В одном прав Тема.
Если без доверия, то какой смысл?
Глава 40.
Я не знаю, чего ждал. Контраста, пожалуй. Что Оксана не устроит мне вынос мозга, не будет кричать, накормит, в конце концов, и пустит в свою пещерку. Сделает мой чертов дебильный день спокойнее. Создаст атмосферу покоя, которой мне сегодня так не хватает.
Я выключаю двигатель, поднимаю голову, смотря на окна. Свет там не горит.
Грудь спирает, воздуха почти нет. Не могла она… Хотя… Там кухня и гостиная. Она может быть в детской, которая на другую сторону выходит.
С этой мыслью стало дышать легче. Я спокойно вышел из машины, прошел к подъезду, сжимая в кулаке ключ. Точно такой же сегодня утром я отдал Оксане. В знак того, что мы вместе, в знак того, что я готов собственные страхи преодолеть.
Да, не брал трубку, я никогда ее не беру, если занят. Родные давно привыкли. А Оксана… Должна понять.
Поднимаюсь по лестнице, словно отодвигая минуту катастрофы. На краю сознания мысль, что Оксана не станет это терпеть. Не та Оксана, которой она стала.
Наконец, нога ступает на площадку между двумя квартирами. Я подношу ключ к двери, открываю ее, погружаясь в прохладную темноту прихожей. Приваливаюсь к стене, смотря, что нет ни сумок, ни обуви, ни пиджака. Ни запаха еды, ни уютной Оксаны.
Нет, значит, нет. Значит, не судьба, да?
Снимаю кроссовки, прохожу в идеально чистую гостиную, мельком заглядывая на такую же чистую кухню. Валюсь на диван и тру лицо ладонями…
Ушла… Просто растворилась. Унесла с собой глобальные планы, забрала сердце, которое только-только начало оживать.
Нет, ну, а чего я ждал?
Весь день ее игнорируя?
После одного полноценного дня вместе. Да, по сути не дня, а ночи. Какой – то невероятной ночи… После того как показал, что она далеко не самое важное.
Но я же не мог оставить Лену в том состоянии. Объяснить мог, да. Но не привык это делать. Не привык вообще перед кем – то оправдываться. Помнил, что это бесполезно, что вызывает еще больше вопросов. Словно достать карту с самого низа карточного домика.
Но Оксана… Она не знает всего… Я не делился с ней страхами, не рассказывал, как жил раньше… До нее. И совершенно не понимаю, как буду после…
Сегодня я решил, что все кончено, но завтра на работе увижу, и все по новой. Пора быть честным с собой, это гребанная любовь, которая так долго обходила меня стороной.
И хорошо, что я только себе пообещал все закончить, если она ушла, потому что обещание себе нарушать можно.
Поднимаюсь с дивана, беру ключи и надеваю ботинки. Уже закрываю дверь на ключ, когда телефон оживает. Оксана...
— Алло?
Она молчит, а мне от самого себя тошно.
— Оксан, прости, что трубку не брал…
— А сейчас куда пошел?
— В смысле? За тобой. Ты у себя?
— Ну, да, я у себя.
— Тогда я сейчас приеду.
— Куда приедешь?
— За тобой!
— Так я дома! — раздраженно шипит она, и я вздрагиваю, когда открывается дверь и на пороге заспанная Оксана. Я от шока разве что челюсть не роняю. – Ну, что ты там встал, может, зайдешь и расскажешь все?
— Можно через пять минут, — сглатываю, чувствуя, как тело вибрирует, а руки дрожат от желания коснуться такой мягкой и сонной Оксаны, такой раздраженной и властной. Что – то в этом есть…
— А что мы будем делать эти пять минут? — забираю у нее телефон, опускаю в свой карман вместе со своим и тяну Оксану на себя, закрывая двери.
— Трахаться, — шепчу, крепко к себе прижимая, словно ее ветром сейчас унесет, словно она сейчас растворится. Не ушла, не ушла… Не ушла!
— В коридоре? — удивленно шепчет она, оглядываясь, а я уже сорочку задираю. Не знаю, что это за вещь, но лезть под это длинное нечто, что — то с чем – то. Я сажусь на колени, прячась под юбкой. Оксана пытается что – то сказать, отговаривать, говорить о приличиях, но стоит мне коснуться ее киски, как возмущения теряются в тихом стоне, эхом пронесшимся по стенам площадки.
— Тимур, ты просто… А… — теряет она способность говорить, а я теряю способность адекватно мыслить. Запах такой, что кроет люто. Втягиваю его носом, кажется, ловлю горячку белую. Языком скольжу по влажным складкам. Чувствую, как трепещет внутри все, как клитор набухает. Давлю на него, чувствуя, как Оксана в голову мою вцепилась через сорочку. Сжимает ее вместе с волосами, делая мои собственные ощущения острее. Пальцы внутри оказываются, чувствую, как плотно стенки сжимают, как давят. Сил терпеть нет. Откидываю ткань, встаю, задирая ее до самого живота.
Больше в ее глазах нет возмущения, лишь вопиющая похоть, которая перетекает из меня в нее и обратно. Она сама помогает мне расправиться с ремнем, стянуть джинсы вместе с боксерами. Кайфую от того, как она шумно стонет, схватившись за член. Тянет его на себя.
— А знаешь, мне нравится длинная юбка. Что — то есть в том, как ее задирать, — шепчу, поднимая Оксану по стенке и сразу вонзаясь глубоко и сильно. Она кивает, кажется, не способная сейчас на человеческую речь, только целует меня влажно, подстраиваясь под четкий ритм толчков.
Я ног не чувствую, все тело ноет, но член скользит внутри как по маслу, не давая мне прерваться, не давая замедлить темп. Чертова волшебная палочка, которая управляет мозгом, которая не дает остановиться, пока тело не зазвенит от приближающейся бури. Оксана вцепляется в меня крепче, воет в губы, словно ее тоже уносит. Меня так точно. Просто бросает из стороны в сторону, пронзая молниями оргазма, не давая даже выйти из Оксаны, пока она не заберет все до последней капли. Остатки сливаю на живот и тут же стираю сорочкой.
Ловлю ее угрюмый взгляд.
— Пять минут прошли?
— Да даже меньше. Чет теряю сноровку.
Отношу ее на руках в квартиру, в душ. Уже по ходу замечая, что Оксана даже не собиралась никуда уходить, наоборот, разложила вещи, создала своеобразный уют.
— Я думала, еще шторы поменять на более цветные.
— На днях съездим, купим, — вытираю Оксане волосы, потом этим же полотенцем себя. Она удивленно на меня смотрит, но молчит. – Только не говори, что ты одна из тех, кто вытирает каждую часть тела отдельным полотенцем?
Она прячет взгляд, а я сморю на стопку подписанных полотенец. Ржу и тут же получаю одним из них по груди. Хватаю Оксану и смачно целую.
— Я смотрю, ты вообще не сильно прихотливый в хозяйстве.
— Да я клад! Я даже сам умею рубашки гладить.
— Относить в химчистку?
— Точно, — смеемся. Хочу пойти в кровать, но Оксана тянет меня на кухню. – Может, завтра?
— Нет, ты объяснишь мне все сегодня. Потому что мой мозг закипает от информации, которая на меня свалилась. И она никак не вязалась с твоими поступками. И еще… — она словно волнуется, толкает меня на стул и встает напротив. – Не брать трубку, я еще могу понять, но скидывать… Я думала, убью тебя!
— Бля, прости, мне Лена такого пиздеца на голову высыпала. Я боялся, что одной фразой: «Везу беременную сноху в больницу», — я не отделаюсь.
— Наверное, если бы я не облазила всю твою страницу за эти месяцы и не знала ее в лицо, то точно бы подумала, что это она от тебя…
— Да упаси боже! Я всегда трахаюсь с презервативом. Даже с женой бывшей, когда женаты были.
Оксана упирает руки в бока.
— Ты чуть не кончил в меня.
— Когда?
— Да вот только что!
— А, да? — чет и правда забыл про резинки. – Ну, будем считать, что это мое предложение руки и сердца.
— Так шутить не надо.
— А кто шутит, — дергаю ее на себя, роняю голову на шикарную грудь. Она, конечно, подсдулась, но есть у меня один способ, чтобы вернуть любимую форму. – Лучше нам пожениться до того, как ты залетишь. А то, что ты залетишь, вопрос времени.
— Нет, погоди! А Стеша чего там плела? Что вы приглашены парой на день рождение твоего отца?
— Есть такое. Но это было еще до того, как я чуть не кончил в тебя. Так что… Оксан, пойдешь за меня? – мельком взглядом цепляю, что лежит на кухне, замечаю пакет с хлебом. Тут же сдираю с него проволочку и надеваю на палец Оксаны. Она смеется, рассматривая самодельное колечко.
