— Я чувствую себя так, словно провалилась в кроличью нору.
Галихия усмехнулась.
— Я читала эту сказку сыну, когда он был еще ребенком.
— Он упоминал об этом, когда после нашей встречи я впервые озвучила эту мысль.
— Не позволяй страху перед неизвестностью разубедить тебя в том, что ты видишь перед собой. Я пристрастна, так как являюсь его матерью, но и честна. Эвиас удивительный мужчина с нежным сердцем, бьющимся в его внушительной груди. Он скрывает свои эмоции перед другими, потому что должен, но перед тобой Эвиас остается тем хрупким мальчиком, который так сильно хотел, чтобы его любили и обнимали. Отдайся ему, и, я обещаю, он будет всегда лелеять тебя. Откройся ему, и он отдаст тебе все, чем владеет.
Глаза Джилл наполнились слезами.
— Просто мы такие разные.
— Неужели? Ты одинока в этом мире. Он чувствует себя таким же из-за своего места в клане и ожиданий, возложенных на него как на лорда, — Галихия протянула руку и коснулась щеки Джилл. — Он мечтал о такой девушке, как ты, дорогая Джилл. И он действительно боится, что ты отвергнешь его. Пожалуйста, не причиняй боль моему сыну. Ты единственный шанс на его счастье.
— Но почему именно я?
— Не поняла, — Галихия нахмурилась.
— Я видела эту горгулью, Виналин. Она разделась перед Эвиасом и бросилась ему на шею. По внешности я не могу с ней сравниться. То есть, да, она стерва. И я понимаю, почему он ненавидит ее, но Эвиас может заполучить кого угодно. Модель Виктории Сикрет [2] подошла бы Эвиасу гораздо больше. Я не хочу принижать себя, но нужно быть реалистом. Моя внешность привлекает внимание мужчин. Я в хорошей форме, но у меня нет никаких суперкрутых физических трюков или какой-то сверхъестественной красоты. Я очень похожа на свою мать. Но не могу ни изменить облик, ни отрастить клыки. Я была потрясена, когда узнала, что мой отец не был человеком.
Галихия продолжала хмуриться.
— А кем был твой отец?
— Вамп-ликаном.
Женщина побледнела. Это сразу встревожило Джилл.
— Я совсем не знала его. Как уже упоминалось ранее, он был куском дерьма, который бросил мою маму во время беременности. Он отправлял головорезов угрожать ей каждые несколько лет, чтобы она никогда никому не говорила о моем происхождении. Донор спермы, вероятно, боялся, что она потребует у него денег на содержание ребенка.
— Дело не в этом, — улыбка Галихии появилась снова, но не затронула ее глаз и казалась вымученной. — Мой сын знает?
— К Эвиасу меня доставил Дэкер Филмор. Этот мудак мой биологический дед. Он приказал двум придуркам похитить меня с работы и привезти на Аляску. Я действительно ненавижу эту семью.
— Никогда никому не говори, что твой отец вамп-ликан. Пообещай.
— Не проблема. Я и сама не в восторге от этого.
Мать Эвиаса сжала руки Джилл.
— Правда подвергнет тебя опасности. Неудивительно, что мой сын до сих пор не представил нас друг другу. Видимо он все еще разрабатывает план, как справиться с этим развитием событий. Чистокровные горгульи в нашем клане будут категорически отвергать кого-то с любым вампирским наследием в качестве пары. Ему придется убить некоторых из них, — на ее лице отразилась нежность. — Должно быть, он очень любит тебя, — искренняя улыбка вернулась к Галихии. — Разве ты не понимаешь? Он выбрал тебя несмотря на то, сколько неприятностей это ему доставит.
— Ты радуешься, что Эвиасу придется убивать людей?
— Мы живем в жестоком мире. Смерть лишь часть всего этого. Мой сын уничтожит любую угрозу, нависшую над тобой или над вашим будущим. Никогда не сожалей об этих смертях. Его отец должен был умереть. Но в клане осталась еще много людей, похожих на Аботоруса. Цени преданность моего сына, дорогая. Сколько женщин могут с уверенностью заявить, что мужчины пойдут на все ради их защиты? Из-за тебя он готов начать войну с собственным кланом.
Джилл молчала, размышляя об этом несколько мгновений.
— Мрачная перспектива, но я понимаю в чем дело. Ты тоже расстроилась, что я наполовину вамп-ликан?
— Нет. Я счастлива, потому что он нашел тебя, дорогая Джилл. Все, что имеет значение, — ты та, кто нужен моему сыну. Я очень рада, что он встретил тебя и увидел в тебе свою пару.
— Я не его кто-то там. Безумие даже предполагать, что между твоим сыном и мной что-то получится.
— Почему?
Джилл открыла рот, затем закрыла, сглотнула и высвободила ладони из рук матери Эвиаса.
— Мне здесь не место.
— Твоя жизнь в прошлом была счастливой? Были ли удовлетворены все твои потребности? Остался ли там мужчина, которого ты любила всем сердцем и который заставлял тебя чувствовать себя полноценной?
Джилл очень хотелось соврать, но это противоречило ее сути.
— Нет. Моя жизнь была отстойной, но я не чувствовала себя так, будто меня бросили в другую вселенную, — она посмотрела на вечернее платье женщины. — Я одеваюсь не так, как ты. Без обид. Платье прекрасно, но разве в нем не жарко? Не неудобно?
— Ты должна стать парой нашего лорда. Значит, ты можешь изменить уклад наших женщин. Моя пара обозначил мое положение в клане, как официального сосуда, не больше. Но Эвиас не поступит так с тобой. Он выслушает твои требования и захочет сделать тебя счастливой. Пусть отмена платьев станет первым твоим официальным указом после того, как мой сын представит тебя клану. Потребуй, чтобы мы одевались более непринужденно на публике.
— Уверена, что все пройдет гладко, — Джилл закатила глаза.
Галихия рассмеялась.
— Скорее всего нет, но лично я буду очень признательна тебе. И Ренна тоже. Ей было очень трудно привыкнуть к строгому дресс-коду, который соблюдают женщины на утесах. Боюсь, это дело рук моей пары. Аботорус считал неприличным, когда женщины демонстрируют ноги своим соплеменникам, а брюки, по его мнению, уменьшают нашу женственность. Эвиас не стал менять закон, но ты могла бы переубедить его. Он будет заботливой и преданной парой.
Джилл вздохнула и села.
— Все не так просто.
— Вполне возможно. Эвиас удивительный человек, как я уже говорила. И я, как его мать, уверена, что благодаря чрезмерному количеству любви, скрытому в его сердце, он осуществит любое твое желание. Здешняя жизнь может отличаться от той, которую ты оставила позади, но перемены — это лучшее, что может с нами случиться. Могу я дать тебе несколько советов?
Джилл выдержала ее пристальный взгляд, обдумывая сказанное. Не то чтобы у нее здесь было много друзей, а мать Эвиаса была очень мила.
— Пожалуйста.
— Перестань так много думать и позволь себе чувствовать, дорогая Джилл. Рискни. Разреши моему сыну уложить тебя в постель. В твоих жилах течет кровь ликана. Единственная черта, которая всегда передается по наследству, — хорошие инстинкты. Прислушайся к своим. Тебя тянет к Эвиасу?
— Да.
— Ты боишься его?
— Нет.
— Как думаешь, он может причинить тебе какой-нибудь вред?
Джилл покачала головой.
— Тогда почему ты держишь его на расстоянии?
— У него есть крылья, а еще он умеет превращаться в камень. Плюс ко всему у нас-нет-ничего-общего-от-слова-совсем, — Джилл подумала, не упомянуть ли о поцелуе с наркотическим эффектом, но решила промолчать на случай, если ей придется объяснять и последующую часть. Она ни за что не призналась бы Галихии в том, что делал с ней в постели Эвиас.
— Ты бы перестала общаться с человеком из-за того, что у него есть шрам или хромота?
Джилл нахмурилась.
— Я понимаю, к чему ты клонишь, но нельзя сравнивать хромоту и умение летать. Хромой не может обрюхатить меня малышом летучей мыши, — она пожалела о своих словах сразу, как только их озвучила. — То есть…
Галихия усмехнулась, что больше походило на фырканье.
— Малыш летучей мыши? Очень смешно. У наших детей при рождении нет крыльев.
— Прости. Я не хотела обидеть тебя. Ты ведь тоже обладаешь крыльями, верно?
— Я действительно умею летать, хоть и немного заржавела. Я никогда не покидала скалы. В том, что у тебя отсутствуют крылья, нет никакой проблемы. Женщинам все равно не разрешают улетать с утесов.
