Внезапно раздалась красивая и мелодичная музыка, переливы волынки, флейты и арф — это играли ребята в фиолетовых балахонах, расположившиеся неподалеку. Те самые «Еретики», надо полагать. Несмотря на странное название группы, я была восхищена нежностью мелодии.
В этот момент я увидела Лиду, которая с очень решительным и вдохновленным видом шла к нам. Я уже немного знала местные обычаи — если леди приглашает господина танцевать, он не имеет права отказать ей. Считается дурным тоном и вообще фу-фу-фу.
Так что если я сейчас не приму каких-нибудь мер, противная Бо Пип у увех на глазах утащит моего мужа.
Приглашать мужчин на танец мне до этого не доводилось. Сейчас вон вообще откажет, после всего, что между нами произошло, вот смеху-то будет.
— Потанцуйте со мной, милорд, — тихо попросила я и взглянула Теодору в глаза.
Он с удивлением смотрел на меня. Готова поклясться, он не видел Лиду и не подозревал о ее коварном замысле. Сейчас он видел только меня. Подозрение в его взгляде сменилось чем-то другим…
Все не отрывая от меня пламенеющего взора, муж вытянул руку и я положила поверх свою. В этот момент я напрочь забыла о том, что всего-то навсего хотела сорвать планы Лиды.
Теодор положил руку мне на талию и закружил в танце. Я чувствовала его совсем рядом, ощущала его могучее тело и смотрела в медово-карие глаза. Пожалуй, впервые мне было так сладко… Так, что дрожь пробежала по моему телу — от макушки до кончиков пальцев.
— Это от отвращения? — хрипло спросил Теодор, почувствовав, что вздрогнула. Его дыхание коснулось моей оголенной шеи. — Или…
Он не закончил — ответ был в его глазах. Я отражалась в них, как в зеркале. Словно в каком-то заколдованном лабиринте, из которого я не могла, да и не хотела найти выход. Ко мне вдруг пришла дурацкая мысль, что приворот Нутеллы начинает действовать зеркально — на меня.
Музыка смолкла слишком внезапно, грубо вырвав меня из грезы. Заставив проснуться.
— А вот теперь мы можем идти, — с чувством сказала я, глянув в сторону Лиды, которая вроде как снова рыпнулась в нашу сторону.
И увлекла Теодора прочь. Он набросил мне на плечи накидку и не заметил господина Гаррика, который стоял неподалеку, провожая нас взглядом. Пиявец ухмыльнулся и легонько кивнул мне.
Ой, ну вот… Вляпалась я до кучи с этим ядом!
Подлая, подлая Нутелла!
Костеря про себя эту гадюку, на чем свет стоит, я вдруг с удивлением поняла, что, как раньше, совершенно не думаю о том, что она сейчас делает в моем мире. Даже более того — думаю о Яне Ершовой, как о совершенно другом человеке, не ассоциируя ее с собой.
Да и зачем, ведь вся моя жизнь теперь — здесь. И мужчина, при взгляде на которого мое сердце замирает, тоже здесь. А что, если сегодня он все-таки доберется до моей спальни?
Мысль повергла в ужас, но одновременно вызвала какое-то непонятное возбуждение.
Впрочем, нет. После моего пребывания в замке Макинтоша — едва ли…
На город уже опустилась ночь, но площадь была ярко освещена. Экипаж поджидал нас с Теодором около бокового входа. Муж галантно распахнул передо мной дверь кареты, как вдруг…
— Милорд Рутланд! Вы позволите поговорить с вашей женой?
Кажется, число людей, которые хотели поговорить со мною, росло в арифметической прогрессии.
Это были юноша и девушка. И явились они определенно не с бала, так как были одеты очень просто, даже бедно. На девушке был простой шерстяной плащ, она придерживала капюшон от ветра, чтобы не спадал. Она выглядела очень бледной и измученной, а под ее глазами залегли темные круги.
Что касается ее спутника, то в глаза первым делом бросалась не одежда, а густая шапка каштановых кудрей. Ну и то, как он трогательно поддерживал девушку за руку.
Самое интересное, что Теодор, похоже, знал их обоих. Он назвал кудрявого юношу Дерилом, а девушку Сеоной и приветствовал их очень тепло. Они же обращались к Рутланду очень уважительно. Я бы даже сказала, с почтением.
Через пару минут разговора я поняла, кто это такие — Дерил работал на мануфактуре Теодора, а Сеона была его невестой. Они собирались пожениться.
— Миледи Рутланд, у нас к вам очень необычная просьба, если вы позволите… — волнуясь и заикаясь начал Дерил. — Селена — близкая подруга леди Леолы Латук и леди Эллен Грос… Она услышала о чудодейственной магии медведя, сделанного вашими руками, что отпугивает мару. Вы не могли бы и для Сеоны сотворить такую игрушку? Ночное чудовище замучило ее, запугало кошмарами, особенно сейчас перед нашей свадьбой. Никакие заклятья и обереги не помогают. Сеона измучена, почти не спит… Мы готовы заплатить за этого медвежонка любые деньги!
По мере рассказа юноши Теодор все больше и больше хмурился, а затем уставился на меня с таким выражением, будто видел впервые. В этом взгляде вообще было много разнообразных чувств, например удивление, подозрение, и черт знает, что еще…
Под этим взглядом мне пришлось без утайки рассказать про заседание клуба «Рукотворушка», на котором я присутствовала, а еще про то, что мне поведала недавно Элен Гросс.
Я внезапно поняла, что косвенно знаю этих двоих. Леола Латук, действительно была такая в прошлый раз. И рассказ девушки про то, что мара мучает ее подругу, погружая ее в кошмары о смерти возлюбленного, я тоже вспомнила.
— Но, может быть это не действует на самом деле… А с братом Эллен все вышло случайно, по какой-то другой причине… — растерялась я, но затем с решимостью заявила. — Конечно, я сошью для вас мишку! Это будет мой свадебный подарок.
Парочка очень долго нас не отпускала — молодые люди рассыпались в благодарностях, особенно Дерил. В отношении меня прозвучали такие слова, как «великодушная», «добрая», и даже «смелая». А Теодор слушал все это и загадочно молчал. То ли не поверил, то ли обдумывал. А может просто пребывал в состоянии глубочайшего шока, оттого, что меня назвали «великодушной».
— Игрушечные медведи, значит, — проронил он, когда карета тронулась с места. — Быть того не может.
— Разумеется, не может… — огрызнулась я, отвернувшись к окну. Не знаю почему, но очередное неверие мужа ранило меня сильнее, чем я бы того хотела. — Я могу творить только зло, вы разве забыли?
— Мара больше не приходила к Брианне… С тех пор, как у нее появились ваши медведи, — словно не обращая на меня внимания, продолжал Теодор. — Бонна Зелиг говорит, что это ее заслуга. Ее шаманской магии…
— Гнать ее надо в шею, эту бонну Зельгскую. Проходимка с садистскими наклонностями! — припечатала я.
— Не я избрал ее бонной для Брианны, — Рутланд смотрел на меня, а как будто бы сквозь меня. — Это был выбор Чантэль. Она привезла эту женщину из поездки в свой родной город. Это небольшая провинция на самом севере Равенны. Чантэль сказала, что бонна всегда должна находиться при Брианне. Что она очень сильная шаманка и защитит ее тогда, когда никто не сможет…
Я боялась даже дышать, чтобы спугнуть то, что прозвучало в его голосе. Он впервые говорил со мной о своей бывшей жене, которая трагически погибла от когтей этих самых злобных белых медведей — вербэров. Это было доверие и откровенность. Я вспомнила, как в нашу первую брачную неудачную ночь Теодор сказал, чтобы я не смела произносить имя его жены. И вот, все, кажется, поменялось. Значило ли это, что мы стали ближе?
— Если вы нуждаетесь в тканях или швейных принадлежностях… — вдруг проговорил Рутланд. — Все необходимое можете взять в моем магазине, там как раз новый завоз тканей.
— Благодарю, но я уже нашла один приятный магазинчик, называется «Швейное дело». Там еще рядом продают жареные личинки… ой, козьи кишки.
— Мне тоже не нравится соседство с этой харчевней, — поморщился Теодор. — Я много раз предлагал хозяину выкупить помещение. Но ему уж больно нравится место в центре города. Как будто за те деньги, что я предлагаю, нельзя купить такое же, даже лучше и больше. Но он бестолков и упрям, как осел!
— Не нравится соседство? Я не совсем понимаю… Так «Швейное дело» — ваш магазин?
