— Опять был… у… этой! — шепчет девушка, и протяжно стонет. — Зачем ты к ней… ох… зачем снова ходишь к ней? Ты же обещал… обещал закончить… с ней… Ви-и-ир!
— Всему своё время! — отзывается тёмный маг.
И Арея не хочет видеть, поэтому закрывает глаза, но картинка стоит перед глазами всё равно.
Фрейлина начинает стонать, и королева морщится:
— Убери.
— Увы, правда не всегда приятна, — со смешком отзывается Лайдор. — Зато посмотри на Роберта, вот он грезит только тобой!
Зачем-то она открывает глаза. И снова отшатывается: опять мужчина и женщина, вот только мужчина теперь Роберт, и он полностью одет, не считая разве что того, что штаны его растёгнуты, а на коленях перед ним женщина с золотистыми волосами, она обнажена и пусть она и спиной, не остаётся сомнений, чем именно она занимается. А если бы они и были…
— Аре-ея, Арея! — стонет Роберт, и накручивает на кулак волосы женщины, заставляя её двигаться в нужном ему ритме…
— Прекрати! — говорит она. Отчего-то ей удивительно мерзко. И, наверное, не стоит терять здесь время и давать Лайдору увидеть свою уязвимость. — Убирайся! — требует королева, но, увы, ничего не происходит. Тогда Арея шепчет: — Виир, Виир, Виир!
Как заклинание. И оно работает.
Рядом появляется Виир. Рядом с ней, по её сторону стены, и Арея с опозданием понимает, что он и поставил эту стену. И не думай она о Лайдоре, может, ничего бы и не произошло…
Видение с Робертом тут же исчезает. Виир делает шаг вперёд, закрывая её, а она сравнивает их и понимает, что они с Лайдором чем-то очень похожи. Стоят, смотрят друг на друга чернющими глазами, и за плечами у каждого клубится Тьма. Лайдор вдруг бьёт изо всех сил по стене, но она лишь идёт небольшой рябью. Виир со своей стороны касается стены, и она прогибается, обтекает руку как перчатка, и почти даёт дотянуться до Лайдора. Тот отступает.
— Ты уже обречён, — бормочет он. — А я подожду. Я столько ждал… Тьма слишком любит тебя, и именно это тебя и погубит! Уже скоро…
Лайдор исчезает, и теперь королева и тёмный маг смотрят друг на друга.
— Ты спал с моими фрейлинами?
Она бы не стала спрашивать, не будь это сном. Точно не стала бы.
Виир молчит, взгляд не отводит, но в нём ничего не прочитать. Потом говорит:
— Нет.
Арея не до конца ему верит, но ей становится отчего-то легче. Возможно, есть вещи, которые и не нужно знать?
— И не смей! — говорит она.
— Даже не думал, — улыбается он. И она вдруг чувствует себя поразительно беззащитной перед такой его улыбкой. Почему Виир всегда не мог быть таким? Впрочем, возможно, она и сама стала вести себя по-другому… И, наверное, что-то такое читается на её лице или во взгляде — маг делает небольшой шаг к ней и склоняется к её губам. Она замирает в предвкушении, но маг лишь слегка касается её губ, а потом разворачивает её лицом к невидимой стене, которая теперь превратилась в зеркало. Некоторое время она изучает отражение, и зачем-то думает о том, что вдвоём они неплохо смотрятся. А потом маг берёт её руку, целует ладонь и прижимает её к зеркалу. После горячего дыхания Виира контраст с холодной поверхностью будоражит. А он берёт вторую руку, и проделывает с ней то же самое. Теперь Арея упирается обеими ладонями в зеркало, а маг горячее дыхание мага обжигает ей шею.
Он берётся за застёжку её платья, и расстёгивает крючок за крючком. Она смотрит, как платье сползает, а затем и вовсе падает к ногам, оставляя лишь корсет, который приподнимает обнажённую теперь грудь, и прозрачную нижнюю юбку, которая мало что скрывает. И ничуть не защищает от прикосновений. Она смотрит как руки Виира медленно комкают прозрачную ткань, и отчего-то не может ни отвести взгляд, ни пошевелиться. Губы пересохли от предвкушения, и она их облизывает, и ловит его взгляд, отчего голова начинает кружиться.
— Арея… — шепчет Виир. И слегка прикусывает кожу на шее. Горячая ладонь ложится на её бедро, высоко, и ещё сдвигается чуть вверх и вперёд, к внутренней стороне бедра.
— Раздвинь, — говорит он. Она слушается. И закрывает глаза, потому что смотреть на себя такую, с его руками на своём теле — слишком интимно. Слишком возбуждающе.
— Я всегда знал, что ты слишком хороша для меня, — говорит он. И, кажется, оставляет засос на её шее. Наверное, хорошо, что это всего лишь сон, с другой стороны, она бы, наверное не возражала, будь это наяву. — Но никогда не мог удержаться. Прогнись, — требует он, и она снова повинуется. И закусывает губу, чтобы не сказать лишнего. Но не может поручиться, что так и не сказала…
— Ты поняла, что сделал Арсенно? — спрашивает Виир. Арея смотрит на свои пальцы, переплетённые с его пальцами, и качает головой:
— Что-то ужасное?
— Путём экспериментов он вывел, что мир откликается на страдание лучше всего. Чем сильнее душевная боль, тем больше можно получить магии, хотя и не каждый сможет ею воспользоваться… — Арея тихо вздохнула. Нет смысла уточнять, путём каких именно экспериментов. Похоже, её предок — маньяк-убийца. Вот радость-то… — Во имя своей цели он пожертвовал женой. Он заключил её душу в кристалл и целенаправленно обрёк на вечные муки, а учитывая, что она любила его, верила ему, мир отреагировал сильно. Даже сильнее, чем Арсенно рассчитывал, а может, он перестарался с усилением. Но так или иначе, мир начал деформироваться, и маг испугался. Он разбил созданный кристалл на тринадцать частей и разбросал их равномерно по всему миру. И казалось первое время, что всё хорошо. Одна жизнь в обмен на способность творить чудеса для многих людей. Многие, сразу многие обрели силу — те, кто был тем или иным образом созвучен для мира несчастной Марьетт. Новоявленные маги бросились колдовать, и очень скоро произошёл первый прорыв. Затем второй, затем третий… Стали появляться и быстро расти тёмные зоны — это дыры в оболочке мира, из которых приходит изнанка.
— И появились тёмные маги? — предполагает Арея. Отчего-то щемит в груди.
— Тёмные маги — временная мера, и она не очень-то помогает, тем более, что некоторые сходят с ума и начинают увеличивать Тьму вместо того, чтобы сдерживать… Нет, не надо на меня так смотреть, Арея. Лет пятьдесят, а то и семьдесят мир ещё протянет, так что то, о чём я тебя прошу, нужно мне исключительно для решения своих собственных проблем. Я вовсе не герой, который хочет спасти мир. Только себя. Но если тебе так спокойнее, ты можешь напоминать себе, что не только спасаешься от Лайдора, но и несёшь гармонию…
— Дурак, — сказала Арея. А маг поцеловал её руку. — Так что нужно сделать?..
ГЛАВА 21
Утром приходит Роберт. Арея не хочет никого принимать, у неё намечено совершенно другое — визит к Главе магического Совета, не хочется, но откладывать уже нельзя, однако принц удивительно настойчив и бесцеремонен:
— Нужно поговорить. О прошлом и настоящем, — весомо роняет он, отодвинув охрану и практически ворвавшись в её покои. Она отпускает застывших в нерешительности стражников. Остаётся надеяться, что реши принц броситься на неё с ножом, охрана определялась бы с допустимыми действиями быстрее…
— Говорите, — чуть холодно отзывается она. Отчего-то перед глазами встаёт видение из сна и становится неприятно. И раздражение глухой волной накатывает. — Только, пожалуйста, быстрее. У меня за время отсутствия накопилось очень много дел.
— У меня был странный сон, — сказал Роберт, и королева застыла, впилась в него глазами. Неужели… Неужели Лайдор? Но Виир же обещал… Но, может, в тот момент, когда она сама и отвлекла его, в том сне, где был сначала Лайдор, тот успел…
— Какой? — спрашивает она севшим голосом.
— Мне снился Ильташ, — помедлив, отвечает Роберт.
— Завидую! — невольно вырывается у Ареи. Вот почему Ильташ снится всем подряд, кроме неё самой? Ей бы очень пригодился его совет или просто разговор с ним… — И что он сказал?
— Простите, моя королева… Я должен быть и буду предельно откровенным, — каждое слово Роберт произносит так, словно это тяжёлый и острый камень, который ранит в первую очередь его самого. — Он сказал, что тёмный маг Виир одурманил вас, обманул и запутал. Вы — его марионетка, и вы собираетесь отдать свою страну, да и весь мир, во власть этого самого тёмного мага.
