— Зачем им вредить тебе? — ничего в Маркусе не меняется, он просто ждёт, пока она ответит на все, интересующие его вопросы. И дружков мертвеца — заодно.
С Айри всё ещё капает вода, она бледная, стройная и растрёпанная. В лезвии отражается испуганный взгляд, из-за чего она спешит отложить нож в сторону.
— Сказал, что просто убьёт. Мы были с ним в одном автобусе. Я прилетела в эту страну недавно. И после той встречи, на следующий день, когда ехала забирать свою машину, — это было не в этом городе, — заметила слежку. Узнала его, но он и его приятели ничего не делали. Я села за руль, направилась сюда, но они стали стрелять. Тогда я попыталась оторваться от них, и у меня даже получилось. Остановилась в одном небольшом городке, стала думать, что делать дальше. Но они нашли меня и там, — на этих словах её стала бить крупная дрожь. — Я чуть отбилась в тот раз. А теперь он сказал, что убивать таких, как я, это его миссия. Мне кажется, он псих… Я впервые их видела, я ничего больше не знаю. Мне очень, очень жаль, что втянула вас в это!
— Таких, как ты?
Айрин кивает.
— Я не собираюсь вытягивать из тебя по слову, — предупреждает он, как вдруг распахивается дверь и ещё двое получают по пуле в лоб.
Маркус поднимается со своего места так, будто затаскивать трупы в дом для него рутинная работа.
Айри прикрывает ладошками рот, чтобы не вскрикнуть снова, и идёт за ним.
— Боже… — выдыхает она, и в растерянности спрашивает: — Что мне делать?
Маркус перезаряжает пистолет. Но машина, стоявшая у ворот, срывается с места. Видно, водитель решил не связываться. По крайней мере, в одиночку.
— Сказать, с чего к тебе такое внимание.
Он оглядывает трупы, садится на корточки и начинает их раздевать.
— С того, что это какие-нибудь психи?
— Которые из города в город преследует именно тебя?
Он осматривает их кожу на предмет татуировок или какого-нибудь клейма.
— Странным был только первый.
Похоже, двое других просто люди.
— Я знаю, что это очень странно, но меня преследовал монстр, — кивает Айри, и вдруг признаётся: — Мне нехорошо…
— Монстр, значит? — Маркус накрывает тела куртками из шкафа, заслышав шум наверху. — Ванная в той стороне, и не выходи из неё, пока я не подойду. Я живу не один.
— Конечно, — Айрин поспешила уйти, оставив в коридоре свой рюкзак. Но, правда, надеясь обойтись и без каких либо вещей из него.
Соня спускается, крепко держась за перила лестницы.
— Отец? — выходит едва слышный шёпот. — Мне очень хочется пить.
Проходя на кухню, она замечает тела, накрытые куртками и лужи тёмной крови. Её лишь слегка передёргивает.
— Как я говорил, настали непростые дни, — говорит Маркус. — Возьми ещё тех таблеток, я не рассчитывал, что придется стрелять.
— Хорошо, — она пьёт, замечает кровь и на кухне, но никак это не комментирует и уходит, дрожа будто от холода.
Ей снился мёртвый взгляд Мака и долгая, холодная ночь.
Маркус идёт к своей гостье, убедившись, что дочь не побеспокоит его в ближайшее время.
Айрин, закрывшись в ванной, не выдержала и уже успела принять горячий душ, с удовольствием стянув с себя мокрую и выпачканную одежду.
Услышав шаги, она приоткрывает дверь (усталость приглушила застенчивость) и выглядывает так, чтобы видно было только часть лица, мокрые волосы и обнажённое плечо.
— Могу я попросить вас дать мне переодеться во что-нибудь сухое и чистое?
Маркус замирает на месте, хмыкает и распахивает дверь, чтобы взглянуть на неё.
Айрин вздрагивает, отступает на шаг и хватает полотенце, которое едва может прикрыть её стройное тело.
— Это… Это неприлично, — плечи её едва заметно подрагивают. В глазах строгость. На скулах лёгкий румянец.
Взгляд же Маркуса ничего не выражает, кроме лёгкого интереса, который не относится к её наготе.
— Мне нужно осмотреть тебя на предмет… меток.
Татуировка, клеймо, шрам, родимое пятно, всё это может многое сказать о человеке. Например, не оборотень ли он или что похуже.
— На мне даже веснушек нет…
— Я взгляну и принесу одежду.
Он касается её плеча.
Но Айрин отступает, вздрагивая. Правда уже потому, что у него холодные руки. И коротко чихает, при этом смешно щурясь.
— Замёрзла, — улыбается смущённо и отводит взгляд, добавляя тихо: — Правда ничего нет…
Но Маркус припирает её к стене и выдёргивает полотенце.
— Ай, — она зажмуривается и ждёт. И терпит… боль в спине. Кажется, там остался синяк после какой-то из встреч с теми типами.
Айрин была не просто редким оборотнем, порой её особенность выходила ей боком. Например, раны её не затягивались так быстро, как могли бы, и физическая сила была сравнима с силой обыкновенной девушки. Даже, увы, в полнолуние.
Маркус ничего не находит, ещё некоторое время молча водит холодными пальцами по её коже и уходит.
А Айрин остаётся ждать, снова прикрывшись полотенцем, и чихает во второй раз.
Маркус подаёт ей ветхую на вид, но чистую сорочку голубую в крупный красный цветок, бельё, тапочки и нежно-розовый джемпер.
И уходит разбираться с трупами и сломанным дверным замком.
Айрин надевает это, чувствуя себя глупо. Очень странный, эм, комплект получился. Но зато всё сухое и чистое.
Однако ходить в этом долго она не собирается, поэтому решает рискнуть терпением своего спасителя и находит стиральную машинку, в которую загружает свои вещи.
— Я оплачу вам ущерб, — кричит из прачечной, а потом и подходит к нему ближе. — Вы, наверное, часто помогаете людям, да? Вы… добрый.
— Ты мне особо выбора не оставила…
Трупы отправляются в подвал, поскольку избавляться от них средь бела дня дело муторное. Ему остаётся только убрать беспорядок и заняться запланированными делами.
— Да, и мне жаль… Но я рада. Представить страшно, что было бы, не окажись вас дома, или постучи я в другую дверь… Не помню, я уже представлялась? Айрин, — протягивает ему руку. — Я могу чем-нибудь отплатить за помощь?
— А сколько обычно за такое платят?
Он не пожимает руку в ответ и не представляется.
— Ну… — Айри опускает руку, чувствуя себя ещё более неловко. — Не знаю.
И случайно выбалтывает:
— Я обычно брала столько, сколько договаривались вначале. Никогда не меняла сумму в конце. Что глупо, наверное, ведь всякое могло произойти. А тут…
— Брала за что?
Но Айри растерянно молчит.
— Будь вежлива, или хотя бы, достаточно разумна.
— Хорошо…
— Итак?
— Что?
Маркус бросает половую тряпку в ведро, и на тапочки Айри попадают водянисто-красные капли.
Она отступает и смотрит на него блестящими от слёз глазами. И старается не позволить слезам сорваться с ресниц.
— Мне правда очень, очень жаль…
Маркус уже готов застрелить её просто, чтобы она перестала его раздражать.
— Что мне с тобой делать, по-твоему?
— Ну… Напоить чаем? — пытается она улыбнуться. — А потом я уйду. Наверное…
— Наверное, — Маркус домывает пол, выглядывает на улицу — светлое небо всё ещё поддёрнуто лёгким румянцем, соседка в коротких шортиках выбегает из дома и машет ему рукой, — и идёт на кухню.
— Я чувствую себя виноватой, — говорит Айрин так, словно чего-то просит у него. — И разбитой… «Наверное», это если попросите меня уйти, — признаётся она. — А так бы я немного пришла в себя, заплатила бы вам и, не знаю… Что-нибудь сделала бы, чтобы… хоть как-то… — она не находит слов и садится за стол. — Хотите, поцелую вас?
***
Ральсель получил сообщения о произошедшем, на звонки он, пусть и являлся лидером Охотников, не отвечал.
И сейчас, сидя за рулём своего красного авто, он нехотя набирает номер Хедрика, и вместо приветствий переходит сразу к делу:
— Мне плевать на мальчишку и ваши разборки. Но война сейчас будет лишней головной болью. Только не обольщайся, я просто знаю, что вмешаются и друзья твои, и родные, а с некоторыми из них у нас тоже дела и мирный договор… Но мальчишку тебе отдать не могу — мои люди взбунтуются. Давай замнём? Твой волк, а мы уверенны, что твой. Тоже отправил кое кого в больницу. Как Рем навредил твоему человеку. Никто не погиб. Мы квиты. А убытки я возмещу. Идёт?
