержимо влекло к нему. День и ночь я думала только о нем. Засыпая, представляла нас вместе, вспоминала горький запах лимона… и почти каждую ночь просыпалась с криком, зажимая рот ладонью. Эти сны, в которых я выпадала из окна, разбивая спиной стекло, до того замучили меня, что даже отстраненный Кирюха бросил однажды утром, что я похожа на привидение.
В дополнение ко всем моим бедам Миша собирался уезжать с родителями на неделю в Таиланд. И мысли о скором расставании приводили меня в отчаяние!
— Соник, есть же Интернет! — в ответ на мои стенания утешал он.
Умом я понимала, что он прав, но сердцем не хотела отпускать ни на минуту.
Мы шли по заснеженному проспекту, тихий фиолетовый вечер искрил по сугробам и бросал под ноги чернильные тени. А снега было так много, что тротуар превратился в узкую тропинку. Но даже если бы дорога позволяла пройти целой шеренге, я бы все равно шла так же близко, стараясь попасть в такт его шагам. Мороз щипал щеки, и я уже не чувствовала собственный нос.
— Идем к тебе, Соник? — предложил Миша.
До сегодняшнего дня я упорно отказывалась приводить его домой: боялась показать ему, какая я на самом деле. Ведь то, как и где живет человек, отражает его сущность.
— Напрашиваешься? — я засмеялась, но сердце тревожно екнуло: сейчас или никогда!
На ходу я сгребла снег с припаркованной машины. Он крошился и не хотел лепиться в снежок, поэтому я просто запустила в Мишу пригоршню рассыпчатых сверкающих хлопьев.
— Ах так?! — притворно рассердился он.
Спасаясь от его мести, я шмыгнула в проходной двор и затаилась у стены. И когда мой преследователь появился, обрушила ему на голову целую охапку пушистого снега. В ответ он схватил меня и повалил в сугроб. От его поцелуев стало так жарко, что казалось, снег вот-вот растает и мы оба упадем на землю. Откинувшись на спину, я заглянула в прямоугольник неба, черный, как печная сажа. Звезды, похожие на сережки с голубыми камешками, ярко мерцали серебром. Я невольно потянулась ощупать одну: под краем вязаной шапки, на разгоряченной мочке, сережка была удивительно холодной.
Я зажмурилась, продолжая покручивать в пальцах прохладный металл. А когда вновь открыла глаза, мне вдруг показалось, что я не могу пошевелиться. В ушах стоял звон разбитого стекла, а во рту — солоноватый вкус крови. В ужасе я отдернула руку и резко села.
— Замерзла, Соник? — Миша поднялся и помог мне встать.
— Я хочу домой.
— Я тоже хочу к тебе домой, — улыбнулся он. — Отогреешь?
И я решилась. Пусть он придет ко мне, пусть увидит, как я живу, пусть между нами будет все, кроме недосказанности и непонимания!
На проспекте, возле входа во двор, стояла компания.
— Здорово, Куколка! — Рафик отделился от кучки парней. — Куда торопишься?
— Куда надо!
От него за километр несло спиртным. Сам он стоял чуть покачиваясь, куртка расстегнута, в потной ладони банка пива.
— Что ж ты, Куколка, от Лины убежала? Я тоже пообщаться хотел!
— С полицией пообщаешься! — Я храбрилась, а у самой душа уходила в пятки: лично Рафику я ничего плохого не сделала, но кто его знает, на что он способен и что наплела ему Лина?
— Ой, какие мы грозные! — беззлобно засмеялся он и перевел осоловелый взгляд на моего спутника. — А Жмурик-то в курсе, какой ты ему сюрприз ведешь?
Он взмахнул рукой, и пиво выплеснулось из банки.
— В курсе, в курсе!
Я потянула Мишу за собой в ворота, и Рафик услужливо посторонился, освобождая путь.
— Уже уходите? Даже не познакомились! — Он пьяно икнул. — Так мы твоего приятеля на обратном пути подождем?
— Не дождешься! — огрызнулась я и демонстративно захлопнула за собой чугунную решетку.
Рафик повис на ней, с деланым сожалением глядя нам вслед:
— Так у вас там тройничок намечается? Возьмете в компанию?
— Придурок, — прошипела я.
— Разобраться? — Миша чуть притормозил.
— Даже не думай!
— Ладно, — пожал он плечами.
Сегодня мама прислала мне эсэмэску, что опять остается у Игоря. Я искоса глянула на Мишу. Он высвободил руку и положил ее мне на плечо. Этот жест убедил меня окончательно, что мы понимаем друг друга с полуслова. Что между нами ТО самое, о чем не принято кричать. Поэтому возле двери в подъезд я привстала на цыпочки и заглянула в теплую темноту его капюшона:
— Я люблю тебя.
В ответ он склонился и приник к моим губам. Снежинки с его капюшона мгновенно растаяли у меня на щеках.
Дверь в квартиру я открыла своим ключом. Во-первых, было уже около полуночи, а во-вторых, мне совсем не хотелось, чтобы Кирюха знал о столь позднем визите. Но он, как назло, выперся на звук щелкнувшего замка. Застыл в коридоре, взъерошенный, в клетчатой черно-белой рубашке с закатанными по локоть рукавами и домашних спортивках. И вид у него был совсем не дружелюбный.
— Привет, — сказала я, стягивая шапку. Деревянные доски пола возле моих ног тут же оросились горошинами влаги.
— А он что тут делает? — Мишин голос за моей спиной был полон искреннего удивления.
— Он тут живет, — огрызнулся Кирюха, — а тебя сюда никто не приглашал!
— Так у вас коммуналка, Соник?!
— Ошибаешься! Его пригласила я! — ответила я Кирюхе. — Да, у нас коммуналка, — обернулась я к Мише. — Тебя это смущает?
— Вообще, нет, — мило улыбнулся он.
— Тогда проходи!
И, не дожидаясь, пока он снимет куртку, подтолкнула его к своей комнате. Кирюха стоял, мрачно глядя исподлобья, как я вожусь с замком. Под его прожигающим взглядом я крутила ключ в замочной скважине, и щеки мои пылали. Но когда я гостеприимно распахнула ее и пропустила в комнату Мишу, Кирюха
