«Да как он смеет!»
— Меня, разумеется, ничто не скомпрометирует, — продолжил Кристиан, пристально разглядывая свою собеседницу. — Потому что никто не посмеет и рта раскрыть, чтобы осудить мое поведение и моих гостей. Мое положение слишком высоко для этого… как и для того, чтобы вы воспользовались моим гостеприимством.
— Что?! Что?!
— Я не та персона, — снисходительно продолжил Кристиан, — к которой можно запросто напроситься на ночлег. — Я сочувствую вашему горю, но у меня не приют. Не ночлежка. И не пансионат для благородных девиц.
Лицо старухи налилось темной кровью. Казалось, еще миг — и ее удар хватит.
— Да, да, — продолжал Кристиан как можно мягче. — Особенно последнее. Не пансионат для благородных девиц. Вашим юным и невинным дочерям отнюдь не место в доме холостого мужчины, ведущего… активный образ жизни. У меня бывают друзья. Много друзей. Они, случается, засиживаются за полночь. Шумят, играют в карты. Случается, и выпивают. Как вы представляете присутствие ваших дочерей в такой компании? Их общество может быть… истолковано превратно.
Глаза Кристиана смеялись.
Он не произнес ни единого оскорбления, но слово «проститутки» так и витало в воздухе.
— Да как вы смеете! — взорвалась старуха. — Ваши намеки…
— Вот видите, даже вы их поняли. А посторонние люди истолкуют точно так же. И даже хуже.
— Ну, знаете! — кипела от негодования старуха. — Вы могли бы воздержаться на время от своего разгульного образа жизни! Есть же предел распущенности! Из уважения к нам вы обязаны оставить свои развлечения!
Брови Кристиана удивленно взлетели вверх.
— Извините?.. — вежливо переспросил он.
— Есть время для праздного образа жизни, — гневно выкрикнула мадам Эванс, — а есть и для благих дел! Приютив несчастных девочек, вы могли бы оставить свои увеселения и вести себя скромнее и приличнее!
На подобное нахальство Кристиан не нашел что ответить.
Он был так изумлен, что просто молча смотрел на старуху. Будто она была не человеком, а говорящим камнем.
— Ваш отец был высокого мнения о моем муже! — кипятилась та. — И ради их многолетней дружбы вы могли бы и сами, без моих просьб, озаботиться нашей судьбой! Подумать только! Мы остались без крыши над головой, а вы над нами насмехаетесь! Какое циничное нахальство!
Кристиан весьма непочтительно рассмеялся.
— Ну, надо было догадаться, что эти глупые письма — это ваша идея, — произнес он насмешливо.
— Глупые?!
— А вы рассчитывали, что я поверю, что за пару дней в местной гостинице вы подхватили все болезни, включая чуму и оспу?.. Нет, мадам. Я отказываю вам не только потому, что ваше пребывание в моем доме неуместно. Я отказываю вам потому, что не желаю видеть вас у себя.
— Что?!
— Вы склонны ко лжи, шантажу и прочим порочным способам добиваться желаемого, — продолжил Кристиан беспечно. — А я предпочитаю не связываться с людьми, которые ведут себя как мелкие жулики.
— Да как вы смеете!.. Я никогда не лгала!..
— То есть, ваши крики об оспе и тифе — это правда? Тогда вам тем более нечего делать у меня, — быстро прервал ее гневные вопли Кристиан. Он поднялся, одернул ладно сидящий на нем костюм, щелчком сбил с рукава невидимую пушинку. — Я нахожу ваши притязание непомерной наглостью, мадам. Не вам указывать мне, как проводить время. Не вам распоряжаться порядками в моем доме. Не забывайте свое место. Вы — всего лишь жена богатого человека. Не аристократка. Не леди. И никогда ею уж не станете. Да вы даже понятия не имеете, что значит быт аристократкой. Ваш муж завоевал расположение знатных людей благодаря своему благородному сердцу. Но даже он не стал нам равным. Вы же ведете себя как базарная торговка. И желаете уважения?
— Да я вас…
Старуху трясло мелкой дрожью.
Но Кристиан лишь усмехался, глядя на нее.
Его яркие синие глаза искрились издевкой.
— Не трудитесь, не тратьте на меня свой яд, — посмеиваясь, произнес Кристиан. — Руки у вас коротки. Вы даже в карман мне их не запустите. И уж тем более, — он усмехнулся совершено неприлично, — не наведете свои порядки под моим одеялом. Вы же к этому стремитесь?
— Ваши мерзкие намеки оскорбительны! Сию же минуту извинитесь!
— Я вас насквозь вижу. Ваш дом цел, вы достаточно богаты, чтоб арендовать себе другое поместье. Но проситесь ко мне на постой с таким упорством, словно у меня гостиница. Да еще и не одна, с дочерьми. Но вам не удастся выгодно пристроить ни одну из ваших девиц. Да и невестой я уже обзавелся.
— Невестой!.. — выкрикнула мадам Эванс. Кристиан развел руками.
— Уж извините, — произнес он кротко. — Забыл перед вами отчитаться. Что, немного порушил ваши матримониальные планы? Но эта особа более благородного происхождения, чем вы.
Старуха дрожала мелкой дрожью.
Зрачки в ее глазах превратились в черные точки.
И вдруг накатило неуемное желание укусить себя за руку, чтобы как-то заглушить боль сгорающей души…
— Вы выглядели бы более прилично, если б по-деловому и просто предложили мне жениться на одной из ваших дочерей, — продолжил Кристиан, пристально всматриваясь в ее глаза. — Ваше стремление на вершину мира понятно, хоть и неприятно. Но ваши интриги…
Он покачал головой.
— Мне кажется, от вас пахнет кровью, — вдруг произнес он, быстро и страшно.
Мадам Эванс даже вскрикнула от неожиданности.
Потому что замечание молодого герцога относилось не к ее ранам.
Она поняла это. Шкурой почувствовала опасность.
Ей показалось, что синие глаза герцога заглянули ей в самую душу. Во мрак, в котором прятались ее монстры, питающиеся чужой болью.
Его синие глаза… это не просто цвет. Это словно волшебный артефакт. Словно магические сапфиры, амулеты ведьм…
Что он там говорил о том, что она не знает, каково это — быть аристократом?
Не в том ли дело?
Он как-то странно усмехался, когда говорил это.
Что за сила течет в его жилах?!
— Еще бы от меня не пахло кровью! — мадам Эванс очень быстро взяла себя в руки. Когда веяло настоящей опасностью, она быстро приходила в себя от потрясений. — Я ведь ранена! Обожжена!
— Не-ет, — протянул молодой герцог, все так же пристально всматриваясь в ее лицо. И мадам Эванс вдруг на миг ощутила себя на плахе. Под инструментом палача, которым он сейчас вырежет из нее признание. — Вы же поняли, о чем я говорю. И, кажется, я не ошибся.
— Не понимаю, о чем речь! — взвизгнула мадам Эванс.
Она тряхнула головой. Зрительный контакт с Кристианом был разорван, и госпожа Зина ощутила неимоверное облегчение.
Как будто ей удалось вырваться из ловушки.
Кристиан недовольно поморщился. Даже фыркнул, как кот, упустивший из когтей мышь.
— Ладно, — проговорил он с явным усилием. — Об этом мы поговорим позже. А пока разрешите откланяться. И да — не пытайтесь строить козни за моей спиной!
Странная проницательность молодого герцога сильно взволновала мадам Зина.
После его ухода она даже подскочила на ноги и забегала по комнате, словно у нее ничего и не болело.
— Ну что, мам?! — дочери появились на пороге ее спальни сразу, как только двери за Кристианом закрылись. — Он пригласил нас? Пригласил?
— В тюремные застенки! — яростно выдохнула мадам Зина, сжимая кулаки так, что на свежих ожогах полопалась кожа, и сукровица пропитала бинты.
— Что, что он сказал? — не унимались дочери.
Но мадам Зина сейчас было не до них.
Она чуяла серьезную опасность.
— От герцога надо избавиться, — шептала она, как в бреду, тяжело ступая по комнате и волоча сломанную ногу. Даже боль не отрезвляла ее. Ах, если б можно было убежать от опасности! Зина бы убежала. Но куда?..
— За одним и невесту его… паршивый мальчишка! Как он смел меня унижать?! Как он смел угрожать мне?! Я ему покажу… я ему устрою…
Мадам Зина перестала хромать, замерла. И со стоном оперлась руками о стол.
— Ну, что?! — не унимались дочери.
— Вагана мне позовите, — задушенным голосом произнесла она, наконец. — Скажите, что я отдам ему приданое Эрики.
